Волшебный фонарь Сальвадора Дали - Мария Спасская

– Полагаю, – доктор Левандовская, усмехнувшись и кинув на собеседника понимающий взгляд, придвинула к себе его нетронутую чашку и сделала из нее большой глоток. – Полагаю, что проще посмотреть, в каком состоянии каждый из описанных мною пациентов в настоящий момент находится, и, исходя из этого, уже делать выбор. Надеюсь, ты понимаешь, что это информация закрытая, и, посвящая тебя в истории болезней, я совершаю должностное преступление?

– Да ну, Тома, я тебя умоляю, – лицо профессора исказил животный страх. Теперь, когда дело, казалось, на мази, было никак невозможно получить отказ по такому ничтожному поводу, как врачебная этика. – Кому нужны эти больные? В твоей, Том, лечебнице скорее сдохнешь, чем вылечишься. А мы поможем несчастным безумцам почувствовать себя людьми. Не просто людьми, а гениями.

– Ох, Вахтанг, Вахтанг, – она погрозила собеседнику пальцем. – Ты всегда умел меня уговорить.

Допив вторую чашку чаю, доктор развернулась к компьютеру, опустила руки на клавиатуру и проворно забегала подушечками пальцев по клавишам, делая запрос. На экране появилась таблица, и Левандовская приникла к дисплею, вчитываясь в сводки.

– Пациент под номером один скончался в прошлом году в Вологодской лечебнице от пневмонии, пациент номер два был убит в уличной драке. Третий и четвертый эмигрировали из страны. Остается номер пятый. Портнов Илья. Я вижусь с ним довольно часто. Парень лечится амбулаторно. Портнов до сих пор на лекарствах, только тем и спасается.

– И чем пациент номер пять уникален?

– Напрасно иронизируешь. Портнов – гений математики. Он блестящий программист. Перед тем как попасть ко мне, практически закончил работу над программным обеспечением, которое обещало стать посильнее, чем «Майкрософт». К тому же великолепно разбирается в экономике и социологии, а если конкретнее – в теории игр, включающей в себя эти науки.

– Теория игр? Никогда не слышал. Что за штука такая?

– Образно говоря, это такое направление математики, которое занимается тем, что изучает способы сделать лучший ход и в результате получить как можно больший кусок выигрышного пирога, оттяпав часть его у других игроков. Теория игр учит подвергать анализу множество факторов и делать логически взвешенные выводы. Илья подавал большие надежды в этом направлении, пока не попал ко мне в возрасте пятнадцати лет из интерната для одаренных детей в Долгопрудном.

– Очень интересно, – Горидзе подался вперед. – Что же в интернате для одаренных детей пошло не так? Отчего наш гений подвинулся рассудком?

– Это случилось не в самом интернате. В котельной на территории. Давай я поставлю запись гипнотического сеанса. Сам все услышишь.

Психиатр поднялась из-за стола и направилась к стеллажу с многочисленными ящиками, напоминающими картотеку. Выдвинув нижний ящик, достала мелко подписанный прозрачный прямоугольник пластиковой коробки, вынула из нее аудиокассету и, приблизившись к тумбе с техникой, вставила пленку в магнитолу. Нажав на клавишу воспроизведения, вернулась к рабочему столу, опустилась в кресло и, услышав из динамика шипение, за которым последовал ее собственный голос, сопровождаемый металлическим стуком метронома, отвернулась к окну.

– Двадцать второе сентября две тысячи десятого года. Сеанс гипноза проводит доктор Левандовская. Пациент – Илья Портнов тысяча девятьсот девяносто пятого года рождения. Пять, четыре, три, два, один. Илья, ты меня слышишь? Илья! Говори, я приказываю! Говори все, что вспомнишь!

– Я не хотел туда идти, это Пантера! – после непродолжительной паузы сдавленно проговорил ломающийся мальчишеский голос. – Я должен ее слушаться, она дольше живет в джунглях. Она опытнее.

– В каких джунглях живет Пантера, Илья?

– Так мы называем интернат.

– Кто это – мы?

– Пантера, Белка, Хромой Кот и я, Лис. Дольше всех в интернате живет Пантера, она командует нами и учит избегать опасностей. И говорит, кому из охотников нельзя доверять.

– Охотники – это преподаватели?

– Да. И воспитатели. И другой персонал интерната. Не все. Некоторые. Те, которые охотятся. Они накачивают зверье таблетками и насилуют.

– Зверьем охотники называют детей?

– Не всех. Только самых слабых. Тех, кто никому ничего не расскажет. Пантера приказала мне пойти с ней, чтобы поймать охотника с поличным на живца. Она смелая. Ничего не боится. И Белку уговорила не бояться и стать приманкой. А я испугался. Я предал ее! Лежал под ящиками в котельной и смотрел, как охотник ее выволок из-за стального сейфа и начал убивать.

Голос на записи сделался тихим и хриплым, затем перешел в сдавленные рыдания.

– Охотник убил Пантеру. А потом Белку. Он их долго убивал. Очень долго. А я лежал и трясся от страха под ящиками. Прости меня, Пантера! – Мальчик больше не говорил, он неистово кричал. – Я сделаю все, что ты скажешь! Только вернись! Я больше не буду трусом! Прости! Слышишь? Прости!

– Не плачь, Лис, я тебя прощаю, – послышался мягкий голос доктора Левандовской.

– Пантера, ты больше не держишь на меня зла? – всхлипнул подросток.

– Нет, Лис. Не держу.

– Ты… Ты любишь меня? – донесся чуть слышный шепот.

– Да, люблю.

– И я! Я тоже тебя люблю! – взорвался криком мальчик. – Как страшно то, что он с тобой сделал! Не умирай, Пантера! Не оставляй меня одного! Я все, все для тебя сделаю! Возьму все первые места на олимпиадах! Получу Нобелевскую премию по математике! Все ради тебя! Только будь рядом!

Раздались звуки бурных рыданий, тупые удары, как будто бились головой о стену, и запись оборвалась. Не оборачиваясь и все еще глядя в окно, доктор Левандовская глухо проговорила:

– Пропаже двух девочек-подростков из Долгопрудненского интерната никто не придал большого значения: девочка, которую друзья называли Пантера, была склонна к побегам, неоднократно убегала и могла прихватить с собой подругу. Зато учитель математики обратил внимание, что его лучший ученик, Илья Портнов, вдруг утратил интерес к предмету, который он раньше так любил. Юноша углубился в себя и ходил, точно во сне. Илью показали мне, и при сеансе гипноза открылась страшная правда. При осмотре котельной были найдены улики, бесспорно указывающие на совершенное преступление. Под давлением неопровержимых доказательств кочегар сознался в убийстве девочек и назвал имена других «охотников», вместе с которыми в течение длительного времени он развращал детей.

– И что стало с Ильей? – бодрым голосом осведомился искусствовед.

– С Лисом? – круто повернулась Левандовская, покрасневшими глазами пристально всматриваясь в лицо профессора Горидзе. – Он провел в клинике больше двух лет и к прежним увлечениям проявлял интерес только тогда, когда я отменяла таблетки и внушала ему, что Пантера жива и находится рядом с ним. В этом случае юноша демонстрировал чудеса интеллекта.

– И?

– И в настоящий момент Лис состоит у меня на учете и работает в фирме по производству экологически чистой посуды. Он торговый представитель компании. Вся жизнь на колесах. Сегодня здесь, завтра там. Некогда особенно задумываться о прошлом.

– Ну и какое отношение посуда имеет к программному обеспечению и к теории игр?

– Никакого, – доктор Левандовская пожала плечами. – Но только до того момента, пока Лис не перестанет принимать лекарства и не уверует, что его Пантера жива и будет с ним до конца его дней. Вот фотография девушки. Видишь обруч на голове? Не правда ли, два треугольных цветка по краям похожи на кошачьи уши? – Она протянула Вахтангу Илларионовичу снимок хорошенькой русоволосой девочки с черным обручем в волосах и дерзким взглядом круглых карих глаз и продолжила: – За эти ушки ее и прозвали Пантерой. В психологии есть такое понятие, как эмоциональный крюк. У большинства людей он работает безотказно. Бывает, услышишь мелодию, под которую целовался с любимым человеком, и в памяти всплывает забытый образ давнего возлюбленного, и комната, где вы любили друг друга, и запахи, долетавшие из соседнего кафе. У здоровых людей такой крюк, кроме нахлынувших воспоминаний, ничего не вызовет, а у человека с травмированной психикой спровоцирует приступ. Для Лиса такой крюк – силуэт погибшей подруги. Если Лис встретит девочку, у которой будет на голове что-то подобное кошачьим ушкам, он увидит в ней Пантеру. Я отменю лекарства, и Лис станет готов к работе. Надеюсь, у тебя ко мне больше нет вопросов?

– Томочка, ты золото! – Искусствовед пылко припал к руке собеседницы. – Мы обязательно найдем Пантеру – Галу для Лиса – и на выходе получим Дали от математики и программирования!

Конец лета прошел в суетливых хлопотах. И вот наконец в конце сентября свершилось – подходящая кандидатура на роль Пантеры была найдена. Меряя шагами коридор института Изящных искусств, Вахтанг Илларионович прижимал к уху мобильный телефон и прикрывал трубку рукой, точно опасался, что его услышат посторонние: