Как государство богатеет… Путеводитель по исторической социологии - Дмитрий Яковлевич Травин

И, наконец, степень, в которой проявлялись эти показатели отсталости в отдельных странах, также была различной» [Гершенкрон 2015: 61–62].

Вот важный пример. При упрощенном взгляде на модернизацию западных стран нам кажется, будто там всё повсюду было одинаково. Англия, Франция, Германия, США стройными рядами, «под ручку» шли вперед, косо поглядывая на диковатую Россию и посмеиваясь. Но Гершенкрон показал, что, скажем, индустриализация в передовой Англии в XVIII веке, в медленно преобразующейся Франции и в отстающей Германии в XIX столетии шла совсем по-разному. У англичан главным героем модернизации был отдельный капиталист, индивидуал, частный собственник, настоящий хозяин. Во Франции же и в Германии в иную эпоху крупнейшие банки способствовали энергичной концентрации капиталов, инвестировали в производство и за счет этого помогали своей стране быстро догонять Англию [Там же: 67–73].

Получился парадоксальный тезис – отсталость создает особые возможности для развития. Отстающие страны могут использовать эти возможности и идти вперед специфическим образом. Не к особой цели! Не к спасению человечества или другой великой миссии! А к нормальной рыночной экономике и высокому уровню жизни. Но с использованием тех индивидуальных инструментов, которые у них есть. Более того, отсталость создает возможность быстрее осваивать технологии, уже известные в передовых странах. Особенно если привлекать капитал из этих стран, создавая для его использования наиболее привлекательные условия.

К сожалению, научная теория Гершенкрона набросана лишь штрихами. Он написал ряд интересных работ и прочел целые циклы лекций, вошедших в изданную сейчас у нас книгу, но не оставил комплексного исследования. Главная его статья занимает в толстом томе лишь несколько десятков страниц. Блестящий экономист проглатывал горы научных трудов, сам писал о многом – даже о художественной литературе. Он анализировал «Доктора Живаго», спорил с Владимиром Набоковым… Но, увы, Гершенкрон так и не смог создать собственной системы. Он видел многогранность процесса преобразования общества и все же, как мне кажется, сильно его упростил, создав слишком оптимистичное представление у читателей.

От возможностей к ловушкам

Сложность исторического пути отдельных стран догоняющей модернизации состоит в том, что у них появляются особые возможности, но вместе с тем – и специфические ловушки. Скажем, по Гершенкрону, Россия активно использовала для развития в конце XIX века государственный капитал и, несмотря на некомпетентность и коррумпированность чиновничества, добилась значительных успехов [Там же: 73–79]. Но не была ли особая роль государства в развитии России обратной стороной тех наших проблем, которые в конечном счете привели к революции, а затем к неэффективному огосударствлению хозяйственной системы при Сталине, от последствий которого мы до сих пор избавиться не можем?

Ведь если государство может легко изымать из экономики большие ресурсы и аккумулировать их, скажем, на строительстве железных дорог (как при С. Ю. Витте), то не означает ли это просто отсутствия нормального гражданского общества, способного самостоятельно решать свою судьбу, самостоятельно инвестировать капиталы, самостоятельно защищаться от давления власти и самостоятельно же противиться давлению революционеров, желающих власть перехватить?

Гершенкрон специализировался на экономической истории и, хотя писал интересные работы, скажем, о проблемах диктаторских режимов, не оставил нам все же общей социологической картины проблемы отсталости. Лучшие его годы пришлись на эпоху 1950–1960-х, когда перед мировой экономикой стоял вопрос, смогут ли отсталые страны Востока, Юга или Латинской Америки эффективно догонять Запад. И Гершенкрон, как выходец из нашей отсталой страны, этой проблемой, понятно, всерьез заинтересовался. Он показал, что да, могут догонять Запад. Показал, что кажущееся отсутствие предпосылок нормального развития (капиталов, демократии, трудовой этики, привычных западных институтов) вовсе не означает стагнации. Показал, что отсталость при умелых реформах, при умелой трансформации старых институтов можно обернуть важными преимуществами. Но сегодня, используя творческое наследие Гершенкрона, мы должны сформировать целостную социологическую, а не только экономическую картину проблем отсталости.

Может ли сегодняшняя Россия использовать государственный бюрократический аппарат, контролирующий огромные энергетические ресурсы для того, чтобы догнать хотя бы Португалию? Да, может. Преуспело оно на этом пути? Увы… Государство аккумулирует ресурсы, а затем они расходятся между пальцев и утекают в карманы тех лиц, которые находятся с государством в очень тесном контакте. В общем, наши российские особенности создают не только возможности, но и проблемы. Так же, кстати, как особенности Германии сформировали быстрый рост экономики и… гитлеровский режим. Так же как особенности Испании сформировали могущество XVI века и… затем многовековой провал в развитии. Так же как особенности Польши сформировали демократизм Речи Посполитой и… дальнейшее падение государства.

В каждой из этих стран люди, раздавленные бременем неудач, говорили какое-то время о своем особом пути. И действительно, как несчастливые семьи у Толстого, они были несчастливы по-своему. Но тем не менее все эти страны в итоге вышли на европейский путь, прорвавшись через собственные исторические заросли. Теперь из собственных зарослей пора выбираться России.

Этапы больших перемен

Антикоммунистический манифест Уолта Ростоу

В 1960 году американский профессор экономической истории Уолт Уитмен Ростоу написал небольшую книжку о хозяйственной модернизации под названием «Стадии экономического роста» (Нью-Йорк: Фредерик А. Прегер, 1961), которая быстро приобрела столь большое значение для общественных дискуссий, что уже на следующий год оказалась переведена на русский язык. Естественно, в США, а не в СССР. Для нашего читателя в отсутствие интернета и при наличии железного занавеса, отсекающего все антисоветское, что издавалось за границей, она была недоступна, но тем не менее перевод стал знаковым явлением. Лишь считанные книги западных авторов удостаивались в то время подобной чести. Поэтому в начале 1980-х годов, когда мой однокурсник (сын советского дипломата) сказал мне, студенту экономического факультета Ленинградского государственного университета, что у него есть «протащенный» через границу томик Ростоу, я с жадностью ухватился за возможность его прочесть. Это была первая настоящая книга по исторической социологии, которую мне довелось изучить.

Единообразие методов модернизации

Побудила автора к работе над «Стадиями экономического роста», как прямо указывает он в предисловии, неудовлетворенность марксистской схемой анализа экономического поведения [Ростоу 1961: 7]. Книгу Ростоу быстро стали называть антикоммунистическим манифестом, противопоставляя ее знаменитому «Манифесту Коммунистической партии» Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Подчеркну, что на русском языке она вышла в год полета Гагарина и принятия новой программы КПСС, утверждавшей, что коммунизм – не за горами. Успехи советской экономики, казалось бы, невозможно было оспаривать. Но Ростоу предложил для анализа модернизации совершенно иной подход, чем марксисты. Для нас, советских студентов-экономистов, воспитывавшихся в марксистском духе, но отнюдь им не очаровывавшихся, взять в руки антикоммунистический манифест было соблазнительно. И хотя в целом он был почти столь же схематичен, как труд Маркса с Энгельсом, «Стадии экономического роста», конечно, оказались гораздо ближе к реальности.

Может быть, главным позитивным отличием книги Ростоу было признание того факта, что развитие общества является сложным процессом, не укладывающимся в простенькие марксистские стандарты, разработанные в XIX веке.

«Метод стадий роста <…> отнюдь не предполагает, что политика, социальная организация и культура являются только надстройкой над экономикой и выводятся исключительно из нее. Напротив, с самого начала мы признаем правильным представление об обществе, – пишет Ростоу, – как об организме, части которого взаимозависимы. Это представление было в конце концов отброшено Марксом, а Энгельс принял его только в самом конце своей жизни. Конечно, изменения в экономике влекут за собою политические и социальные последствия, но сами экономические перемены рассматриваются в этой книге как следствия политических и социальных, а также узко понятых экономических сил. Что же касается мотивов поведения человека, то многие из важнейших экономических сдвигов рассматриваются нами как следствия внеэкономических мотивов и стремлений людей» [Там же: 13]. И главное: «Теория стадий роста отвергает, как неточную, мысль Маркса, что решения общества есть просто выражение воли тех, в чьих руках находится собственность» [Там же: 213].

Ростоу признает, конечно, что его подход схематичен. В нем многое упрощено, но это неизбежный минус небольшой книжки. Однако упрощения эти не влекут за собой искажений. «Я хотел бы с самого начала подчеркнуть с полной ясностью, что мои стадии роста – это произвольно выбранный и ограниченный в своих возможностях метод изучения этапов новой истории. Этот метод отнюдь нельзя назвать точным в абсолютном смысле. Выделение стадий роста имеет целью более выпукло представить не только единообразие методов модернизации хозяйства, но и – не в меньшей мере – своеобразие опыта каждого народа» [Там же: 11–12].

Национализм как стимул к модернизации

Итак, что же за стадии роста выделяет Ростоу? Это «традиционное общество, стадия созревания предпосылок для подъема, стадия подъема, стадия быстрого созревания, век высокого массового