Стеклянная Крепость (ЛП) - Дрейк Дэвид

— Ах, ваше высочество? — сказал Зеттин, настороженно поглядывая на Лайану. — Вопрос о кораблях все еще остается нерешенным. Если мы вернемся в Валлес в ближайшие несколько...

— Мы останемся здесь до дальнейшего уведомления, — ответила Шарина с твердой уверенностью. — Гаррик, э-э, исчез здесь. Если Теноктрис не скажет иначе, я полагаю, что здесь — то место, куда он, скорее всего, вернется. Я сожалею о риске для кораблей, но Принц Гаррик — наша главная забота.

Лорд Уолдрон искоса взглянул на лорда Аттапера. Он слегка улыбнулся, когда их глаза встретились.

Лорд Тадаи соединил кончики своих наманикюренных пальцев перед собой и кашлянул, привлекая внимание. У Тадаи не было официального титула, но он выполнял обязанности канцлера и главы администрации Гаррика, когда принц путешествовал.

— Милорды Уолдрон и Зеттин? — начал он своим мягким, как сливочное масло, голосом. — Я был бы признателен, если бы вы направили своих офицеров по снабжению ко мне, как только мы здесь закончим. Мои сотрудники установили предварительные контакты с местными чиновниками относительно наших первоначальных требований, но мне понадобится более подробная информация, если мы собираемся остаться на Фест-Атаре.

Он кивнул Шарине подбородком.

— Я полагаю, на данный момент мы закончили, — сказала Шарина, взглянув на Лайану и получив едва заметный кивок в знак согласия. — Если каждый из вас оставит со мной посыльного, я дам вам знать, как только узнаю, что скажет Теноктрис. Я сейчас поднимусь к ней.

Когда остальные присутствующие начали подниматься, снаружи раздался крик. Тяжелое дерево треснуло, затем каменная кладка обрушилась с грохочущим треском. Балка сломалась — была сломана, — и фронтон, который она поддерживала, с грохотом рухнул.

Чалкус распахнул дверь и выскользнул во двор с мечом и кинжалом в руках. Военные чиновники совета последовали за ним, тоже обнажив оружие. Лорд Тадаи и другие штатские встали и направились к задней стене.

Глаза Шарины встретились с глазами Илны. Илна погладила Мероту по голове и что-то сказала; девочка подбежала к Лайане и схватилась за ее руку. Вместе Илна и Шарина, подруги с самого раннего детства, вышли во двор вслед за вооруженными мужчинами, чтобы посмотреть, что происходит.

Дворец был построен вокруг трех сторон внутреннего двора. Помимо портика, где в хорошую погоду работали дворцовые клерки и прачки, здесь был огород для кухни и скамейки в тени ореховых деревьев для знати. В задней стене высотой восемь футов были двойные двери, выходящие на аллею, ведущую к близлежащей гавани. Шарина предположила, что мебель и сыпучие продукты питания обычно доставляются этим путем. Дочь трактирщика всегда замечала подобные вещи.

То, что сейчас проходило сквозь стену, вырвав коробку и сломав створки ворот, было зеленым, бочкообразным и выше стены. Одним из своих щупалец оно держало солдата, а другим ухватило его за  лицо. Резкий поворот разорвал человека на части, хлынула кровь.

В переулке находились войска, а другие вливались во внутренний двор из дворца. Все кричали.

Заместитель капитана у двери в зал совета обернулся и увидел Шарину. — Клянусь Божьей Матерью! — воскликнул он. — Принцесса, вы должны убираться отсюда!

Поскольку это была рабочая встреча ближайших советников Гаррика, Шарина смогла переодеться из придворной мантии в двойную тунику, не сильно отличающуюся от того, что она носила бы на очень официальных мероприятиях в деревушке Барка. Ткань была отбелена вместо естественного кремового цвета «белой» шерсти, а на рукавах были черные аппликации, выполненные Илной.

Илна сказала, что ее узоры подсознательно успокаивают любого, кто на них смотрит. Шарина верила своей подруге, но, учитывая ожесточенность некоторых заседаний совета, трудно было представить, что они могли бы быть намного хуже.

Между внешней и внутренней туниками Шарина носила тяжелый нож, доставшийся ей в наследство от отшельника Ноннуса. Он использовал его, чтобы спасти ее жизнь ценой своей собственной. Она носила нож не как оружие — хотя и использовала его для этого, — а скорее потому, что прикосновение к черной роговой рукояти пробуждало тихую веру отшельника, и это успокаивало ее разум.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Она просунула руку в разрез, замаскированный под складку ее верхней туники, и достала нож. Прямо сейчас это было одновременно и оружием, и молитвой.

Полдюжины копий с железными наконечниками просвистели в воздухе и с хлюпаньем вонзились в чудовище на глубину вытянутой руки. Существо продолжало наступать. Копья раскачивались, как трубчатые личинки ос, цепляющиеся за тело приземистой зеленой гусеницы.

Солдат, только что вышедший из крыла для слуг, отбросил свой щит и бросился в атаку, сжимая копье обеими руками. Он изогнулся в момент удара, чтобы вонзить острие, вложив в удар всю свою силу и вес. Древко копья толщиной в половину запястья вошло внутрь; по дереву растеклась вязкая зеленая жидкость.

Бессловесный стон солдата от усилия сменился криком, когда щупальца обхватили его. Чудовище подняло его, отрывая конечности с таким же быстрым бесстрастием, с каким повар ощипывает гуся на ужин. Крики несчастного прекратились через мгновение после того, как из суставов жертвы хлынула четвертая яркая струя артериальной крови.

— Используйте свои мечи! — крикнул офицер. Пока он командовал, чудовище схватило его. Он перерубил одно из перистых щупалец, но другое с кажущейся легкостью подбросило его на двадцать футов в воздух. Он не кричал до тех пор, пока не начал падать в переулок. Трое солдат, которые, было, двинулись вперед по его приказу, попятились и подняли свои щиты.

Существо поползло вперед на сотнях ресничек, каждая размером не больше человеческой ступни. Это было растение — оно должно было быть растением —  щупальца были очень похожи на листья папоротника, хотя и огромные, с крючковатыми шипами на нижней стороне — но это было растение из Ада.

Илна сплела узор из шнурков, которые хранила в левом рукаве. Она подняла его, повернувшись лицом к адскому растению.

Существо, хлюпая, двинулось вперед, внезапно развернув щупальце, чтобы схватить солдата за лодыжку. Он ударил нижним краем своего щита вниз, чтобы срезать «лист папоротника», прижав его к тротуару. Его кончик разжался, оставив кровавое пятно над тяжелой сандалией солдата. Он отступил, подняв меч, но лицо его исказилось от ужаса.

Чалкус положил левую руку на плечо Илны. Она попыталась стряхнуть ее с себя. Матрос не ослабил хватки и крикнул: — Уходи, милая, потому что здесь от тебя не будет никакой пользы!

Шарина обнаружила, что пятится к дверному проему, через который вышла во двор. Адское растение двигалось небыстро, но оно доказало, что может пробить проход в толстой стене.

И до сих пор не было никаких доказательств того, что какое-либо человеческое приспособление могло бы остановить его.

***

— Подними ее, — сказал Черворан Кэшелу, указывая на наклонную дверь в задней части кладовой. Когда они прибыли, экономки не было на месте, а две ее помощницы сбежали с дрожащими от ужаса лицами, когда увидели своего короля.

Или того, кем сейчас был Черворан. Неужели Протас снова стал ребенком, которого все игнорировали, потому что вернулся его отец? Кэшел знал, что могли случиться вещи и похуже.

— Дверь ведет к складу для жидкостей, ваше высочество, — сказал Мартоус веселым голосом. — Мы храним большие кувшины с вином и маслом в погребах, чтобы они не замерзли зимой, как это могло бы произойти в сарае. Но там, внизу, нет ничего, что имело бы для вас значение.

Что бы другие люди ни думали об этом деле, камергер, несомненно, был полон решимости вести себя так, будто в Черворане ничего не изменилось. Возможно, он был прав.

— Подними эту дверь, — повторил Черворан, переведя дыхание. Кэшел приостановился только для того, чтобы ослабить перевязь. Он не хотел рвать тунику, если вес двери требовал от него напрячь мышцы.

Он наклонился, взялся свободной рукой за ручку и плавным движением поднял панель. Дверь была тяжелой, но ничего такого, что потребовало бы всех его сил. В это время года воздух был прохладным, но Кэшел понял, что имел в виду камергер. У жителей деревушки Барка были погреба по той же причине, хотя ни один — даже в гостинице — не был таким большим, как этот. В темноте чувствовался слабый фруктовый запах.