Хромая дама: Нерассказанная история женщины – тайного агента периода Второй мировой войны - Пернелл Соня

Когда Вирджиния впервые повстречалась с Жермен, обе проявили настороженность. Француженка была горда, яростна и патриотична; она инстинктивно отказывалась от присоединения к формально организованной сети и особенно от идеи подчиняться приказам иностранки. У Вирджинии уже были ее преданные монахини в Ла-Мюлатьер; но теперь она понимала, что пытается вербовать людей с противоположной стороны морального спектра. Даже жажда приключений никогда раньше не приводила ее в мир, столь далекий от добропорядочной домашней жизни, в мир, где женское тело покупалось и продавалось за деньги. Ни одна из двух женщин никогда не стремилась к тесной женской дружбе, но, несмотря на очевидные различия между ними, Симпсон наблюдал, как постепенно они обнаруживали, что у них было много общего. Они обе любили играть с опасностью, у обеих было колкое чувство юмора, они обе могли «сделать что-то из ничего»[86]; и они разделяли «презрение к собственному чувству страха». Жермен понравились очевидные честность и мужество Вирджинии, и она поняла, что связь с Лондоном значительно поможет ее стремлению к свободной Франции. Она быстро согласилась предоставить часть своего публичного дома и три других помещения в качестве конспиративных квартир (отапливаемых ее незаконно добытым углем), хотя обе женщины сначала делали вид, что Жермен понятия не имеет, зачем они нужны. Жермен суждено было стать опорой всей лионской операции Вирджинии и одним из ее самых героических агентов – хотя Вирджиния сразу же осознала, что ей придется командовать новой подругой и пытаться научить ее хотя бы основам безопасности. Как и предупреждал ее Симпсон, богемные и щеголеватые манеры Жермен привлекали и мужчин, и женщин, но она также могла быть «беспечной» в своей храбрости и «до смешного опрометчивой»[87].

Тем не менее, благодаря Вирджинии Жермен стала неким «опорным пунктом»[88] для многих агентов УСО, проезжающих через Лион, а также для евреев, спасающихся бегством из оккупированной зоны, отправляющихся воевать поляков и беглецов, движущихся на юг, в Испанию. Она говорила, что хочет помочь «революции против немецких оккупантов», воссоздать то, что она называла «мужественной Францией», поэтому она находила им всем укрытие, снабжала едой, одеждой и поддельными документами и отправляла в путь к свободе. Риск, на который она шла, казалось, ее забавлял, но, несмотря на всю ее кажущуюся беззаботность, вербовка Жермен ознаменовала совершенно новый этап в миссии Вирджинии. Ее сеть «Хеклер» становилась, по описанию УСО, «надежно установленной», со списком исключительно полезных и преданных делу новобранцев, – и в центре нее стояли эти две уникальные женщины.

Власть Жермен над высокопоставленными французами оказалась совершенно исключительной и открывала все двери. Она завербовала некоторых из своих самых преданных поклонников, чтобы помочь Вирджинии. Одним из них был богатый лионский инженер по имени Эжен Жене, вдовец с тремя детьми, у которого был ценный пропуск на пересечение тщательно охраняемой демаркационной линии между двумя французскими зонами. Он предложил передавать сообщения Вирджинии в подпольные организации Парижа и обратно, а это означало, что теперь она могла расширить свою сеть далеко за пределы базы в Лионе. Он также предоставил транспорт, бензин, жилье и еду для агентов, а также тайники на своей территории для хранения оружия, взрывчатых веществ и радиопередатчиков. По счастливой случайности зять Жене был начальником местной полиции: его уговорили предупреждать Вирджинию, когда его офицеры собирались устроить рейд или произвести арест, и следить за тем, чтобы никто «не смотрел слишком пристально» на то, что она делала. Его предостережения не раз спасут жизнь Вирджинии и ее самых важных агентов от ареста.

Однако именно «девочкам» Жермен предстояло пойти, возможно, на самый большой риск, чтобы добыть для Вирджинии бесценные сведения. С одобрения своей мадам они подсыпали клиентам в напитки порошки, развязывающие языки, и рылись в их карманах в поисках интересных бумаг, чтобы сфотографировать, пока их хозяева спали. Годом ранее в отчете американскому посольству в Лондоне Вирджиния с особым презрением описывала проституток, развлекающих немецких клиентов, но теперь она ласково называла таких женщин своими «подружками легкого поведения». Благодаря своим «постельным товарищам», как она выразилась, девушки знали «чертовски много!»[89] и передавали все Вирджинии. Некоторые «подружки» пошли еще дальше, используя для своих целей героин, контрабандой перевезенный из Лондона в американской дипломатической почте. Они предлагали пьяным немцам «просто немного понюхать» наркотик, «чтобы посмотреть, что произойдет». Цель состояла в том, чтобы посадить на крючок своих клиентов и лишить их способности работать, а также повредить их зрение, которое было особенно важным для полетов[90].

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Жермен также познакомила Вирджинию с другой важной фигурой полусвета, доктором Жаном Руссе – пухлолицым весельчаком с молодецкими усиками. Его очень любили городские filles de joie, которых он почти каждую неделю навещал как профессиональный гинеколог. Множество его «дьявольских идей, направленных на то, чтобы нанести урон клиентам Жермен»[91], похоже, включали в себя заражение как можно большего числа мужчин сифилисом или гонореей. Он выдавал специальные белые карточки, обозначающие, что девушка здорова, и у нее нет никаких инфекций, когда на самом деле это было далеко не так. Прежде чем обратиться за лечением, один-два человека передавали заболевание примерно дюжине клиентов – немцев активно поощряли посещать публичные дома, полагая, что это повысит их мотивацию к борьбе. Другим способом навредить было класть вызывающий зуд порошок в одежду клиентов, чтобы вызвать дискомфорт. К счастью, у доброго доктора была удивительная способность выгораживать себя во всех сложных ситуациях – талант, который в конечном итоге спасет ему жизнь.

Руссе проводил свои гинекологические и дерматологические операции за внушительными деревянными дверями дома под номером 7 на площади Антонен-Понсе. Старое каменное здание медового цвета вскоре стало личным командным постом Вирджинии. Это было очень удобно, так как давало возможность прикрывать свои посещения врачебными консультациями по поводу реально имеющейся у нее сыпи. Здесь доктор Руссе ухаживал за ранеными или больными агентами, получал сообщения, знакомил ее с десятками других полезных людей и устроил на верхнем этаже фальшивую психиатрическую лечебницу в качестве еще одной конспиративной квартиры. Немцы вряд ли пришли бы сюда с проверкой, поскольку их учили бояться психических заболеваний и избегать ситуаций, потенциально связанных со смирительными рубашками, визгами и воплями. Армейский резервист с тех пор, как был демобилизован в 1940 году, Руссе уже укрывал евреев и беглых военнопленных. Тяжелая мебель в его кабинете скрывала запас подпольной литературы, и он ждал возможности любым способом помочь делу союзников. Теперь наконец-то появился кто-то из Лондона, кто мог заниматься организацией Сопротивления и его снабжением с помощью извне. Когда Вирджиния познакомилась с Руссе, они сразу нашли общий язык: ей нравились его оптимизм, энергия и обширная сеть друзей-единомышленников. В свою очередь, он, как и многие другие, был поражен силой ее характера. В ней всегда чувствовался какой-то стержень, что бы она ни делала и где бы ни находилась. Ее авторитет, ее знания и харизма были очевидны с первых произнесенных слов, но также нельзя было не заметить и ее самоотверженность. Оба они признавали, что в военное время благородство можно найти в самых неожиданных вещах. Но режимом Виши и немцами они и их коллеги отныне были причислены к террористам.