Борьба за огонь - Жозеф Анри Рони-старший

скалах не было пещер, значит, укрыться негде, а в саванне до границы леса не было никакой растительности. До берега, где можно спрятаться среди зарослей, пришлось бы пятиться и спускаться по обрыву на две тысячи локтей.

Но гвахи уже были ближе чем в пятистах локтях и двигались стремительно. Девушка колебалась совсем недолго, но и за это время гвахи успели преодолеть около пятидесяти локтей.

И тогда Глаава пустилась бежать. В стране Скал она опережала лучших бегунов и наверняка достигла бы кустов на берегу, если бы не стадо мчащихся к лесу сайгаков. Гвахи бросились за ними вдогонку, и самый проворный из них домчался до скалы раньше, чем Глаава скрылась из виду. Он издал пронзительный вопль.

Гвахи лишь на мгновение замешкались, выбирая между девушкой и сайгаками, но сайгаки умчались так далеко, что догнать их было уже невозможно. Тогда они с воплями погнались за Глаавой.

Она поняла, что опасно прятаться среди кустарников или речных трав – там гвахи без труда окружили бы ее; теперь она полагалась только на свои ноги.

По правде говоря, бежала она быстрее, и пока они преодолели две тысячи локтей, она вырвалась вперед на пятьсот. Она повернула к лесу, решив, что углубится в него, только когда достаточно опередит преследователей. Действительно, в подлеске можно найти немало укрытий, но бежать там намного труднее. К тому же гвахи – обитатели лесов – ловко пробираются сквозь дикие заросли, кусты и ложбинки.

Она резко оборачивается, видит их безобразные фигуры и понимает, что они не отстанут и, кажется, даже совсем не устали. Шакаленок безропотно следует за несчастным человеческим существом: он уже знает, что опасность никогда не бывает слишком далекой и вечно грозит не только шакалам, но и оленям и зубрам.

Глаава задыхается, у нее колет в боку, подгибаются ноги. Теперь уже двое гвахов бегут с той же скоростью, что и она. Она это видит и начинает отчаиваться, а отчаяние ведет к поражению и смерти. И все же она собирает всю силу воли, чтобы побороть слабость в теле.

Деревья уже совсем близко; перед ней извилистая кромка леса. Глаава в последний раз оборачивается, и теперь ей кажется, что гвахи бегут быстрее, чем она. Но уже все: она скрывается в чаще и становится невидимой для них.

Страшный момент выбора: продолжать гонку или найти укрытие? Она колеблется до тех пор, пока за нее не решает собственное прерывистое дыхание и бешеный стук сердца. Она пробегает по луже, ступает по камням – так не останется следов, и наконец оказывается в мире деревьев, где полно тайных убежищ.

Глаава брела по густому лесу и полянам, не находя укромного пристанища. Безжалостные ветки колотили по лицу, колючки раздирали в кровь руки и ноги: она думала только о том, как ей спастись от Людей Ночи.

Дорогу преградил ручей. Она не стала переходить его, а пошла по руслу, неся на руках шакала: так не останется следов. Наконец начиналась чаща, густая и темная, где наверняка водятся кабаны…

Она так выбилась из сил, что все же решила спрятаться, и, пробираясь ползком сквозь колючие растения, добралась до просвета в самой гуще. Совершенно без сил, Глаава рухнула на землю в полубессознательном состоянии, оцепенении, которое приглушило в ней не бдительность, а тревогу.

Когда тени от ветвей сильно сместились к западу, она уже стала надеяться, что гвахи окончательно потеряли ее след.

Они действительно потеряли ее из виду. Но упорно продолжали сумасшедшую погоню, не слишком надеясь на успех: кромка леса была извилиста и Глааве удавалось оставаться незамеченной.

И тогда они прекратили преследование, но эта лакомая добыча пробудила в них свирепые инстинкты и ненависть к чужакам. Эти гвахи жили там, где никогда не заключают союза с оугмарами, они даже не поняли, что перед ними женщина, потому что видели Глааву только со спины.

Выбившись из сил и запыхавшись, они остановились и принялись совещаться на свой лад. Их сознание было туманным, едва ли более развитым, чем у волков или шакалов, но способность к речи придавала им грозную силу. Правда, они знали совсем немного слов, но дополняли их жестами и могли выразить свои ощущения. Они сошлись на том, что потеряли след и что нужно вернуться назад.

Пока они совещались, со стороны реки появились другие гвахи, некоторые из них несли рыбу, пойманную среди камней. Один из них был вождем, вернее, как и все вожди гвахов, становился и переставал им быть в зависимости от обстоятельств. Он был хитрее и сноровистее других мужчин племени: умел лучше охотиться и приносил достаточно дичи или рыбы, чтобы прокормить своих сторонников.

Он задал вопросы загонщикам и решил:

– Чужак не может жить рядом с гвахами! Уак и воины сожрут чужака!

И он тут же снова стал для них вождем, а мужчины повторили:

– Воины сожрут чужака!

Уак сумел объяснить, что они должны рассредоточиться, оставаясь недалеко друг от друга. Если эта тактика годится, когда они охотятся на волков и кабанов, то должна помочь им поймать человека.

Те, кто нес рыбу, съели ее сырой, чтобы быть готовыми к охоте. Уак сначала попытался сам найти следы, но не смог. Тогда гвахи вошли в лес. Они не обладали проницательностью оугмаров, зато были терпеливы, как муравьи. Четверть дня они прочесывали заросли.

По сигналу Уака они остановились на привал, но продолжали сохранять дистанцию, как было приказано.

Лес, где встречались дикие кабаны, олени, лани, а иногда и мамонты, хранил свои тайны. Потихоньку авторитет Уака падал, и гвахи переставали ему подчиняться. Миновало примерно две трети дня, и какой-то вскрик, донесшийся из зарослей, привлек внимание одного из охотников. Он вспомнил, что возле беглеца был шакал, и подал знак ближайшему из спутников.

Уже некоторое время Глааве казалось, что гвахи бродят поблизости. Шакал вытягивал острую мордочку и навострял тонкие уши: в воздухе витал запах человека. И шакал тявкнул.

Она встала, все тело у нее еще болело от страшных усилий, ноги были черными от запекшейся крови, она прислушалась, принюхалась. Неподалеку были люди!

Девушка застонала, и отчаяние наполнило ее грудь. Она легла на землю, прижав ухо к земле, и услышала шелест потревоженных растений, негромкий звук шагов. Враги окружали ее.

Она собралась было бежать, но поняла, что гвахи настигнут ее, куда бы она ни кинулась. Шаги раздавались все ближе, потом кто-то пополз. Глаава инстинктивно схватила кол и дубину, и перед ней возникло огромное, кровожадное черное лицо.

Она подняла кол, и голова исчезла. Раздался зов,