Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

Во второй части диссертаціи краснорѣчивый ораторъ убѣждалъ своего молодого слушателя удаляться, пуще всѣхъ пороковъ, отъ пьянства, такъ какъ пьяный человѣкъ, въ строгомъ смыслѣ, есть не иное что, какъ свинья, отравленная грязными и ядовитыми зеліями, изобрѣтенными на погибель тѣла и души. Но на этомъ мѣстѣ, языкъ достопочтеннаго и красноносаго джентльмена сдѣлался удивительно безсвязнымъ, и стопы его, независимо отъ воли своего владѣльца, принялись выписывать такіе вензеля, что м-ръ Стиджинсъ, для сообщенія своему тѣлу перпендикулярнаго положенія, принужденъ былъ уцѣпиться обѣими руками за спинку стула.

М-ръ Стиджинсъ не обнаружилъ въ своей рѣчи никакого желанія, чтобы слушатели его стояли на сторожѣ противъ шарлатановъ, которые выступаютъ съ мѣднымъ лбомъ на состязаніе съ легковѣрными умами и сердцами. Но такъ какъ онъ простоялъ весьма долго, облокотившись на спинку стула, и неистово моргалъ обоими глазами, то можно было придти къ безошибочному заключенію, что всѣ эти сентенціи переваривались въ его мозгу, хотя онъ не считалъ нужнымъ высказывать ихъ въ настоящей бесѣдѣ.

Слушая эту удивительную рѣчь, м-съ Уэллеръ всхлипывала и рыдала при концѣ каждаго параграфа, между тѣмъ какъ Самуэль спокойно сидѣлъ на стулѣ, перебросивъ ногу на ногу, и смотрѣлъ на оратора самыми умильными глазами. По временамъ онъ выразительно перемигивался со своимъ почтеннымъ родителемъ, который былъ при началѣ этой рѣчи въ самомъ веселомъ расположеніи духа, но потомъ заснулъ на половинѣ и не просыпался до конца.

— Браво, браво! — сказалъ Самуэль, когда, наконецъ, красноносый джентльменъ оставилъ свой ораторскій постъ. — Вы говорите очень хорошо, м-ръ Стиджинсъ.

— Надѣюсь, это принесетъ тебѣ пользу, Самуэль, — сказала м-съ Уэллеръ торжественнымъ тономъ.

— Принесетъ, сударыня, принесетъ, — отвѣчалъ Самуэль.

— О, если бы это могло также исправить твоего отца! — воскликнула м-съ Уэллеръ.

— Благодарю тебя, душенька, — сказалъ м-ръ Уэллеръ старшій, — я ужъ поправился малую толику: вздремнулъ и всхрапнулъ.

— Пропащій человѣкъ! — сказалъ достопочтенный м-ръ Стиджинсъ.

— Спасибо за ласку, — сказалъ м-ръ Уэллеръ старшій, — не забуду вашихъ милостей. Только знаете ли, сэръ, и вы, почтенная сударыня, сумерки ужъ, кажется, давненько наступили; Пегашка застоялась. Если мы простоимъ здѣсь еще часокъ-другой, то вѣдь она просто полетитъ по воздуху на возвратномъ пути домой, и я не поручусь за вашу безопасность. Вы же вѣдь не любите, господинъ пастырь, когда колесо ненарокомъ задѣваетъ за тумбу.

При этомъ намекѣ достопочтенный м-ръ Стиджинсъ, взволнованный и озадаченный, взялъ свою шляпу, зонтикъ, и, обращаясь къ почтенной леди, — сказалъ, что пора имъ, наконецъ, выбраться изъ предѣловъ этого нечистаго жилища. М-съ Уэллеръ немедленно встала со своего мѣста, и Самуэль вывелъ своихъ гостей на тюремный дворъ.

— Прощай, мой другъ, Самми! — сказалъ старый джентльменъ.

— Прощай, добрый человѣкъ! — отвѣчалъ м-ръ Уэллеръ младшій.

— Вотъ что, Самми, — шепнулъ старикъ, отведя немного въ сторону своего сына, — кланяйся отъ меня своему старшинѣ и скажи, что если онъ этакъ задумаетъ что-нибудь, такъ я весь къ его услугамъ. Есть y меня на примѣтѣ одинъ мебельщикъ, который, въ случаѣ нужды, готовъ выручить изъ омута самого чорта. Пьяны, Самми, пьяны, — заключилъ м-ръ Уэллеръ, хлопнувъ своего сына по затылку и отступивъ шага два назадъ.

— Это что еще, старый кудесникъ?

— Фыртопіяны, Самми, фыртопіяны, — пояснилъ м-ръ Уэллеръ съ тѣмъ же таинственнымъ видомъ. — Пусть старшина возьметъ напрокатъ инструментъ этого сорта, на которомъ нельзя играть, Самми.

— Что-жъ изъ этого выйдетъ? — спросилъ Самуэль.

— И пусть черезъ нѣсколько времени онъ пришлетъ за моимъ пріятелемъ, мебельщикомъ, чтобы тотъ взялъ назадъ свою машину, — продолжалъ м-ръ Уэллеръ. — Понимаешь теперь?

— Нѣтъ, — отвѣчалъ Самуэль.

— Эхъ ты, дубинная башка! — прошепталъ старый джентльменъ. — Да въ этой машинѣ старшина твой уляжется, и съ головизной, и съ ногами, и съ руками, и онъ тамъ можетъ отдыхать, какъ на своей постели. Понялъ?

— Еще бы! Ну?

— Ну, a ужъ тамъ пиши пропало. Паспортъ въ Америку, да и катай-валяй на всѣхъ парусахъ. Американцы — народъ славный, и любятъ дорогихъ гостей. Старшина можетъ остаться тамъ до кончины м-съ Бардль или до той поры, какъ повѣсятъ господъ Додсона и Фогга, a это, по всей вѣроятности, случится очень скоро. Тогда онъ воротится назадъ и настрочитъ книгу насчетъ этихъ американцевъ. Этой книгой онъ съ лихвой возвратитъ всѣ свои путевыя издержки, да еще останется въ барышахъ, особенно, если онъ разбранитъ ихъ хорошенько.

Сообщивъ этотъ удивительный планъ, Уэллеръ старшій крѣпко пожалъ руку своего возлюбленнаго сына и окончательно скрылся за воротами тюрьмы.

Едва Самуэль пришелъ въ себя послѣ этого достопамятнаго свиданія съ своею родней, какъ м-ръ Пикквикъ вышелъ къ нему навстрѣчу и положилъ руку на его плечо.

— Послушайте, Самуэль, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Что прикажете, сэръ?

— Я собираюсь сегодня погулять по этому заведенію, и вы должны быть моимъ спутникомъ, Самуэль. Вотъ скоро мы увидимъ одного очень замѣчательнаго арестанта, котораго, впрочемъ, вы знаете, Самуэль, — добавилъ м-ръ Пикквикъ, улыбаясь.

— Какого сэръ? — спросилъ м-ръ Уэллеръ, — не этого-ли, что ходитъ съ растрепанными волосами, или, можетъ быть, интереснаго его товарища въ грязныхъ чулкахъ?

— Ни того, ни другого, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ. — Этотъ арестантъ вашъ старинный другъ, Самуэль.

— Мой? Неужели! — воскликнулъ м-ръ Уэллеръ.

— Вы, безъ сомнѣнія, превосходно помните этого джентльмена или, въ противномъ случаѣ, память ваша слишкомъ коротка, Самуэль, — сказалъ м-ръ Пикквикъ. — Такихъ знакомцевъ нескоро забываютъ. Тссъ… Ни слова, Самуэль, ни полслова. Вотъ онъ!

Пока м-ръ Пикквикъ говорилъ такимъ образомъ, впереди показался м-ръ Джингль, выступавшій медленнымъ и осторожнымъ шагомъ. Наружность его уже не имѣла больше того жалкаго и унизительнаго вида, въ какомъ онъ отрекомендовался читателю въ общей тюремной залѣ. На немъ былъ теперь старый фракъ, освобожденный изъ-подъ залога при великодушномъ содѣйствіи м-ра Пикквика. Волосы его были острижены, и, казалось, онъ перемѣнилъ бѣлье. При всемъ томъ, м-ръ Джингль былъ очень блѣденъ и тонокъ: онъ едва передвигалъ ноги, опираясь на костыль и легко было замѣтить, что онъ претерпѣвалъ ужасныя страданія отъ нищеты и постепеннаго упадка физическихъ силъ. При видѣ м-ра Пикквика, онъ снялъ шляпу и былъ, повидимому, очень смущенъ, когда взоръ его упалъ на Самуэля.

За нимъ, по пятамъ его, выступалъ м-ръ Іовъ Троттеръ, который, несмотря на значительную коллекцію дурныхъ качествъ, собранныхъ въ его особѣ, отличался, однакожъ, замѣчательною преданностью къ своему товарищу и другу. Былъ онъ все еще въ грязныхъ лохмотьяхъ, но щеки его не были уже такъ впалы, какъ при первой встрѣчѣ съ м-ромъ Пикквикомъ за нѣсколько дней. Поклонившись теперь своему великодушному благодѣтелю, онъ пробормоталъ, въ изъявленіе благодарности, нѣсколько безсвязныхъ словъ, говоря между прочимъ, что его избавили отъ голодной смерти.

— Ну, полно, полно, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, съ нетерпѣніемъ останавливая его на половинѣ какой-то фразы, — вы можете идти съ моимъ слугой. Мнѣ надобно поговорить съ вами м-ръ Джингль. Можете-ли вы идти, не опираясь на его плечо?

— Конечно… да… не слишкомъ скоро… трясутся ноги… голова идетъ кругомъ… какъ будто дрожитъ земля.

— Дайте мнѣ вашу руку, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Нѣтъ, нѣтъ, — отвѣчалъ Джингль, — не годится… недостоинъ.

— Какой вздоръ! — сказалъ м-ръ Пикквикъ. — Облокотитесь на меня: я желаю этого, сэръ.

Но видя нерѣшимость и волненіе этого джентльмена, м-ръ Пикквикъ самъ взялъ его подъ руку и повелъ впередъ, не говоря больше ни слова.

Въ продолженіе всей этой сцены, физіономія м-ра Самуэля Уэллера выражала неописуемое изумленіе. Онъ поминутно переводилъ глаза отъ Іова на Джингля, отъ Джингля на Іова, и повторялъ по крайней мѣрѣ разъ двадцать: — "Охъ, какъ! Э! Ну!"

— Самуэль! — сказалъ м-ръ Пикквикъ, оглядываясь назадъ.

— Сейчасъ иду, сэръ, — отвѣчалъ м-ръ Уэллеръ, машинально слѣдуя за своимъ господиномъ.

И все-таки онъ не могъ отвести глазъ отъ м-ра Іова Троттера, который продолжалъ стоять на одномъ и томъ же мѣстѣ съ понурой головою; но когда Самуэль, покорный приказанію своего господина, долженъ былъ остановиться подлѣ него, м-ръ Троттеръ приподнялъ голову и сказалъ:

— Какъ ваше здоровье, м-ръ Уэллеръ?

— Такъ это онъ! — воскликнулъ Самуэль.

И затѣмъ послѣдовалъ продолжительный и многозначительный свистъ, послужившій несомнѣннымъ свидѣтельствомъ того, что м-ръ Уэллеръ убѣдился, наконецъ, въ дѣйствительности своихъ наблюденій.