Царская Русь - Дмитрий Иванович Иловайский

году свирепствовала страшная моровая язва, спасаясь от нее, из Вильны уехали сам епископ с своим капитулом и почти все ксендзы. Одни только иезуиты остались на своих местах; гфодол-жали совершать церковные службы, посещали и ухаживали за больными в городе и его окрестностях, исповедовали и приобщали умирающих. Некоторые из них при сем сами заразились и умерли. Такими подвигами самоотвержения они возбудили в местном населении большое к себе расположение.

Но главные усилия их обращены были не на простой народ, а на знатные и богатые фамилии, которые они старались или возвратить, или совратить в католичество. Эти усилия вскоре и в значительной мере увенчались успехом.

В Вильне проживал Ульрих Гозиус, родной брат кардинала — епископа вармийского Станислава Гозиуса. Несмотря на все усилия брата кардинала, этот знатный, богатый человек оставался усердным кальвинистом; но он не устоял против увещаний Скарги и перешел в католицизм. Одновременно с ним еще один усердный кальвинист, из среды знатнейших литовских вельмож, Ян-Иероним Ходкевич (собственно, Ходкович), староста Жмудский, усилиями Варшевецкого был совращен в католицизм вместе с сыном своим Яном-Карлом, впоследствии великим гетманом Литовским. Затем произошли и другие важные совращения. Наиболее же блистательным успехом иезуитов было возвращение в лоно католичества сыновей того самого Николая Радивила Черного, который был главным поборником и двигателем кальвинизма в Литовской Руси. После него осталось четыре юных сына. Старшему из них Николаю Христофору, прозванному Сироткой, было только 16 лет при смерти отца. (Прозвание свое он получил, будучи ребенком, от короля Сигизмунда Августа, который раз застал его одиноким, покинутым няней и плачущим.) Иезуиты постарались своими сетями опутать неопытного юношу; рассказывают, что они не остановились даже перед грубым обманом вроде подложного письма, будто бы написанным отцом Христофора перед смертью, в котором он выражает свои сомнения в истине протестантского учения. Увещания Скарги окончательно увлекли юношу. Несмотря на все просьбы дяди своего Николая Рыжего, Сиротка покинул кальвинизм и торжественно принял католичество. За ним последовали и младшие братья: из них Юрий поступил в духовное звание и был преемником Валерьяна Протасевича (умершего в 1580 году) на виленской епископской кафедре; впоследствии папа Григорий XIII возвел его в сан кардинала. Братья отличались теперь особой ревностью к католицизму. Ревность эту они простерли до того, что Николай Сиротка скупал экземпляры протестантской Библии, изданной его отцом, а его брат епископ приказывал публично жечь их вместе с другими иноверческими книгами.

Пример и поощрение со стороны такой фамилии, как Радивилы, владевшие огромными поместьями и имевшие массу клиентов, вызвали многих подражателей и вообще сильно повлияли на дальнейшие успехи католицизма в борьбе с реформацией. Иезуиты, дотоле столь скромные и смиренные, теперь, почувствовав свою силу, стали действовать решительно и открыто. Число их школ и учеников быстро возрастало. Еще при жизни короля Сигизмунда Августа иезуиты укрепились в Польше и Литве. А во время двукратного безкоролевья и краткого царствования Генриха Валуа они отлично пользовались для своих целей тем, что внимание Николая Радивила Рыжего и других вожаков реформации было отвлечено борьбой политических партий. Когда же королем сделался Стефан Баторий, иезуиты сумели этого, дотоле равнодушного к церковным вопросам, человека обратить в усердного своего покровителя. Они привлекли его на свою сторону в особенности тем, что стали проповедовать против злоупотреблений политической свободы и в пользу сильной монархической власти, а для укрепления государства выставляли королю необходимость водворить единую католическую веру. Баторий возвел Виленскую иезуитскую коллегию на степень академии, т. е. дал ей право выпускать бакалавров, магистров, лиценциатов и докторов богословия, философии и других наук; одним словом, сравнял ее в правах и привилегиях с Краковской академией (1579 г.). Литовский канцлер Николай Радивил Рыжий (или Рудый) отказался приложить печать к грамоте об этом возведении коллегии на высшую степень и об ее привилегиях; литовские сенаторы объявили их нарушением своих вольностей. Но король угрозами заставил подканцлера Евстафия Воловича приложить свою печать. Когда был взят Полоцк, король, по просьбе Скарги, основал в нем иезуитский коллегиум, ректором которого был поставлен тот же Скарга; на содержание этого коллегиума король назначил многие городские дворы, принадлежавшие разоренным православным церквам, и несколько поземельных когда-то духовных владений, отобранных у разных владельцев. Баторий и его любимец коронный канцлер Замойский с особым рвением ухватились за водворение иезуитов среди православного населения, ибо понимали, что только помощью окатоличения и ополячения высших слоев этого населения можно было упрочить за Речью Посполитой обладание Западнорусскими областями. Кроме Полоцка Баторий основал иезуитский коллегиум и в Риге. Сиротка основал таковой же в своем Несвиже и на содержание его подарил богатое имение.

Из дальнейших многочисленных совращений в католичество особенно важным приобретением для него был Лев Сапега, великий канцлер Литовский. Он принадлежал к православной семье, но, воспитываясь в Германии, переменил православие на кальвинство, а в 1586 году Скаргой был совращен в католичество. Еще прежде него сделался добычей иезуитов Януш, старший сын знаменитого ревнителя православия Константина Острожского. Находясь при дворе немецкого императора Максимильяна II, он подпал влиянию иезуитов и перешел в католицизм, к великому огорчению своего отца. Вообще, иезуиты, призванные в Польшу и Литву собственно для борьбы с реформацией, не ограничились одной этой борьбой и, заручившись некоторым в ней успехом, немедленно обратили свои усилия против русского православия, для чего они особенно воспользовались своими школами. Хотя в Литовской Руси и были православные школы при церквах и монастырях, но обучение в них редко шло далее простой грамотности. А потому многие достаточные родители, желая дать своим детям более высокое образование, начали посылать их в иезуитские коллегии и особенно в Виленскую академию. Некоторые ревнители православия, как, например, известный князь Курбский, восстали против такого доверия иезуитам и указывали на совращение в латинство, грозившее ученикам от их хитрых учителей. Одни слушались этих увещаний, а другие, обманутые смирением и лаской иезуитов, не хотели видеть ничего худого в их обучении{90}.

В борьбе с реформацией много помогали иезуитам заметное и наступившее еще прежде охлаждение знатных вожаков реформации к интересам религиозным, а также разделение протестантов на секты и их взаимная вражда. Вообще реформация в Польше и Литве находилась уже в упадке, когда явились здесь иезуиты; поэтому победа досталась им так легко. Православная же Западнорусская церковь, хотя и не страдала разделением на секты и явным равнодушием к ней знатных русских фамилий, но находилась тогда в таком бедственном состоянии, которое обещало хорошо организованному и богатому средствами католичеству легкую над ней победу.

В главных чертах Западнорусская церковь, после ее отделения от Восточнорусской, сохраняла общий с ней иерархический строй, общие