Царская Русь - Дмитрий Иванович Иловайский

Валерьяна Протасевича); Илья Куча, возведенный на кафедру также прямо из светских лиц, и Онисифор Девочка, поставленный вопреки канонам, так как был из двоеженцев.

Немалое влияние на расстроенное состояние Западнорусской церкви оказало то же самое движение, которое едва не сломило в Польше и Литве церковь католическую, т. е. протестантизм; этим движением были увлечены многие члены знатных православных фамилий, каковы: Ходкевичи, Воловичи, Сапеги, Вишневецкие и др. Православные тем легче поддавались влиянию протестантов, что последние, во-первых, являлись их союзниками в борьбе с общим неприятелем, т. е. латинством, а во-вторых, протестантство привлекало к себе сочувствие потому, что возбуждало везде умственное оживление, стремление к заведению школ и типографий и вообще вызывало просветительное движение, т. е. деятельность научную и литературную. Из протестантских исповеданий немалый успех имела в юго-западной Руси секта антитринитариев или социниан. К этой секте примкнули последователи пресловутой новгородско-московской ереси жидовствующих. Около половины XVI века во главе всей ереси, как известно, явился Феодосий Косой, который, спасаясь от наказания, убежал из Московской Руси в Литовскую и здесь нашел себе очень многих последователей, даже между священниками и другими духовными лицами.

Сильным покровителем антитринитарской секты в Литовской Руси был виленский каштелян Ян Кишка, женатый на дочери князя Константина Острожского; в своих обширных имениях, литовских и белорусских, он устраивал школы, заводил типографии и во множестве издавал антитринитарские сочинения. Только после его смерти (1593 г.), с переходом его богатых поместий в другие руки, социнианство в Литве начало упадать. В ту же эпоху социнианство сильно распространилось и на Волыни, где особенно большой успех имели Феодосий Косой и его товарищи. Известный московский выходец князь Курбский, живший в том краю, жалуется, что в то время «мало не вся Волынь заражена была язвою сего учения». Сам князь Острожский, тесть Кишки, находился в дружеских сношениях с некоторыми антитринитариями. Так, когда иезуит Петр Скарга пос-вятил ему первое издание своего сочинения об унии церквей, князь Острожский поручил написать опровержение на эту тему некоему Мотовиле, проповеднику антитринитарства. Князь Курбский, получив экземпляр сего опровержения, пришел в негодование и написал Острожскому укорительное послание за то, что тот учеников Фотина и Ария ставит священниками православной. церкви. Но эти укоризны не сделали Острожского врагом антитринитариев, которых он уважал именно за их стремление к народному просвещению. На Волыни социнианство процветало еще долее, чем в Литве и Белоруссии.

Из всех западнорусских областей Галицкая или Червонная Русь наиболее выдавалась бедственным положением православной церкви. Ранее других присоединенная непосредственно к Польше, она до некоторой степени уже подверглась ополячению и окатоличению. Это обстоятельство прежде всего отразилось на знатных фамилиях, так что в XVI веке мы почти не находим здесь православных вельмож, подобных тем, которые явились сильной опорой православия в Литовской Руси. Меж тем как в Львове учреждена была католическая архиепископия, православная и обширная Галицко-Львовская епархия, вмещавшая в себя и Подолию, после присоединения Галиции к Польше оставалась без собственных епископов в течение более полутора столетия, и ею ведали наместники Киевского митрополита, на выбор которых влияли сначала местная светская власть, а потом львовские католические архиепископы; причем священники отправлялись иногда для рукоположения в соседнюю Молдавию. При таком порядке, разумеется, латинское духовенство заняло здесь господствующее положение и латинская пропаганда развивалась почти беспрепятственно, а православие терпело всякое унижение. Наконец, по просьбе галицких дворян и горожан, Сигизмунд I дозволил поставить во Львове православного епископа в качестве викария Киевского митрополита (1539 г.). Около половины XVI столетия на Львовскую кафедру избран был вдовый шляхтич Марк Балабан. Он еще при жизни своей выхлопотал у короля Сигизмунда II грамоту на то, чтобы после его смерти епископия была передана его сыну Григорию, принявшему в монашестве имя Гедеона. И действительно — хотя не тотчас по смерти отца — Гедеон Балабан впоследствии получил Львовскую кафедру, вопреки противодействию католического архиепископа. Особенно сильное столкновение с сим архиепископом пришлось ему выдержать по поводу введения Григорианского календаря. Известно, что папа Григорий XIII в 1582 году ввел новый календарь. Король Стефан Баторий предписал принятие сего календаря в Польше и Литве всеми жителями без различия вероисповедания. Но это распоряжение встретило сильный отпор со стороны православных, которые объявили, что подобный вопрос подлежит решению вселенского патриарха, а никак не светской власти. Цареградский патриарх Иеремия прислал окружную грамоту православному духовенству, убеждая его не принимать нового календаря и праздновать Пасху по-старому. В некоторых местах латиняне вздумали силой принудить православных к его принятию. Так, в Львове арцибискуп Суликовский велел, с помощью вооруженного отряда, запечатать все православные церкви, чтобы помешать отправлению богослужения в праздники по старому календарю. Гедеон Балабан против этого насилия внес протест в городские книги. А потом на собиравшемся тогда Варшавском сейме позвал Суликовского к ответу. Но тут, при посредстве нескольких вельмож, они заключили мировую; причем Суликовский формально отказался от вмешательства в дела православной Львовской епархии. А король при виде сильных волнений, возбужденных в русском народе вопросом о новом календаре, отменил свое распоряжение и подтвердил православным беспрепятственное сохранение их обрядов и церковных преданий.

Галицко-русские дворяне, прибывшие вместе с Гедеоном на Варшавский сейм 1585 года, призывали сюда и митрополита Онисифора, чтобы совокупно защищать интересы православия. Митрополит обещал приехать; однако же он сам не приехал, а прислал какие-то «артикулы». Оскорбленные его поведением помянутые дворяне отправили к нему обличительное послание. Тут они яркими красками описывали его нерадение о своей пастве и допущенные им беспорядки в церковных делах, вследствие чего православные терпят такие беды, каких прежде никогда не бывало, каковы: запечатание св. церквей, отобрание колоколов, отдача церквей в аренду жидам или обращение их в латинские костелы, захват церковных имуществ; отдача монастырей семейным людям, которые живут в них с женами и детьми; поставление недостойных епископов без соборного избрания и пр. В связи с последним упреком в том же послании указан поразительный пример беспорядка. Король Стефан назначил на Перемышльскую епископию некоего тиуна Брыльского, человека, «слову Божьему неученого» и подданного Пере-мышльского старосты, который и распоряжался церковными имениями, ибо нареченный епископ, как его подданный, не смеет ему противоречить. Послание просит митрополита не посвящать его во епископы до следующего сейма, на котором обыватели земли Перемышльской и Самборской намерены представить королю и панам — раде о негодности сего лица. Но просьба галицких обывателей осталась втуне. Брыльский все-таки был посвящен и до самой своей смерти (1591 г.) управлял епископией, которую оставил после себя в крайне расстроенном состоянии: всякая дисциплина среди местного духовенства упала; священники нередко были двоеженцами, венчали беззаконные браки и легко расторгали законные, что весьма вредно влияло на нравственность народную.