Сделка - Джоан Вулф

— Этот камин, — сообщила она, — считается одним из лучших среди дошедших до нас подобных сооружений эпохи Возрождения.

— Он превосходен, — не могла не подтвердить я, вполне понимая законную гордость, прозвучавшую в ее словах.

Мы уже прошли через эту залу и вступили в анфиладу гораздо меньших по размеру комнат, выглядящих значительно скромнее.

— Интересно, миссис Сандерс, — услышала я наконец вопрос, которого давно ждала, — каким образом мой брат мог узнать, что вы упомянуты в завещании кузена Джорджа?

— Насколько я поняла, — был мой ответ, — ваш брат является душеприказчиком лорда Девейна. Отсюда его осведомленность о содержании завещания.

— О, конечно. Только брат ничего не говорил мне об этом.

Я не посчитала нужным комментировать ее слова, тем более что мы наконец свернули еще раз направо и оказались, по-видимому, в том крыле здания, где размещались спальни и гостевые комнаты. Возле шестой или седьмой из них леди Реджина остановилась и повернула дверную ручку.

— Надеюсь, комната уже готова, — сказала она, широко распахивая дверь.

Я вошла вслед за сестрой графа в прекрасную комнату с широким ромбовидным окном, под которым помещалась уютная кушетка, с огромной кроватью под золотистым пологом на четырех столбиках. Пол был покрыт толстым восточным ковром, и, самое главное, воздух был наполнен ласковым теплом от жаркого огня в камине.

С правой стороны я заметила полуоткрытую дверь.

— Там гардеробная, — предупредительно пояснила леди Реджина, проследив за моим взглядом. — Прислать вам горничную, миссис Сандерс, чтобы распаковать вещи?

— Нет, благодарю вас, леди Реджина. Я привыкла делать это сама.

Она отнюдь не выглядела удивленной моими словами.

— Горячую воду принесут немедленно, — добавила она. — Обед через полтора часа. Я пришлю лакея, он покажет вам дорогу в гостиную.

— Благодарю вас.

Я стояла посреди комнаты, скрестив руки на груди, мечтая наконец остаться одна.

Лишь только дверь за любезной хозяйкой закрылась, я издала вздох облегчения и уселась на кушетку под окном, пытаясь освободиться от напряжения, которое испытывала на протяжении всего дня. Кажется, это мне наконец удалось.

Когда-то я полагала, что Девейн-Холл — предел роскоши и великолепия. Теперь я поняла, что в сравнении с тем местом, где я сейчас нахожусь, Девейн-Холл всего-навсего обычный дом состоятельного фермера.

О том, как в таком случае назвать мое собственное обиталище, не хотелось и думать. А уж как оценил мой дом его сиятельство лорд Сэйвил…

Впрочем, я тут же оборвала себя и, стиснув зубы, мысленно произнесла: «Какого черта меня должно беспокоить, что он изволит подумать?»

«И еще, — сказала я себе с усмешкой, — не замирай от страха и почтения перед владельцем всей этой роскоши, Гейл! Вспомни, что именно он и никто иной совсем недавно в поте лица своего красил стены в твоей комнатушке для гостей и учеников».

Мой саквояж был принесен, и я разобрала его в гардеробной, декорированной в желтовато-розовых тонах: туалетный столик затянут желтым атласом, большой платяной шкаф розового дерева с медными ручками в форме львиных голов. Горячую воду уже принесли, я с наслаждением умылась и, развешивая в гардеробной платья, убедилась, что мой единственный вечерний туалет почти не помялся. Я надела пеньюар и подошла к окну, за которым все было белым от снега.

Сегодня впервые в жизни я увижу супругу Джорджа. Вернее, не супругу, а вдову, поправила я себя.

Я сознавала, что мое отношение к Гарриет не поддается разумному объяснению. За что я ненавижу эту женщину? Разве она хоть в какой-то степени виновата в том, что на ней женились ради ее денег? Однако сильные чувства редко бывают логичны и легко объяснимы.

Да, я не могла не испытывать, хорошо это или плохо, нечто вроде злорадства от того, что у нее рождались только девочки и ни одного сына.

Некрасиво? Мелочно? Бесспорно.

Не по-христиански? Само собой разумеется.

Но зато честно — с моей стороны.

Хотелось бы мне увидеть выражение ее лица, когда нотариус произнесет имя моего сына? Снова скажу: да!

Я взглянула на часы, стоявшие на каминной полке, и решила, что нужно быть готовой: лакей вот-вот придет, чтобы пригласить к обеду.

Я надела вечернее платье и присела у туалетного столика, размышляя, что делать с прической. Собственно, выбора почти не было, поскольку волосы коротко острижены. В конце концов я повязала голову синей бархатной лентой и надела свою единственную, оставшуюся от матери драгоценность — бриллиантовые серьги.

Оглядев себя в большое зеркало в полный рост, я осталась, в общем, довольна.

Вскоре появился молодой лакей в синей с золотом ливрее, я уже поняла — это фамильные цвета семьи Сэйвил. Он снова повел меня по коридорам и лестницам, сквозь малые и большие комнаты, через большую залу и залу для музицирования, и наконец мы очутились в прелестной гостиной, стены которой были затянуты бледно-голубой камчатной тканью. У камина расположилась группа людей.

— Добро пожаловать, миссис Сандерс!

Ко мне направлялась леди Реджина. Взяв за руку, она подвела меня к остальным.

Граф Сэйвил, стоящий у стены справа от камина, кивнул мне и учтиво спросил:

— Надеюсь, вы уже немного пришли в себя после утомительного путешествия?

Я взглянула на него. На нем был вечерний костюм: белая рубашка, шейный платок, черный, облегающий фигуру фрак, такого же цвета узкие брюки. Он улыбался, но глаза оставались серьезными.

— Спасибо, милорд, я чувствую себя хорошо, — ответила я.

— Позвольте представить вас моей кузине леди Девейн, — сказала сестра Сэйвила, и, повернувшись, я увидела женщину, сидящую в большом, обитом атласом кресле.

В первое мгновение я заметила только, что она довольно полная. Затем обратила внимание на то, что уголки глаз у нее странно опущены, как будто она изнемогает от усталости. И наконец, поняла, что эта женщина смотрит на меня с явным подозрением.

— Сандерс? — повторила она. — Вы имеете какое-либо отношение к сквайру Сандерсу из Хатфилда?

Я заметила, что леди Реджина внимательно вглядывается в нас обеих.

— Я его невестка. Вернее, была невесткой. Мой муж скончался несколько лет назад.

Брови Гарриет, широкие, песочного цвета, похожие на гусениц-близнецов, сошлись у переносицы.

— Господи, так вы, наверное, родственница той колдуньи, вышедшая замуж за младшего сына сквайра? Да? — выпалила она на одном дыхании.

Все, кто находился в комнате, воззрились на меня.

Сэйвил произнес холодным тоном:

— Какая колдунья? О чем вы толкуете, Гарриет?