Газета Завтра 249 (88 1998) - Газета Завтра

Ничего особенно революционного во всех этих предложениях нет. Они, что называется, лежат на поверхности. Тот же набор идей зачастую содержится в документах, исходящих из МИДа или президентской администрации. Дело, однако, за тем, что суета на западном направлении в конечном счете подавляет все остальные сферы деятельности. Разрыв между словом и делом слишком велик.

Вся грязная работа по разрушению внешнеполитических позиций СССР#92;России была выполнена сначала Э.Шеварднадзе, а затем А.Козыревым. Примаков, по сути дела, сохраняет статус-кво. Надо сказать, что академик Примаков начал свою деятельность как главы МИДа с немыслимых для его предшественника шагов - с визита в Госдуму для выступления перед Комитетом по международным делам и (высший пилотаж) для встречи с парламентской фракцией КПРФ. По-видимому, министр нашел способ объяснить ошарашенным российским демократам и западным коллегам, что общение с коммунистами - не проявление вольнодумства, а суровая необходимость для ратификации ряда договоров, включая СНВ-2.

Последующие месяцы подтвердили, что визиты министра в парламент вовсе не означали тяги к идеологическим единомышленникам. Отношения МИДа с Госдумой осложнились, поскольку та отказалась ратифицировать договоры с Украиной, Молдавией и Грузией как противоречащие интересам России. Затягивают депутаты и рассмотрение договора СНВ-2, ведущего к одностороннему ядерному разоружению России. (Кстати, МИД РФ весьма умело переложил на Минобороны неблагодарную работу по обработке депутатов, на дух не приемлющих СНВ-2).

Список противоречий между МИДом и парламентом этим не исчерпывается. На подходе договор “об открытом небе”, позволяющий США провести привязку целей на территории России для американского высокоточного оружия, и скандальный пограничный договор с Литвой, означающий не только очередную территориальную уступку со стороны России, но и открывающий путь для вступления Литвы в НАТО.

Деятельность академика Примакова во главе МИДа оставляет противоречивое впечатление. Однако она не более противоречива, чем эпоха, в которую он поднялся к вершинам власти. Конечно, это шаг вперед по сравнению с откровенно предательской политикой его предшественника. Пожалуй, это даже максимум того, на что можно было бы рассчитывать при трусливой и зависимой от Запада нынешней правящей группировке. Однако, с точки зрения долгосрочных интересов России, деятельность МИДа не может рассматриваться как удовлетворительная. В быстро приближающуюся постъельцинскую эпоху России понадобится новая внешняя политика и, возможно, новый министр.

Игорь Воронов ПРОРОК В ЧУЖОМ ОТЕЧЕСТВЕ

В 1883 ГОДУ, 115 лет назад, в Москве родился выдающийся русский мыслитель и политический писатель Иван Александрович Ильин. Как многие видные интеллигенты его поколения, Ильин начал свой путь с философских изысканий, но, в отличие от большинства (Бердяев, Струве, Туган-Бергановский), у Ильина не возникало искушения приобщиться к модному тогда марксизму. Не был он и романтиком социальных потрясений вроде Ивана Бунина, до революции сотрудничавшего с Горьким в газете “Наша жизнь”, а после возненавидевшего советскую власть. Большинство этих людей, в отличие от Ильина, нашли себе место в эклектичной западноевропейской культуре, при этом многие потеряли идею национального обновления России, сохранив любовь к Родине лишь в виде физиологического чувства.

Жизненный путь Ильина был целен и прям. В 1906 году он окончил юридический факультет Московского университета и уже с 1910 года, вплоть до высылки из России, читал там курсы истории и философии права. В 1918 году защитил диссертацию по философии Гегеля, получив степень доктора Государственных наук. В то время, как извращенные умы марксистских адептов извлекали из Гегеля пресловутую “диалектику”, приспособив ее к нуждам революции, Ильина прельстила идея сильного национального государства. С такими взглядами долго уживаться с жестким режимом было нельзя. В 1921 году Ильина избрали председателем Московского психологического общества, где концентрировались остатки свободной мысли. После процесса в ревтрибунале и нескольких арестов за связь с белым движением в августе 1922 года последовал приговор по 58-й статье с заменой пожизненным изгнанием. С октября 1922 года - высылка из России вместе с многочисленной группой русских интеллектуалов и жизнь в эмиграции. Дальнейшее обозначено вехами, имевшими глубокий смысл: 1923-34 гг. - профессура в Русском научном институте в Берлине. В 1934 г. - лишение кафедры за отказ преподавать, следуя партийной программе национал-социалистов. С этого момента усиливаются преследования и доносы, конфисковываются печатные работы и запрещаются выступления. В 1938 году - переезд в Швейцарию, чтение лекций в швейцарских народных университетах и ученых обществах.

Особенностью Ильина было отвращение к политическим партиям. У него вызывало ярость растрачивание национальной энергии на партийные распри. В эмиграции он отклонял все предложения возглавить политические организации. Однако тесные связи с патриотическими кругами Ильин поддерживал всегда. Так, еще до высылки из России он сблизился с руководителем контрреволюционного движения генералом Алексеевым, что было причиной его ареста. Вокруг брошюры Ильина “Путь национального обновления” в одном из северных городов России образовалась группа молодежи, примкнувшая впоследствии к Народно-трудовому союзу. Издававшаяся в эмиграции Ильиным газета “Русский колокол” питала идеями НТС, хотя он сам не поддерживал тесных связей с Союзом. В Берлине Ильин сблизился с верхушкой белогвардейских кругов - генералами фон Лампе и Врангелем. В разных местах русского рассеяния Ильин читал лекции, собиравшие многочисленные аудитории, печатал в парижском журнале “Возрождение” у П.Струве независимые статьи, но ближе всего стоял к Российскому общевоинскому союзу (РОВС). Его захватывающая устная речь отличалась силой и ясностью. Архимандрит Константин отмечал в Ильине “основательность и дисциплинированность чисто германского типа”, неподражаемый стиль его трудов, порой возвышавшийся до благодатной точности, заставлявшей вспомнить о таких великих мастерах русского языка, как Пушкин и митрополит Филарет Московский. С таким же блеском Ильин говорил и писал на немецком языке, был очень музыкален, хорошо играл на рояле, дружил с Сергеем Рахманиновым, крупным русским писателем Иваном Шмелевым и архиепископом Иоанном Рижским. Ильин много помогал русским эмигрантам, поддерживал их материально. Научная деятельность Ильина отличалась широтой интересов. В 1922 году он вместе с философами Бердяевым и Вышеславцевым основал в Берлине Русскую религиозно-философскую академию, действовавшую еще несколько лет после прихода к власти нацистов.

Однако место Ильина в русской жизни определено прежде всего его трудами - такими, как “Религиозный смысл философии” (1924 г.), “О сопротивлении злу силой” (1925 г.), “Основы христианской культуры” (1937 г.). Эстетствующая Зинаида Гиппиус обозвала Ильина “военно-полевым богословом”, и это было, скорее, похвалой для автора, который сказал: “Каждый из нас должен считать себя за воина, даже оставшись в полном одиночестве… отзываемый передает оружие следующему”. Самозабвенная борьба Ильина против мирового зла вызывала сопротивление либеральной части русской эмиграции. Например, издательство Н. Вредена отказывалось публиковать его патриотические статьи. Такая реакция предвосхищала терпимость к насилию над Россией, которую проявила на Родине интеллигенция в конце ХХ века. Но Ильина не смущали замалчивание и критика. Он говорил о своем главном оружии: “Если мои книги нужны России, то Господь убережет их от гибели; а если они не нужны ни Богу, ни России, то они не нужны и мне самому. Ибо я живу только для России”.

Жизнь для России воплотилась в пророческом труде Ильина “Наши задачи”. Так названы 215 выпусков бюллетеней для РОВСа, вышедших за период с 1948 по 1954 годы. Настоящее, прошлое и будущее России сошлись здесь в одной точке, озаренные острой мыслью философа. “Кризис, приведший Россию к порабощению, был не только политическим и не только хозяйственным. Это был кризис русского национального характера, русской семьи, великий и глубокий кризис всей русской культуры. В роковые годы Первой мировой войны русские народные массы не нашли в себе необходимых духовных сил; эти силы нашлись только у героического меньшинства русских людей…”

Ильин не случайно связывал успехи революции в России с демократическими процессами во всем мире. Критическое отношение к демократии в том виде, который утвердился на практике, было характерно для глубоких умов в ХХ веке. Ницше и Шпенглер, Ортега-и-Гассет и Парето, Чемберлен и Лебон яростно отвергали демократию как пародию на народоправство.