Моя исповедь. Невероятная история рок-легенды из Judas Priest - Роб Хэлфорд

протянул фотки. Ян теперь был Ян «Череп» Хилл, эту новость он принял с присущим ему благодушным безразличием. Кен стал «Кей-Кей» Даунингом, и, похоже, ему это очень понравилось. А затем Корки передал мне мое фото.

Под снимком, где я ненамеренно стою в манерной позе, было подписано:

Роб «Королева»[38] Хэлфорд.

Что. За. Херня?

Мне хотелось нервно посмеяться, в основном из-за чувства неловкости… Но меня это оскорбило.

– Ты какого хрена творишь, мать твою, Корки? – спросил я его.

– Это только для того, чтобы на нас обратили внимание! – ответил он, ухмыляясь, и его глаза сверкали, несмотря на толстенную оправу очков.

– Ну, это не лучший способ, черт возьми!

Я был крайне огорчен, а когда забрал фотку домой и ее увидел отец, он был вне себя от ярости. Устроил настоящий скандал. «Разорви это к чертовой матери сейчас же!» – кричал он на меня. К счастью, прозвище Роб «Королева» Хэлфорд не прицепилось ко мне, как «Кей-Кей» к Даунингу.

Кен говорил, остальные участники Judas Priest с первого же дня знали, что я – гей. Возможно, это правда, но в душе я по-прежнему недоумеваю, что все было настолько очевидным.

В то время геев на телевидении представляли смехотворные персонажи вроде господина Хамфриса в ситкоме «Спасибо за покупку», которого сыграл Джон Инмэн. Это были кричащие жеманные гомики, которые манерничали и млели от каждого парня; смешные персонажи с тупыми крылатыми фразочками вроде: «Я свободен!»[39]

Я был совершенно не таким. Я знал, что был геем, но с виду был простым пареньком из Уолсолла. Я был таким же приземленным, как и Кен, Ян и Джон. Мы разговаривали на одном уровне и смеялись над одними и теми же шутками. Вместе нажирались и были просто друзьями Другим я себя не считал.

Однако ребята из Priest все понимали, и я очень благодарен за то, что они не только никогда не обращали на это внимания, но даже не упоминали. Для начала 1970-х они мыслили крайне непредвзято – а многие парни из рабочего класса Мидлендса даже церемониться со мной бы не стали.

Несмотря на мою страсть к глэмерам, собственный сценический образ я придумал наобум. Купил наряд на вещевом рынке «Оазис» в Бирмингеме и был уверен, что буду выглядеть так же таинственно, как Боуи. Не вышло. Выглядел я, как стоящий на каблуках игрок в крикет. До сих пор помню, как на меня искоса посмотрел Кен.

За годы я перепробовал на себе кучу причесок: короткие стрижки, завивки волос, челки – в зависимости от того, чем я на то время был увлечен, но теперь настало время еще больше отрастить волосы. Я наконец смог это сделать после того, как написал заявление об увольнении из магазина одежды.

После концертов Judas Priest стало слишком тяжело приходить домой в четыре утра, а уже к девяти утра тащиться в магазин. Безусловно, я рисковал, потому что регулярно терял деньги, занимаясь вроде бы неперспективным делом. Только мне так не казалось. Я хотел попробовать себя в группе. И точка!

Priest продолжали вкалывать и валиться с ног, колеся по стране. Балабол Корки по-прежнему что-то придумывал и летом 1973-го поставил нас на разогрев в туре группы Budgie, блюзового хард-рок-трио из Кардиффа.

Budgie нас впечатлили. Они были далеко впереди нас в том плане, что у них уже вышли альбомы, они были на крупном лейбле и я видел их по телику, да и в журнале Melody Maker. К тому же они оказались классными ребятами и присматривали за нами на гастролях, ни в чем не отказывая.

Все наши поездки в Сент-Олбанс были очень успешными, но мы знали, что, если Priest когда-нибудь куда-нибудь пробьется, лондонские концерты были Священным Граалем. Именно в Лондоне на концерты могли прийти агенты по подбору артистов и заметить новые таланты, и журналисты, которые могли про тебя написать. Именно там нам и нужно было быть.

К счастью, Budgie должны были отыграть большой сольный концерт – в легендарном клубе Marquee на Уордор-стрит в Сохо. Было волнительно ступать на ту сцену, где играли Хендрикс, Zeppelin и The Stones, но мы были в шоке, обнаружив, что гримеркой служила исписанная граффити каморка Разумеется, мы тоже отличились.

Помимо того что Корки выбивал нам выступления, он еще и зудел на ухо боссам лейблов, когда катался на лифте между первым и шестым этажами, пытаясь выбить нам сделку. Он себе и работу урвал крутую – устроился в начинающий лондонский лейбл Gull Records.

Корки убедил своего босса, парня по имени Дэвид Хоуэллс, заценить нас в клубе Marquee. Для группы разогрева мы выступили на ура и после концерта встретились с Хоуэллсом. Он был вежливым и учтивым парнем в костюме. Казалось, он знает свое дело и не пытается вешать лапшу на уши. Нам это нравилось.

Хоуэллс в тот вечер не спешил делиться планами, но сказал Корки: «Мне все равно, как они выглядят, но нравится их музыка». Мы сделали свое дело, и теперь оставалось лишь ждать его решения. В любом случае предстояло важное событие.

Judas Priest впервые собирались отыграть за границей.

Как оказалось, Корки не молол языком, и он, кстати, превратил Priest в международных артистов, договорившись о двухнедельном туре по Голландии и Германии. На пароме в город Кале и по дороге в Голландию нас переполняли эмоции. Как и любая молодая группа, впервые поехавшая с концертами в другую страну, мы чувствовали себя вторгающейся армией. Мы здесь, чтобы дать жару и покорить это место!

Концерты прошли великолепно, и мне показалось, что европейские фанаты врубались в нашу музыку лучше, чем в родной Англии. Нас приняли, особенно в Германии, где очень любят хевиметал. Мы научились заказывать яичницу и картошку фри.

Спустя некоторое время, в конце марта 1974-го, мы отыграли двухнедельный тур по Норвегии, отправившись на ночном пароме из Ньюкасла в Ставангер. Мы понятия не имели, что можно было забронировать каюту. Вместо этого мы всю ночь проторчали на палубе, продрогнув на сильном североатлантическом ветре и напившись в хламидомонаду, чтобы не склеить ласты Замечательно!

Тур стал наглядным примером того, как мы руководствовались исключительно интуицией. Пока мы гастролировали, Корки остался дома в Великобритании и продолжал выбивать нам концерты. Мобильных телефонов в помине не было, поэтому приходилось каким-то странным способом узнавать, куда ехать дальше.

Корки просил нас звонить ему в определенное время Поднимая трубку, он кричал: «Ручка есть? Быстрее, у вас еще три концерта!» Теперь он работал в офисе, но все еще привык тараторить, будто рядом стоит очередь в телефонную будку или же его спалят в лифте.

Один звонок Корки в Норвегию был гораздо более волнительным, чем остальные. Однажды