Обрести себя - Виктор Родионов

глаза. Мы не на шутку перепугались, – такого ещё никогда не бывало!

Через несколько мгновений он очнулся и сел, явно не понимая, что с ним произошло. Все обступили его и не знали, что и делать. Ленка ещё стояла со злобным лицом и, сняв майку, вытиралась.

Потом Юрка встал, – его пошатывало, – и его, проводив, усадили на лавку. На его глазу и щеке наливался огромный синяк. Все сидели вокруг него на корточках. Ленка сидела на лавке рядом, положив Юрке руку на плечо, – она явно переживала, – о злости уже не могло быть и речи.

Валька, – он жил на первом этаже, – успел сбегать домой и принести кубики льда из холодильника, завёрнутые в тряпку. Лёд приложили к Юркиному лицу, – для нас это уже было не в новинку. Вскоре пришла и Валькина мама, – она была медсестрой и, видимо, решила взглянуть, что там с Юркой, – дома Валька сказал ей, что Юрка сильно ударился.

На расспросы Валькиной мамы Юрка наврал, что «ударился об штангу».

Валькина мама долго рассматривала Юркино лицо, водила у него перед носом пальцем и говорила, чтобы он за ним следил.

Потом она сказала:

– Вроде ничего особо страшного. Но всё равно скажи маме, что надо бы показаться врачу. Осторожнее надо быть, ребята!

Сейчас, вспоминая тот случай, я могу предположить, – она решала, – вызывать «Скорую» или нет.

Потом было «мирись – мирись» и всё закончилось. Думаю, об этой стычке вскоре забыли бы, если бы Юрку не опозорила его мать.

Вечером она за руку притащила Юрку к нам домой и устроила скандал! Дверь открыла бабушка, мы с Ленкой тоже вышли на звонок: он был какой-то нервный.

– Полюбуйтесь, что ваша хулиганка сделала с моим мальчиком! Скажите спасибо, что нет сотрясения мозга, иначе я бы написала заявление в детскую комнату милиции!

Она кричала всё громче и громче, уже начиная грязно браниться. Вдруг бабушка рявкнула:

– Не сметь! Не сметь выражаться в моём доме! Здесь дети!

Юркина мать осеклась, захлопала глазами и замолчала. А бабушка, уже спокойно и ласково продолжала:

– Так Вы были в поликлинике, голубушка? Что Вам там сказали?

Юркина мать немного успокоилась:

– Подозревали перелом и сотрясение мозга. Но обошлось.

– Так, – сказала бабушка, – Пусть нам дети расскажут, как всё было. Юра, что произошло? Расскажи по порядку, как всё было.

Юрка начал рассказывать:

– Ну, мы с пацанами играли в футбол… Ленка от руки забила гол…

– Не Ленка, а Лена, – спокойно поправила бабушка, – Так, забила гол…

– Не было руки… – вмешалась Ленка.

– Лена, помолчи, тебе дадут слово… Так, Юра, продолжай…

– Ну, мы с Ленкой… С Леной… Поспорили… Маленько потолкались…

– И?.. – подбадривала его бабушка, а Юрка молчал. – Ну?..

– И он плюнул мне в лицо! – заявила Ленка.

Бабушка строго взглянула на Ленку, а потом, повернувшись к Юрке спросила:

– Юра, это правда?

Юрка потупился, опустил голову и кивнул. В его глазах были заметны слёзы. Его мать с удивлением смотрела на него.

– Что было дальше? – спросила бабушка.

– Я дала ему по морде, – снова встряла Ленка.

– Лена! Запомни! Нет у людей никакой морды! – Ударила по лицу!

– Ударила по лицу, – сказала Ленка.

Они поговорили ещё немного и Юрка с матерью ушли.

Позже во дворе Юрка оправдывался, что его «расколола врачиха», – в то, что он «ударился об штангу» она не поверила.

У мальчишек был свой «кодекс чести», – и над ним некоторое время смеялись.

А после того, как ушли Юрка с матерью, бабушка усадила нас с Ленкой на диван и сказала:

– Лена! Я тебя понимаю: каждый человек имеет право и обязан отстаивать свою честь. Но и ты должна понять: Господь наделил тебя физической силой, которую он дарует не каждому мальчику.

Мы с Ленкой гордились, что она такая сильная, – она опустила голову, но не смогла скрыть улыбку. Я тоже заулыбался.

– Ничего смешного не вижу! Я понимаю, что ты ударила Юру сгоряча. – продолжала бабушка, – Но ты должна понимать, что дарованная тебе сила – вовсе не награда. Это крест твой, который ты будешь нести всю свою жизнь. Ты могла покалечить Юру. Он даже мог умереть. И ты была бы виновной в этом, и с этой виной жила бы всю жизнь…

Мы были в растерянности, – нам и в голову не могло прийти, что всё настолько серьёзно. Услышав это, мы поникли.

– Ты должна научиться управлять своим гневом. Иначе – быть беде. Никогда не бей людей по лицу. Только, если тебе придётся защищаться от хулиганов самой или защищать других…

Позже некоторое время бабушка занималась с Ленкой специальной тренировкой, – учила её управлять своими эмоциями…

***

…Ленка уже успокоилась, но мы продолжали лежать вместе и молчали. Она всё ещё лежала ко мне спиной. Мне очень захотелось приласкать её, я подвинулся к ней вплотную и осторожно обнял. Она не отстранилась, наоборот, прижалась ко мне всем телом. Я тихонько целовал её в затылок и гладил рукой её тело, стараясь не задеть её милые девичьи грудки.

В детстве Ленкино тело не было для меня запретным. Как и моё для неё, – мы воспринимали тело друг друга, просто как продолжение собственного. Теперь мы выросли, и я скорее чувствовал, чем осознавал, что у сестры для брата есть запретные места, – прикосновение к ним теперь стало табу. И как у брата для сестры. И как у дочери для отца…

Тогда, – в детстве, – она стала «мальчиком» в один вечер. Обратно в девочку Ленка превращалась медленно и незаметно для меня. Мы росли, дворовая ватага постепенно рассыпалась, – рассыпалась и футбольная команда. Футбол забросили, – появлялись новые интересы, жизнь брала своё. Со временем, она вместо мальчишечьей одежды стала носить спортивные костюмы, – ей так стало больше нравиться. Волосы отросли, и она больше не стриглась под мальчика; привыкла она и к девичьей одежде. Она уже давно стала обычной и довольно привлекательной девушкой.

Ленка повернулась ко мне лицом, как-то молитвенно сложила руки и уткнулась в мою грудь своим носиком. Мне казалось, что ей хочется спрятаться, зарыться в моей груди, – она искала защиты. Я ещё крепче обнял её – и я хотел защищать её! Мне хотелось закрыть её своим телом, спрятать в какой-то волшебный кокон, чтобы ничто не могло потревожить её. В те минуты мне казалось, что я прямо сейчас готов за неё отдать свою жизнь!

Обнимая её, я думал:

«Она всегда была мне старшей сестрой, когда я нуждался в сестре. Она заменяла мне и старшего брата – она всегда чувствовала, когда мне это было необходимо, и в такие минуты была старшим братом. Теперь тебе самой нужен брат, и вот я – рядом с тобой».

Она лежала в моих объятиях и тихонько, чтобы я не заметил, целовала мою грудь… Я чувствовал себя взрослым Мужчиной, в объятиях которого успокаивается дорогая ему Женщина. И наслаждался этим новым для меня чувством.

«А может – это