Дар Бога - Степан Вадимович Дмитрук

меня дворянином…

— Я рассказал Альпу о твоём ранге ещё до Совета, так как понял, что ты собираешься злоупотребить его недопониманием. Никто не питал иллюзий по поводу твоего происхождения.

— Но ведь они вручили мне чекан, как знак равенства!

— Великий Змей! Что ты себе надумал?! Чекан здесь носят люди на службе! Тебе дали его, чтобы тебя без лишних вопросов пропускала стража! Это всё равно, что копьё посыльного, с той лишь разницей, что в Монте знак одинаковый для знати и простого люда!

Перед ним можно было не прикидываться дураком — я в самом деле таковым оказался. И только сейчас начал понимать, что план, придуманный Адолой и её кузеном, оказался провальным. Впрочем, я отомстил Аускеру, теперь он никогда не докажет, что это была его инициатива.

— Ну а кроме того, Совет решил, что Его Сиятельству помощь нужна как можно скорее — так, к слову, и оказалось — поэтому я и поспешил непосредственно к нему. Ну а важные послания, как вы, должно быть, знаете, передаются непосредственно во Дворец-под-Храмом, а не писарям. Я и не помышлял, что герцог примет меня лично!

— Тем не менее, это произошло, и как рассказал Товен, ваш разговор может повернуться к нам большими проблемами. Вы взяли очень большой груз на себя.

— Госпожа Стум, я считаю, что делать подобные выводы преждевременно. Можно найти способ быстро собрать армию и переправить её. Гораздо больше меня занимает вопрос что же будет со мной, ведь как выяснилось, я нахожусь в куда большей опасности.

— Кто бы сомневался, что ты в первую очередь будешь думать о собственной шкуре! Да, ты в опасности, и только то, что ты спас мою дочь, не позволяет мне отослать тебя в Аускер по частям. Завтра ты предстанешь перед Советом, а уж он решит, что с тобой делать. Если повезёт, кто-нибудь выкупит тебя у Одвига и ты станешь чьим-нибудь сервом. Если нет, тебя закуют в цепи и оставят в жерле Хиттена.

— Мы скажем за вас слово, но ничего не обещаем.

Обернувшись, супруги с укоризной посмотрели на Товена. Тот опустил очи долу, но как только Стумы отвернулись, бросил мне мимолётную улыбку, вселявшую надежду.

— Прервите сон, милорд! Это очень важно!

— Оа? Как вы попали сюда? Что происходит?

— Наше колдовство стало иметь большие проблемы.

— Проблемы? Я в последние сутки только о проблемах и слышу.

— Завтра вы предстанете перед Советом.

— Это я тоже слышал.

— И это…

— …не сулит мне ничего хорошего. Но ведь если вы смогли, как вы утверждаете, повернуть всё таким образом, наверняка вам не составит труда всё исправить?

— Всё не так просто. Я не могла предположить, что дело примет такой оборот.

— Что?! Да разве не вы сказали мне совершить все эти несуразные действия?

— Я не могла знать, куда именно вы пойдёте, и как всё обернётся. Этого не было в пророчестве.

— А что было?

— Лишь то, что без герба вас примут как хозяина, а с гербом как раба. А Ритуалом Величия я лишь укрепила вашу значимость в их глазах, а заодно и вашу уверенность в себе.

— Что же делать теперь?

— Мне этого не известно. Предсказаний не получается.

— Какой-нибудь ритуал благосклонности, или забывчивости?

В этот момент я готов был положиться на что угодно, если это поможет спасти меня.

— У документа есть ещё более глубокие надписи, но это шифр, который я ещё не разгадала.

Сноп искр, высеченных кресалом, прорезал непроглядную тьму — я зажёг свечу в фонаре. Гогос хрюкнул, но не проснулся. Адола в одежде своей служанки сидела на ковре и при свете начала разглядывать мою новую походную амуницию: получив от герцога вознаграждение, я зашёл к кожевнику и приобрёл пару сапог, перчаток, сумку, жилет и кожаную же личинную шапку, но не декоративную с пришитой личиной (как та, в которой я щеголял на приёме), а самую настоящую, защищающую от любой непогоды. В какой-то момент мою гостью сильно заинтересовал мой пояс — я не стал покупать новый, так как старый был ещё крепок и достаточно красив.

— Может, лучше сбежать?

— Тогда вы докажете свою виновность, вас заклеймят лжецом и предателем и сделают вас невозвратным домой.

Адола потёрла правый глаз.

— Ах, моя госпожа, мне уже нет пути домой.

Я вкратце рассказал ей историю своих взаимоотношений с владетелем.

— Вы сможете договориться с ним, если останетесь живы и свободны. И скажите, куда вы намерены бежать? Если вас не съедят клобы или другие твари, то уж точно изловит стража и вернёт для суда. Да что это у вас на поясе?

Её изящные белые пальцы вертели в руках однажды уже спасшую меня находку.

— Это же… это же Слеза Богини!

— Я так и думал. Наши старики называют эти штуки Слезами Владыки.

— В данный раз это не важно, главное, что это слёзы Создателя Мира. Очередная невероятная удача и ещё одна вещь, которой вы не должны были владеть.

— Это же простой самородок из вулкана. Допускаю также, что его могли сделать Первокопы или ваши клобы. Не стоит приписывать каждой увиденной вещи божественное происхождение.

— Вы не понимаете. Теперь вы можете участвовать в испытании Богини!

— Что?

— Люди недворянского происхождения могут участвовать в Испытании только при определённых обстоятельствах. К таким относят признанный всеми подвиг, рождение в День Пепла и особые знаки, которыми Богиня отмечает тех, к кому благосклонна. После испытания, даже неудачного, такой человек становится свободным. Этот план я обдумывала, но неизвестно, сочтут ли ваш подвиг достаточно большим для участия. А Слеза не оставит в вашем праве на участие никаких сомнений.

— Разве этот священный предмет нельзя украсть или подделать?

— Нет, украденная слеза рассыпается вдали от истинного владельца, а подделку легко отличить, окропив её пробуждающим уксусом.

— И какова вероятность, что моя штука настоящая?

— Я уверена в этом!

— Это меняет дело!

— Ваши насмешки неуместны, слова идут о вашей жизни!

— Гораздо больше шансов погибнуть, лазая по скалам, чем от рук палача.

— С вами всё будет хорошо, верьте мне — я всё устрою.

— Кстати, почему вы до сих пор помогаете мне? Вы уже как могли отблагодарили меня, да и сказать по правде, без вас я бы тоже не вышел из туннелей. Из-за книги?

Адола покраснела и приготовилась с головой завернуться в плащ. Однако затем, взяв себя в руки, она произнесла с деланным безразличием:

— Пророчество говорит, что, став великим, вы возвеличите меня.

Только одна мысль грела меня в сложившейся ситуации: овладев столькими премудростями, юная госпожа Стум так и не научилась