Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии - Уильям Манчестер

Шесть месяцев спустя, когда толпа у здания на Даунинг-стрит, 10 распевала «Ведь он веселый добрый малый», Чемберлен появился в окне второго этажа и напомнил им о триумфе Дизраэли на конгрессе в Берлине в 1878 году. «Мои дорогие друзья! – воскликнул веселый добрый малый. – Уже второй раз в нашей истории из Германии на Даунинг-стрит возвращается почетный мир. Я верю: этот мир – для нашего времени». Теперь же, едва только были демобилизованы войска, опять зашла речь об общеевропейской войне, и Барбаре и Тило было не по себе. Они собирались пересечь Ла-Манш, чтобы встретиться с сыном, который, как предполагалось, проведет конец 1939 года в доминионе Британской империи. Вильмовски не знали, что делать, потому что понятия не имели, что у фюрера на уме. Густав-то знал. Он и его сын имели доступ к государственным секретам, которые были недоступны другим членам наблюдательного совета. Они были в числе привилегированной кучки, которая могла вести коллегиальные дискуссии на Вильгельмштрассе по вопросам политики. Поэтому барон отправился за советом к своему родственнику и другу (их дружбе было уже тридцать три года). При упоминании о войне Густав пришел в сильное возбуждение. Как позже вспоминал Тило фон Вильмовски, «он довольно возбужденно ответил – я прекрасно помню его слова, – что о войне не может быть и речи, так как она была бы безумием».

Она наступила менее чем через три месяца. Рано утром 1 сентября 1939 года, когда на хмуром, затянутом тучами небе забрезжил первый зеленоватый свет, серая стальная неумолимая сила Гитлера с ревом пересекла германо-польскую границу и двинулась прямо на Варшаву. Впереди шли танки – как впоследствии сардонически выразился Гюнтер Грасс в «Оловянном барабане», – жеребцы из крупповских конюшен фон Болена унд Хальбаха, кони самых благородных во всем мире кровей». В Эссен к Альфриду прибыло свыше двух тысяч лучших немецких специалистов по баллистике; они торопливо изучали 1 миллион 800 тысяч крупповских орудийных чертежей и слушали сводки Германского информационного бюро (DNB), надеясь услышать сообщение, что французские солдаты остаются в своих укреплениях, а изделия заводов Круппа показывают себя на Восточном фронте с самой лучшей стороны. Их надежды оправдались и в том и в другом отношении. Ни один из оружейников за всю историю фирмы, включая Вильгельма Гросса в 1870 году, не добивался ничего хотя бы отдаленно похожего на достижения Альфрида и Мюллера Пушки в 1939 году. Даже если учесть их предварительный опыт в Испании, результаты все равно ошеломляют. Естественно, Геббельс не мог сообщить в последних известиях секретные подробности, но отзывы специалистов, ложившиеся на письменный стол Альфрида, были полны восторгов. Особенно хвалили танки. В одном отчете подробно расписывалось, что созданный Круппом «новейший танк «PzKw-IV» особо отличился во время польской кампании. В нем оказалось на удивление мало повреждений»; а в меморандуме для внутреннего пользования фирмы указывалось: «Тот факт, что мы производили как танки, так и противотанковые орудия, поставил нас в выгодное положение… и дал нам знания и о танках, и о том, как с ними бороться».

Но ни один из видов оружия нельзя было считать решающим в ослепительном успехе блицкрига. Крупп модернизировал и невероятно усложнил свой арсенал вооружений, и в официальном обзоре отмечено, насколько жалко выглядели храбрые и элегантные польские кавалеристы перед превосходящей силой техники. Германские танки, особенно танк IV, 88-мм зенитные орудия, одинаково хорошие при поддержке атакующих или при защите против танков противника, уверенная мощь германских люфтваффе, подводных лодок и линкора «Бисмарк» – все это недвусмысленно говорит о качестве этих видов военной техники. В более позднем отчете говорилось, что «сборочные линии на ста заводах Круппа выпускали орудия всех калибров – зенитные орудия, противотанковые орудия и тяжелые корабельные орудия – в дополнение к танкам, подлодкам и другим военным судам, детали самолетов и последнее по очереди, но не по значению – сталь, которая использовалась другими производителями военной продукции».

На третий день после банкета в Кремле, где Сталин и Риббентроп поделили Польшу, Альфрид писал свой первый ежегодный отчет по концерну. В этом документе от 1 октября 1939 года он выложился полностью: «Мы очень горды тем, что наша продукция оправдала в ходе войны возложенные на нее надежды, и мы укрепились в намерении сделать все, что в наших силах, для поддержания высокого уровня артиллерийско-технического оснащения и внести таким образом свой вклад в уменьшении потерь вермахта».

Прибыль за последний финансовый год, сообщал он, составила 12 059 000 марок. Продукция фирмы получила наилучшую из всевозможных реклам, впереди ожидался новый год процветания, и в предвкушении его Альфрид объявил о премиях всем служащим и рабочим фирмы.

Это не помогло его двоюродному брату Курту. Подняв тост по поводу семисотлетия Баллиола на прощальном чаепитии со своими родителями, молодой Вильмовски отбыл пароходом в Кейптаун. Он был в степном лагере, когда узнал, что его фатерланд и принимавшая его страна теперь в состоянии войны друг с другом. Он был на нейтральной позиции; от мог там остаться. Но тевтонцы его поколения посчитали бы это бесчестьем, и Курт пытался из Кейптауна вернуться в рейх, записавшись простым матросом на грузовое судно. Его опознали, он был интернирован и направлен в тюрьму в Англию, где по вечерам очаровывал своих надзирателей исполнением произведений Баха на фортепьяно. Им было жаль с ним расставаться, но участвовавшая в войне Великобритания решила переправить иностранцев из вражеского стана в Канаду. Так он опять – и в последний раз – оказался на пароходе. В замке Мариенталь Тило и Барбара получили через Швейцарию весть о том, что их сын утонул. Подробности трагического события пришли позднее. Посреди Атлантического океана корабль, на котором плыл Курт, был потоплен крупповской торпедой, выпущенной из построенной Круппом подводной лодки.

* * *

В первые два года число жертв Круппа возрастало в геометрической прогрессии. Разумеется, нелепо возлагать ответственность за все ужасы тех месяцев только на главное управление, но во всяком случае деятельность фирмы далеко не исчерпывалась ролью кузницы оружия. История промышленности еще не знала примеров, чтобы корпорация до такой степени сливалась с военным механизмом государства. Сеть ее агентов за границей не оставляла желать ничего лучшего. Менее чем через месяц после того, как сын Густава Клаус «имел счастье отдать жизнь за своего фюрера», и за два месяца до вторжения в Данию копенгагенский агент Круппа посылал OKW зашифрованные сообщения о датских оборонительных сооружениях.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});