Бессердечный принц. Раскол - Яна Мелевич

все-таки повернулся.

На бледном лице промелькнуло сожаление. Тяжело отказываться от иллюзий, если они витают повсюду. Дарят ощущение безопасности, мнимого счастья и безграничной свободы. То, чего нам так не хватало в реальной жизни.

— Вы правы.

— Если ты стоишь здесь, а не сидишь в гостиной с чашкой чая и не слушаешь бой курантов, значит, тоже отказался от сомнительной перспективы застрять в зазеркалье на полвека, — улыбнулась я, вдохнув терпкий аромат его уверенности и прогорклой безысходности. — Не понравилось предложение?

Мне почудилась улыбка. Короткая, кривая, но улыбка. Мы не были знакомы до попадания сюда, но я считала Макса неспособным на подобное проявление эмоций. Точно не во время таких разговоров.

— Зазеркалье — мир тысячи дорог. Куда бы ты ни отправился, всегда найдешь свою, — задумчиво проговорил он.

— А ты нашел? — я приблизилась вплотную к Максу. — Или стоишь на перепутье?

Веселая насмешка в его жемчужном взоре стала первой настоящей реакцией с момента нашей встречи в доме. Макс освобождался от оков собственной магии и больше не подчинялся душе зазеркалья.

— Глядя на вас, я развернулся на сто восемьдесят градусов. Такой ответ вас устроит, ваше сиятельство? — он протянул руку и внимательно посмотрел на меня. — Когда мы вернемся, время ускорит ход. К этому моменту мои органы начнут отказывать один за другим, дар практически иссякнет, а завеса между реальным миром и зазеркальем ненадолго падет.

Вдалеке раздался нечеловеческий рев.

Я вздрогнула и крепко стиснула ладонь Макса в попытке удержаться на ногах, потому что земля дрогнула. Озеро пропало. Кустарники, травы, деревья тонули в черноте, подбирающейся к нам все ближе.

— А Егор? — в панике вскрикнула я.

— С ним все будет в порядке, ваше сиятельство.

— Разве зазеркалье тебя отпустит?

— У тех, кто нашел смысл жить дальше, нет причин оставаться здесь, — он говорил так спокойно, словно не рассуждал о своей кончине минуту назад. — Едва окажетесь на той стороне, забирайте всех выживших и бегите. Демона, который придет в наш мир, нельзя уничтожить. Только прогнать в пустоту или запечатать в зазеркалье, на что я постараюсь потратить последние крохи магии.

— Макс…

Его имя потонуло в грохоте обвала, а ветер подхватил мои волосы и швырнул в лицо.

— Поставьте за меня свечку в храме, ваше сиятельство, — новая улыбка преобразила его лицо до неузнаваемости. — Грешники тоже хотят, чтобы о них кто-то помнил.

— Макс!

Перед тем, как мое окутали темные воды, я набрала в грудь побольше воздуха. Огромная масса давила со всех стороны, и мне пришлось приложить немало усилий. Грести, несмотря на сопротивление. К яркому отпечатку серого неба, которое проглядывалось сквозь мутную поверхность океана.

Открыв глаза, я поняла, что нахожусь в Петропавловской крепости. Наклонившийся человек загородил свет и вырвал облегченный вздох из перегруженных легких.

— Влад… — с трудом прошептала я.

— Добро пожаловать на этот свет, ваше сиятельство, — в привычной манере откликнулся он и протянул руку.

[1] Речь о событиях, которые происходили в книге «Смерти подобна». Бой на кладбище главной героини и одного из отражений Макса Волконского.

Глава 77. Влад

Перед выпуском из Николаевского кадетского корпуса Фрол Захарович, наш преподаватель, выгнал весь курс на минное поле, зарядил любимую трофейную винтовку и сказал:

«Ну шо, гандольеры и маги-недоручки, побегаем? Кто не успеет до желтой линии в указанное время, тот останется без ужина!»

Потом он признался, что мины были бутафорские, а пули холостые. Никто из руководства не причинил бы кадетам вред, но нас подготовили к реальным условиям боя. Принцип выживания состоял в том, чтобы стрелять и бегать. Кто лучше всех понимал это, тот имел высокие шансы остаться целым и невредимым.

Я успешно использовал полученные знания. До сегодняшнего дня. Пока не попал в заварушку, из которой мог не выйти живым.

— Ваше превосходительство, сзади!

Последний маг-воздушник, который держал хлипкий купол над нами, рухнул на землю. Вскрикнуть не успел, как на него набросилась стая оголодавших призраков. Молодой русоволосый парень в форме охранника Петропавловской крепости.

Я поднял руку и выстрелил. Истеричный визг привычно ударил по барабанным перепонкам, когда энергетические пули отогнали духов от легкой добычи. Едва опустив оружие, я заметил, как тело мага выгнулось дугой.

Один из призраков все-таки добрался до него.

— Дала!

Крик слился с ревом духа-хранителя, метнувшегося в самую гущу и разметавшего эктоплазму по площадке. Медведь рвал призраков на части, царапал когтями, отправлял в мир иной. Но его мощи оказалась недостаточно, чтобы справиться с таким количеством мертвых. Их пришло слишком много.

— Сейчас!

Дала, перепрыгнув лежащего без дыхания охранника, вонзила острый конец заколки в грудь пострадавшего мага. Из ее рта вырвалось облачко пара, потемневший взгляд исчез за рассыпавшимися по плечам волосами, а изгнанный призрак с воплем покинул носитель и растворился в воздухе.

Я нервно выдохнул, когда парень задышал самостоятельно.

— Подъем, красавчик, — похлопала его по груди Дала. — Без тебя щит не выстоит. Мои парни не так хороши.

Отличная мотивационная речь, особенно когда вокруг лежат трупы твоих товарищей. А наш маленький отряд едва держался на ногах.

— Командир, патроны, — послышался крик одного из некромантов.

Я увидел, как Давич бросил куртку в призрачную гущу. Раздался хлопок, за ним второй и третий. Площадку тряхнуло от жутких воплей, затем раздался протяжный стон. Мешочки с разрыв-травой, начиненные солью, железом и какой-то вонючей смесью, устроили настоящий фейерверк с концертом.

— На хрен куртку испоганил, Дав? — спросил у него Савицкий.

— Говно всякое налипло. Не домой же нести.

— Мне бы ваш оптимизм, парни, — пробормотал я, ненароком отметив, что чувство юмора у магов из отряда Далы такое же странное, как у Кристины Замогильной. Или это характерная фишка всех некромантов, или с годами в профессии они приобретали некие общие черты.

— Командир, пригнитесь.

Дала закрыла голову руками, и над ней пронеслось связывающее заклятие. Нескольких призраков прижало к образовавшейся трещине в щите. Получилась своеобразная «затычка», из-за которой другие духи не могли к нам попасть.

Временно, потому что через секунду они начали друг друга пожирать.

— Арсентьев, где Лукашин? У него запаска была, — спросили где-то сзади. Не то Городецкий, не то кто-то другой из отряда Далы.

— С перевертышем возится.

Хлопки выстрелов,