Реальность сердца - Татьяна Апраксина

— Каким образом? — теперь Элграс успел первым.

— Есть способ… но я не могу рассказать вам о нем.

— Герцог Гоэллон… — угрожающе протянул король.

— Ваше величество, вы вольны казнить меня или отпустить, но объяснений я вам не дам, — спокойно ответил эллонский герцог. — Выбирайте. Либо вы верите мне и отпускаете, либо не верите — тогда арестуйте меня сегодня же и заприте понадежней, ибо я постараюсь бежать при первой возможности.

— Хорошо, отправляйтесь и поступайте, как считаете нужным. Хуже уже некуда, вдруг да будет лучше… — Элграс вздохнул. — Вы ведь вернетесь?

— Не уверен.

— Дядя!

— Герцог!

— Герцог Гоэллон! Я ведь могу и передумать!

— Господа, я не привык раздавать обещания, которые едва ли смогу выполнить. Ваше величество, ложь вам не по вкусу, так удовольствуйтесь правдой!

— Какая вам понадобится помощь? — деловито спросил Элграс.

— Благодарю, ваше величество, никакой.

— Я выпишу вам открытый лист на любое действие. Особо повторяю — на любое, — качнул головой король. — Захотите — воспользуетесь, не захотите — порвете…

— Спасибо, ваше величество. Господин регент, вам с королем пора вернуться во дворец, время уже позднее. Надеюсь, вы получили все ответы.

— Да, вы правы… — Фиор поднялся; Саннио взглянул на него и подумал, что лучше было бы оставить господина регента в доме и до утра отпаивать горячим вином. Пожалуй, услышанное потрясло его больше всех. Король то ли не был особо впечатлительным, то ли еще не понял толком, что рассказал герцог Гоэллон. А вот королевский первенец понял, да еще как. Сам потомок проклятого рода еще не сумел уложить историю у себя в голове. Как-то вот не удавалось понять, что он опасен для дяди, Фиора и короля Элграса.

Опасен, может стать причиной гибели любого из троих — и они могут стать причиной его смерти; но последнее как раз не пугало. Куда хуже то, что можешь, вольно или невольно, причинить вред этим троим. Неужели действительно можно избавиться от проклятья, но не ввергнуть мир в хаос катастрофы? Гости ушли, Саннио остался наедине с дядей. Тот уселся на кушетку, поманил молодого человека рукой, и, когда племянник сел рядом, нажал на плечо, заставляя положить голову себе на колени. Саннио опешил. Такого между ними в заводе еще не было; и мучительно не хотелось думать о том, что уже не будет. Ладонь лежала на плече, теплая и тяжелая; до слез щемило в груди, и только одна мысль вертелась в голове: «Ну почему я был таким дураком? Почему шарахался, обижался, злился? У меня же никого, кроме него, нет…»

— Вам, драгоценнейший, я могу рассказать и кое-что еще. Вы были озадачены тем, что я не объявил вам о вашем происхождении сразу, но терпеливо скрывали свое недовольство. Так?

— Да…

— Простите за доставленное неудобство, но мне нужно было разобраться, что вы такое.

— А если бы я оказался подобием принца Элора?

— Я бы вас убил, — просто сказал герцог Гоэллон, и племянник поверил; но не обиделся. Скажи ему сейчас дядя, Элграс или Фиор «Умри, чтобы я жил» — он подчинился бы, думая лишь о том, что избавляет кого-то из троих от опасности.

— Не женились вы из-за проклятия?

— Нет, по куда более прозаической причине, — усмехнулся дядя. — Потомством я обзавестись не способен, а в обществе нелюбимой супруги не нуждаюсь.

— После той девушки?..

— Да. Увы, второй возможности полюбить мне судьба не послала.

— А герцогиня Алларэ?

— Ох, Саннио, Саннио… — дядя потрепал его по волосам. — Если ваша жизнь сложится удачнее моей, то вы никогда не окажетесь в подобной ситуации, и вам не придется отвечать на любовь верностью, заботой, защитой… чем угодно, кроме любви. Неприятно понимать это и не иметь ни малейшей возможности объяснить, потому что тебя не слышат. На ком вы там собрались жениться?

— На родственнице герцога Скоринга, Фелиде, — ну вот, опять поймал! Резкая смена темы — и Саннио проболтался. Хотя после поездки в обитель он подозревал, что скорийка не будет так уж возражать…

— Не буду врать, что меня радует подобный выбор, — вздохнул герцог Гоэллон. — Но это ваша жизнь и ваше сердце, делайте с ними все, что хотите. Я даю вам разрешение на брак до совершеннолетия. И должен рассказать кое-что еще. Ваши сыновья тоже будут детьми золотой крови, только внуки уже будут свободны от нее. Будьте особо внимательны к сыновьям, когда им исполнится тринадцать. Этот год определит их судьбу. Вы положили всю данную вам силу в живучесть и умение приспосабливаться, Фиор — в умение терпеть и оставаться собой, Элграс — в умение ладить с людьми. Я… мое детство было слишком безмятежным. Я был младшим сыном, мне было позволено выбирать себе любое занятие, я и не хотел ничего, кроме изучения медицины. Обернулось же иначе… Надеюсь, я был не худшим из герцогов Эллонских, хотя никогда к этому не стремился, как не хотел и жизни при дворе.

— Но… если проклятье…

— Не беспокойтесь об этом, милейший мой Саннио. Живите, как жили. Все, на сегодня довольно, мне нужно отдохнуть. Завтра рано утром я уезжаю, давайте попрощаемся сейчас.

— Я хочу вас проводить!

— Не нужно. Прошу вас, идите спать, — герцог поднялся и протянул наследнику руку, потом крепко обнял. — Будьте счастливы, Саннио. Иногда для этого нужно постараться, но вы уж старайтесь, пожалуйста. 4. Собра «Я не хотел…» Перо царапнуло по бумаге, вывело простые слова, потом выпало из пальцев. «Чего — не хотел?..» — спросил себя Фиор. Рождаться на свет? Быть сыном своего отца и родичем других потомков Золотой династии? Наследовать с кровью проклятие? Где-то далеко, за Дворцовой площадью, тоскливо выла собака. Еще громче завывал ветер в кронах деревьев, бился в не прикрытое ставнями окно, заставлял гудеть стекла в рамах. Недобрая, тревожная ночь заглядывала в комнату, и ее взгляд сверлил спину, но не было сил встать и задернуть надежные, плотные занавеси, не тянулась и рука к колокольчику. Более всего прочего он не хотел давать клятву Элграсу; но у самых дверей спальни брат цепко схватил его за руку, заглянул в лицо и потребовал:

— Поклянись, что ничего с собой не сделаешь!

— Клянусь, — вяло выговорил Фиор, не слишком еще думая над тем, что произносит.

— Нет, не так, — пальцы стиснули запястье так, что перед глазами поплыли цветные пятна. Хватка у Элграса была уже не мальчишечья. — Поклянись моей жизнью.

— Ты шутишь?..

— Поклянись, братец.

— Клянусь. Твоей жизнью. Ох, Элграс, какая досада, что королей не порют! — на мгновение душное полузабытье отступило, через него проявилась нахальная голубоглазая мордочка младшего брата. — Ты…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});