Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность - Лев Клейн

«Парень, здорово, производит впечатление». Я говорю: «Да, парень, у тебя тоже ничего». <…> Может, я и был слегка разочарован — ну, знаете, почувствовал разочарование и облегчение в одно и то же время. Разочарован я был тем, что не оказалось ничего чрезвычайного и особенного, но и успокоен тем, что я оказался нормальным по сравнению с ним. У меня всегда было любопытство к членам других парней. Это было просто любопытство. Я не был заинтересован в них, не был заинтересован в члене…»

«Мы немного покрасовались так. Его член дернулся, и мой дернулся…» Затем парни натерли члены маслом и начали работать. По окончании Брэндон спросил, было ли это сложно. Уэйн ответил, что не было. «Значит, можно будет потом повторить?» «Да, наверное можно».

В следующий раз когда Уэйн настроился на дрочку, «Брэндон стянул трусы, пересел на мою кровать и попросил меня подвинуться. Мы просто дрочились вместе». Через какое-то время пришел день, когда они лежали поперек кровати ногами на полу, и обоим пришла в голову одна и та же идея: «Не будет же концом света, если его рука будет скользить по моему члену, а моя — по его? Кто это узнает?» Но они отказались от этой идеи. «Брэндон сказал: «Ты знаешь, если мы это сделаем, следующей ступенькой должно быть шестьдесят-девять». Они боялись стать голубыми. (Eighner 1998: 50–59).

Текст второй:

Рассказывает Стоун. Его напарник по комнате Крис — крупный зеленоглазый парень, который утром расхаживал по комнате в трусах, не стесняясь стоящего под ними члена. Сам Стоун, парень с голубым уклоном, хотел добиться кооперации в «самообслуживании» и решил, что может не очень церемониться. На второй день вечером он положил журнал с девочками на свою тумбочку и, улегшись в кровать, начал поглаживать свой член, не обращая внимания на соседа. Потом стянул трусы и раскрыл журнал на одеяле. Глядя в журнал, он скоро добился того, что член встал полностью.

Крис сначала делал вид, что погружен в учебник, потом взглянул на Стоуна и спросил, не надо ли ему, Крису, уйти из комнаты. «Я сказал, уходи, если это тебе неудобно, но мне это всё равно. Я буду дрочить, когда мне захочется, а ты волен делать то же самое. Ну, а если тебе нужна укромность, скажи, я выйду». Через минуту Крис спросил, нет ли у Стоуна еще одного журнала. «Само собой, есть, вот возьми». С журналом Крис вернулся на свою кровать. «После того, как я фонтанировал, я взглянул на него. Он сидел на краю своей кровати, вытирая свой вынутый из трусов член, о трусы. Видимо, всё это время он смотрел на меня».

«Ох, вот и легче стало», — сказал Стоун.

На следующий вечер Крис заговорил первым. «Ты не против, если я возьму снова один из твоих журнальчиков?» Стоун присел на корточки и стал вытягивать журналы из тумбочки, открывая их на самых заводных страницах и раскидывая их по полу.

«Я потирал мой член пока он не отвердел, а затем я встал на колени и начал накачивать член, листая журналы. Крис полез рукой в трусики и, поработав там немного, вынул эту штуку наружу. Он немного колебался, но через короткое время он был уже на коленях и скользил по своему стволу крепкой хваткой. Я указывал ему лучшие картинки. Он выбрал несколько, которые нравились ему больше.

<…> Когда он взглядывал на меня и видел, что я смотрю на его стояк, я не отводил взгляда. Первые разы, когда он видел это, он отворачивался в сторону, как бы стараясь укрыться, но через какое-то время он уже показывал его мне так же, как я ему свой.

«Давай, договоримся».- сказал я.

«О чем?»- спросил он.

«Обмен дрочкой». Его кисть остановилась. «Ну, не надо, если это для тебя слишком».

«Я никогда не делал чего-либо подобного». Он сделал глубокий вдох.

«Это просто дрочка. Мы дрочимся всё равно. Какая разница, чью руку мы используем? Ну, ладно, забудь».

Он начал потягивать свой ствол снова, хотя несколько медленнее, чем раньше. Я сидел на корточках и работал над своим членом <…>

«Мм… кто будет первым?» — спросил он.

«А мне по фигу. Можем начать вместе. Хочешь испробовать?»

«Ага. Ты будешь мне показывать».

Я отодвинулся на коленях. Он сидел на корточках, а его твердый тычок всё еще был в его руках, мне было трудно за него ухватиться. Он казался просто непонимающим, но когда он увидел мою вытянутую руку, он сел, убрал свою руку с члена и подался тазом вперед. Когда мои пальцы сомкнулись вокруг его ствола, он как задохнулся. Какое-то время он искал мой член ощупью. Ощупью, потому что закрыл глаза. Он взял рукой мой член неудобно, не сомкнув руку, и стал двигать рукой по члену, неловко гладя его. Я верю, что он никогда не делал этого прежде, и очень возможно, что никто, кроме него самого, не дотрагивался раньше до его члена. Но скоро он улучшил свою хватку и движения. <…>

«Ах, черт, это изумительное ощущение, Стоун, здорово. Ощущать твою руку очень хорошо», — сказал он <…>

«Но было бы еще лучше в постели, может быть с каким-нибудь лосьоном».

«Ага, именно так,» — сказал он, и было неясно, соглашался ли он с перемещением в кровать или ему нравилось, как я щекотал дорожку под головкой его члена».

Они переселились в кровать, и Стоун предложил сначала обслужить Криса. «Я лежал рядом с ним и гладил его член. «Теперь говори мне, ты ведь знаешь, как тебе лучше: плотнее… свободнее… возле кончика… возле основания… быстрее… медленнее… короткими рывками… длинными движениями». Я показывал то, что называл.

«Делай, что делаешь, — сказал он. — Но что, если я спущу?»

«Ну, тогда и будет мой черед».

«Ты имеешь в виду, что это окей?»

«Чудак, так ведь вся идея в этом», — сказал я ему».

Через некоторое время Крис объявил:

«Ах, черт, мне хочется кончить». Его яйца были уже туго подтянуты к основанию члена, и я знал, что достаточно несколько постоянных, непрерывных поглаживаний, чтобы он кончил. Дроча парня, я стараюсь делать это так хорошо, чтобы он затем делал так же хорошо мне. Другими словами, я делаю это не потому, что так уж люблю манипулировать его членом, но мне нравится видеть, как парень кончает. Я не имею в виду, что люблю смотреть на вещество, вылетающее из его члена. Я люблю видеть изменения в его теле, когда он разгорячен.

По мере того, как Крис становился жарче и жарче, он как бы рос. Мускулы вздулись там, где до того была бесформенная масса. Соски отвердели. Грудь покраснела. <…> Глаза его были надолго закрыты. «Сейчас кончу», — предупредил он, как если бы я испугался этого. «Давай, кончай, жеребчик. Работай, работай». Его живот отвердел. Ноги задрожали, и он выстрелил свои молоки.

Теперь, когда дело сделано, не надо останавливаться, пока не будет сказано прекратить. Можно замедлить немного, когда большая часть его семени уже здесь, но я продолжаю доить, пока не будет сказано: стоп. <…> Он бился так, что я думал, сломает кровать. «Ах, черт!» — сказал он, содрогаясь от удовольствия. И лежал на спине, тяжело и часто дыша. «Ах, черт, ах, мать твою, ах черт…» — и так секунд тридцать. А потом: «Спасибо, Стоун. Ну, спасибо, это было здорово».

Потом, естественно Крис отплатил Стоуну тем же, навалившись на его живот, чтобы было удобнее.

Назавтра Крис сказал: «Насчет вчерашней ночи…» Стоун боялся, что разговор будет неприятным, но Крис продолжил: «Ну, это был лучший секс (или как ты там это назовешь), который я когда либо имел. Я прокручивал в мыслях это всё снова и снова и я совершенно уверен, я хотел бы, чтобы это повторилось. Только я вот думаю…»

О чем он думал было: Сколь голубыми это нас сделает? Стоун успокоил его, что не намерен целоваться. Они согласились быть и дальше всего лишь «приятелями по дрочке» (jack-off buddies) (Eighner 1998: 14–27).

Но они в сущности уже практиковали регулярные гомосексуальные контакты. Ведь взаимная мастурбация — один из видов гомосексуальных сношений, при чем весьма распространенный (по Гиршфельду 40 % гомосексуалов ограничивались только этим способом удовлетворения, по Уэсту — 17 %). Какова в этой обстановке психология перехода к более глубоким видам гомосексуальных сношений?

Текст третий:

Рассказывает Джеймс, парень явно гомосексуальный и не скрывающий этого от интервьюера. «Я не думаю, что многие помнят Курта. Это был высокий узкий в талии блондин, говоривший с гнусавым выговором провинциала. <…> Он пытался отрастить усы, но был столь светлым, что усов не было видно, пока он сам не попросит их заметить. Но зато его светлые волосы на груди не заслоняли его мускулов, и он всегда выглядел чисто выбритым. <…>

Как-то поздним утром он, лежа на спине в своей постели, расстегнул свои джинсы, высунул член наружу и начал дрочить. <…> Первый раз, как это произошло, я подошел к его кровати и, начав поглаживать свою промежность, сказал: «Это выглядит крутой забавой». А он говорит: «Так и есть». Тут я говорю: «Знаешь, у меня встал вовсю» и потираю промежность. А он говорит: «Никто тебя не держит, делай то же самое». <…> Я достал свой член и мы стали дрочить… <…>. Это повторялось не раз».