Врата Мёртвого Дома - Стив Эриксон

«Морская битва в самый разгар шторма. Капитан стоит на просмоленной, залитой водой палубе и наблюдает за тем, как его команда берет на абордаж пиратский корабль. Это не просто дерзко, это чертовки нагло».

Две большие человеческие фигуры появились за спиной, окружив Калама с обеих сторон. Убийца поморщился. Оба телохранителя казначея практически с первого дня пути потеряли боеспособность: их скосила морская болезнь. Они выглядели так, будто максимумом их возможностей являлось способность вывалить содержимое своих кишечников в ту же секунду на ботинки Калама. Однако громилы старались держать себя в руках; один из них даже грозно помахивал саблей.

– Наш предводитель желает говорить с тобой, – пробасил первый из них.

– Это очень плохо, – бросил убийца в ответ.

– Немедленно.

– Что же произойдет в ином случае? Вы убьете меня своим смрадным дыханием? А ваш предводитель будет говорить с трупом – да, это он, наверное, умеет.

– Предводитель отдал приказ...

– Если он действительно хочет говорить, то пускай придет сюда сам. В противном случае, как я уже сказал, это очень плохо закончится.

Парочка дикарей отошла в сторону.

Калам продолжил движение вперед и, миновав главную палубу, очутился на полубаке, где столпилось два отряда моряков. Убийце не раз приходилось выдерживать испытание шквалом за всю свою долгую жизнь: имперские кампании, галеры, транспортники, триремы, три океана и более полудюжины морей... Настоящий шторм по морским меркам оказался относительно спокойным. На лицах моряков было суровое выражение – они готовились к серьезному испытанию. Однако руки, несмотря на недостаток света, по старому обычаю заряжали арбалеты всего за несколько секунд.

Взгляд Калама шарил по ним в течение минуты, пока не наткнулся на лейтенанта-женщину.

– Мне нужно сказать вам пару слов, сэр...

– Не сейчас, – ответила она, натягивая на голову шлем и застегивая забрало. – Спускайся в трюм.

– Капитан намеревается таранить...

– Я знаю все его планы. И когда раздастся страшный хруст, мне будет противно видеть на палубе слезливые гражданские лица.

– Скажите, вы исполняете приказы капитана... или казначея?

Женщина подняла взгляд, и ее глаза сузились. Остальные моряки поутихли.

– Отправляйся вниз, – повторила она. Калам вздохнул.

– Я же имперский ветеран, лейтенант...

– Армия?

Он помедлил, а потом выпалил:

– Вторая армия, девятый взвод. Разрушители Мостов. Моряки, все как один, повернулись в его сторону. На него смотрели сотни любопытных глаз.

Лейтенант нахмурилась.

– А теперь осталось выяснить, насколько твои слова соответствуют действительности.

Еще один моряк, седовласый ветеран, взял право голоса.

– Твои сержанты? Назови их имена, незнакомец.

– Вискиджак. Еще? Осталось немного. Антеи. Термин.

– А ты – капрал Калам, не так ли? Убийца изучающе посмотрел на мужчину.

– Никак не могу вспомнить твое имя.

– Неважно, сэр. Это долгая история, – повернувшись к лейтенанту, он коротко кивнул.

– Можем ли мы рассчитывать на тебя? – спросила женщина.

– Я не собираюсь лезть в первые ряды, однако буду постоянно поблизости.

Оглядевшись вокруг, лейтенант произнесла:

– Казначей получил имперский приказ. Но не дает нам действовать, капрал.

– Не думаю, что казначей доверится вам в тот момент, когда речь пойдет о выборе – либо он, либо капитан.

Женщина сморщилась, будто на язык попало что-то очень противное.

– Наша атака – нечто абсолютно сумасшедшее, однако все просчитано до мелочей.

Калам молчаливо кивнул.

– Думаю, у казначея есть какие-то причины, согласно которым он начал качать права.

– Если дела пойдут неважно, то оставьте его телохранителей на меня.

– Обоих?

– Именно так.

– Если мы не подчинимся приказам казначея и отправим его за борт травить акул, – произнес ветеран, – то в ближайшем порту всех будет ждать виселица.

– Думаю, в критический момент вам нужно будет просто оказаться в другом месте – вот и все.

Лейтенант улыбнулась.

– Думаю, организовать последнее будет несложно.

– А теперь, – произнес Калам так, чтобы слышал каждый моряк, – кто попытается назвать меня никчемным гражданским человеком с перемазанным грязью лицом?

– Мы даже и не думали, что этот мифический отряд существовал на самом деле, – донесся голос издалека. – Ни Дуджек Однорукий, ни остальные.

«Худ, насколько я знаю, ты можешь оказаться прав, солдат». Однако убийца скрыл свою неуверенность и двинулся обратно по палубе.

«Тряпичная Пробка» напоминала Каламу медведя, пробирающегося сквозь чащу леса. Неуклюжая, короткая и приземистая, в высоких морских волнах... «Действительно, весенний медведь, который всего час назад находился в своей берлоге: покрасневшие от долгого сна глаза, плохое настроение и чувство голода в брюхе. Где-то впереди два волка крадутся в темноте... они будут очень удивлены...»

Капитан был уже на полубаке, прикрепив себя за руку к румпелю. Первый Помощник стоял рядом; его рука была крепко-накрепко привязана к кормовой мачте. Оба сверлили взглядами ночную мглу, выжидая появления первых огней своей добычи.

Калам открыл рот, чтобы что-то сказать, однако его мысль прервал крик первого помощника.

– Я вижу иллюминаторы! Осталось три четверти! Дыхание Худа, вот же они!

Пиратский корабль – небольшой парусник с одной мачтой – появился среди ночной мглы на расстоянии менее сотни шагов. Его галс был направлен прямо на нос «Тряпичной Пробки». Позиция для атаки была выбрана идеально,

– К оружию! – проревел капитан через завывание шторма. – Приготовиться к тарану.

Первый помощник бросился вперед, выкрикивая приказы своему экипажу. В этот момент Калам увидел моряков, те, чуть ли не лежа на палубе, готовились к атаке. Со стороны пиратского судна донеслись слабые крики. Экипаж пиратов сделал последнюю попытку избежать столкновения: они подняли большой квадратный парус, он бешено заревел и отбросил корабль в сторону.

Боги, наблюдавшие за этой сценой сверху, наверное, неудержимо хохотали, однако это было только ротовое отверстие несущей смерть головы. Волна подняла «Тряпичную Пробку» над уровнем моря перед атакой, а затем обрушила ее прямо на невысокий планшир пирата возле узкого носа. Дерево затрещало и разлетелось вдребезги. Калам полетел вперед: рука, удерживающая поперечную перекладину у правого борта, не выдержала бешеного рывка.

Где-то над головой хрустнула мачта, и парус, похлопывая на ветру, словно призрачное одеяло, опустился на палубу.

«Тряпичная Пробка» остановилась, затрещала и тяжело повалилась на бок. Отовсюду послышались вопли моряков, но с того места, где он лежал, Калам практически ничего не видел. Простонав, убийца попытался подняться на ноги.

Остатки моряков перепрыгивали через поперечную балку и пропадали в темноте – по всей видимости, они приземлялись на палубу пирата. «Или на то, что от него осталось». Сквозь завывание ветра послышался лязг оружия.

Убийца обернулся – капитана было не видно. На румпеле вообще не было ни одного человека, а возле полубака покоились обломки деревянных перекрытий и реек.

Калам двинулся к корме.

Корабль потерял управление; огромные волны, вздымая белую пену, били о правый борт и обрушивались на палубу «Тряпичной Пробки». В центре ее лежало бессознательное тело, обращенное лицом вниз. Смешиваясь с потоками морской воды, во все стороны от человека растекались тонкие струйки крови

Приблизившись, Калам перевернул его на спину. Трупом оказался первый помощник капитана, на лбу его зияла огромная рана. Из носа и горла еще продолжала сочиться кровь. Осознав, что помочь этому человеку он уже не в силах, убийца поднялся на ноги, хладнокровно переступил через тело и двинулся дальше.

«В конце концов, этого человека больше не будут мучить приступы морской болезни».

Поднявшись на капитанский мостик, убийца уныло осматривал обломки крушения. Человеку, стоявшему у румпеля, раскроили череп: с шеи свисали кровавые лоскуты плоти. Приблизившись, Калам профессионально осмотрел рану на шее. «Убийца стоял позади и несколько слева. Двуручный меч сделал свое дело очень чисто. Остальные повреждения были нанесены уже мертвому телу».

Под парусом Калам обнаружил капитана и одного из охранников казначея. Острая деревянная щепа, пройдя через горло, вышла с передней поверхности груди громилы. В своих огромных руках он до сих пор сжимал двуручную кривую саблю. Обхватив ее руками, в луже крови лежал капитан. Кисти этого человека были раздроблены, вероятно, большим количеством ударов сабли.

Убийца с трудом оторвал остатки пальцев капитана от лезвия сабли и оттащил его тело в сторону.

В то же самое время большая волна наконец-то разъединила «Тряпичную Пробку» и пиратский парусник. Тяжело просев, судно покачнулось и сильно накренилось. На корме показалось несколько фигур, одна из которых выровняла румпель, а другая двинулась в сторону убийцы.