Ювенилия Дюбуа - Николай Александрович Гиливеря

стать космонавтом, надо вырасти, пройти серьёзные подготовительные курсы, а после (если сильно повезёт), то наконец стать тем самым мальчиком, только уже мальчиком за тридцать плюс лет. И отправишься ты не на другие планеты, а будешь сидеть в маленькой кабинке, летая вокруг орбиты Земли.

С возрастом мечты начинают скакать галопом, каждый раз становясь только проще. После несложившейся карьеры космонавта приходит идея заняться спортом. Уже юные глаза смотрят на спортсменов с телеэкрана, которые так счастливо выглядят на пьедестале почёта! Они благодарят всех своих родных и близких; говорят, как счастливы от того, чем занимаются. А после, через несколько лет, ты видишь в программе их же, правда уже без малейшего намёка на улыбку. Они вяло рассказывают, как любимый спорт сломил им здоровье. Но самое смешное и потешное, что эти люди, посвятившие свою жизнь спорту, затем рвутся в политику, устраивая одну большую клоунаду. Но что-то я отвлёкся…

Я просто хочу сказать, что счастлив тот человек, который смог найти своё предназначение с ранних лет, и к которому он целенаправленно идёт долгие годы. Ещё счастливы люди, которые меньше всех знают о жизни. Их грубый ум огорожен готовыми пониманиями об окружении. Убивать — это плохо. После смерти их ждёт рай с приветливым богом и кучей знакомых. Ещё такие люди безоговорочно верят тем, кого показывают по телику. Они не проверяют информацию Таким людям нет дела до предполагаемой истины. Иными словами, они не стремятся самостоятельно решить пример, а предпочитают быстренько скатать его у соседа по парте.

Неумение жить начинает формироваться как раз в тот момент, когда ты начинаешь задавать вопросы этому Миру, начиная с самого начала: «А почему я — это я?»

Образ Миши претерпевает метаморфозу, превращаясь в девочку Дашу. Уже она продолжает монолог о наболевшем.

ДАША: Кто я, по существу? У меня есть личность, но как мне ощутить её подлинность? Ведь невозможно, чтобы человек был индивидуальным. Просто невозможно! А я скажу: личность человека — это опыт окружения. А окружение — всегда общий формат. Такая простая мысль мало до кого доходит. Временами это сильно печалит, учитывая, что именно эта идея могла бы стать ключом к революции в социальной жизни.

Мне двадцать пять. И всё, что от меня требуют родители, так это уже хоть какого-нибудь жениха и внука. А меня спросили: хочу ли я? И как человек вообще имеет право просто по собственному капризу, либо под напором общественного мнения, создавать жизнь, обрекая ещё одно существо на тяготы силы притяжения?

Никто не спрашивал меня, хочу ли я быть здесь? Эти посторонние, они твердят, что я теперь обязана. Так кто мне ответит на вопрос, кто же я? Получается, что я стала чьей-то прихотью без шанса выбора. Да, можно сказать, что спросить никак не получится, но если ты заводишь ребёнка; если хочешь его вот так приобрести для себя, то хотя бы удосужься сделать так, чтобы эта новая (навязанная только твоим желанием) жизнь, могла получить нужный минимум.

Я говорю спасибо маме и папе. Спасибо, что вы пытались мне дать всё, что только можно. Но я также с полным правом говорю вам своё «не спасибо» за все разы, когда вы пытались сделать из меня собственность. Не спасибо вам за каждый раз, когда вы говорите, что я должна родить, должна выйти замуж, должна носить красивые платья, а ещё должна гулять со стольки и до стольки, и только по причине того, что на улице выплодилась целая куча маньяков, которых тоже когда-то родили. Не дали уверенности в себе, не дали понимания личных границ, а ещё той нужной обеспеченности, без которой нищее, обветшалое тело сломило и дух, сделав нравы не животными, а самыми ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ в полном маразме этого слова.

Сейчас я иду по безлюдной улице. Мне немного страшно вот из-за таких несчастных, которые могут повстречаться на пути. Но в тоже время мне приятно чувствовать своё нескованное тело. Пока я иду — я живу… и вопрос: «кто же я?» остаётся с маленькой надеждой на возможность найти ответ.

Неумение жить тесно связано с этим вопросом. Много свободного времени создаёт большой поток мыслей, а они, в свою очередь, пытаются проникнуть в каждую клеточку имеющегося эмоционального опыта. Мы — люди, не можем постоянно быть счастливыми, а тем более несчастными. Нервная система не рассчитана на такие перегрузы. И вот свободное время как раз и становится площадкой, где весь эмоциональный опыт начинает кружить, завывать, создавая впечатление переполненной черепушки.

Неподготовленное «Я» в первую очередь очень болезненно чувствует негативные, упаднические мысли, олицетворяющие научность и логику. Наука вообще убивает наивную романтику, которая так необходима каждому. Под своим утверждением я могу смело расписаться и взять всю ответственность, ведь я человек, который потерял эту беспечность, наивность и светлую глупость, которые защищали меня.

Остаться с Миром вот так обнаженной — значит в первую очередь почувствовать свою уязвимость. Поначалу, когда я раздевалась, я думала, что моя нагота покажет истинную кожу человека. Тогда я наивно считала, что отсутствие стеснения станет заразительным! Что сначала близкие, а потом их друзья, а затем друзья друзей начнут подхватывать эти нотки чистого и понятного. Ведь если посмотреть на это гипотетически, то честность во всём и везде, открытость и помощь во всём, и даже принятие скопившегося неизбежного абсурда, то есть, нашего существования — уже могло бы значить утопию, победу над всем плохим. Но вот я открываюсь людям, отбрасываю ради них романтические маски, показываю себя настоящей. А все эти некогда друзья, родственники, возлюбленные начинают просто ненавидеть меня.

Моя открытость видится им пошлостью. Моя честность выглядит для них как снобизм и дань современной моде. А моё обнаженное тело вызывает у них стыд. Со всех сторон сначала появляются возмущенные косые взгляды, а ближе к вечеру, когда эти ЛЮДИ имеют возможность скрыть своё социально-приемлемое лицо, тогда уже в мой адрес летят оскорбительные слова: «Ты шлюха!». После слов в голову запускается мелкий щебень, а после и вовсе особо жестокие и закомплексованные люди вываливают булыжник, раздрабливающий мои кости.

Поначалу я много плакала. Погружалась в страдание с головой. Такая несправедливость больше всего уничтожала во мне желание. Боль физическая же оставалась падающей тенью от моральной жестокости.

Что я смогла понять? Что рая на Земле никогда не будет; что весь ад мы возводим собственными руками, а попытка одного стать открытой дверью — заканчивается полным его уничтожением.

Этап выживания — самый интересный. Когда я поняла, что не быть