Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

— Ахъ, да, вѣдь вотъ оно, совсѣмъ изъ ума вышло, — отвѣчалъ Зефиръ. — Прошу извинить, сэръ. Чего вамъ угодно выкушать съ нами? Портвейну, сэръ, или хересу, какъ вы думаете? Элю, по моему мнѣнію, было бы всего лучше, или можетъ быть вы предпочитаете портеръ? Позвольте мнѣ удостоиться счастья повѣсить вашу ермолку, сэръ.

Съ этими словами Зефиръ быстро сорвалъ ермолку съ головы м-ра Пикквика и въ одно мгновеніе ока нахлобучилъ ее на глаза пьянаго джентльмена, который все еще продолжалъ мурлыкать комическую пѣсню на самый печальный ладъ, воображая, вѣроятно, что онъ увеселяетъ многочисленную публику.

Схватить насильнымъ образомъ ермолку съ чужой головы и нахлобучить ее на глаза неизвѣстнаго джентльмена грязной наружности — подвигъ, конечно, чрезвычайно остроумный самъ по себѣ, но тѣмъ не менѣе, въ практическомъ отношеніи, шутки этого рода крайне неудобны: такъ, по крайней мѣрѣ, смотрѣлъ на это дѣло м-ръ Пикквикъ. Не говоря дурного слова, онъ дикимъ вепремъ выскочилъ изъ постели, мгновенно поразилъ Зефира въ грудь, оттолкнулъ его къ стѣнѣ, и затѣмъ, овладѣвъ ермолкой, сталъ въ оборонительное положеніе среди комнаты.

— Ну, чортъ васъ побери! — сказалъ м-ръ Пикквикъ, задыхаясь отъ досады и внутренняго волненія. — Двое на одного, ну, выходите!

И, сдѣлавъ этотъ безстрашный вызовъ, достойный джентльменъ началъ размахивать своими сжатыми кулаками такимъ образомъ, что антагонисты его должны были увидѣть въ немъ одного изъ самыхъ опытныхъ боксеровъ.

Было ли то обнаруженіе необыкновенной храбрости со стороны м-ра Пикквика, или многосложный и хитрый способъ, употребленный имъ для того, чтобъ выюркнуть изъ постели и наброситься всею массою на джентльмена, выплясывавшаго матросскій танецъ, только противники его остолбенѣли и обомлѣли. М-ръ Пикквикъ былъ почти убѣжденъ, что въ эту ночь произойдетъ убійство въ стѣнахъ Флита; но предчувствіе его не оправдалось. Зефиръ и товарищъ его съ бумазейной курткѣ простояли нѣсколько минутъ въ безмолвномъ изумленіи, вытаращивъ глаза другъ на друга, и, наконецъ, разразились громовыми залпами неистоваго и дикаго смѣха.

— Ай-же да козырь! Вотъ это по нашенски, старикъ! Люблю дружка за смѣлый обычай, — сказалъ Зефиръ. — Прыгайте опять въ постель, не то какъ разъ схватите ломоту въ поясницу: полъ демонски холодный. Надѣюсь, между нами не будетъ затаенной вражды? — заключилъ великодушный джентльменъ, протягивая свою огромную лапу съ желтыми пальцами, весьма похожими на тѣ, которые парятъ иногда надъ дверью перчаточнаго магазина.

— Конечно, не будетъ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ съ большою поспѣшностью.

Теперь, когда прошелъ первый пылъ гнѣва, великій человѣкъ почувствовалъ, что кровь начинаетъ мало-по-малу холодѣть въ его потрясенномъ организмѣ.

— Удостоите ли вы меня чести познакомиться съ вами, сэръ? — сказалъ джентльменъ въ бумазейной курткѣ, протягивая свою правую руку.

— Съ большимъ удовольствіемъ, сэръ, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ.

Послѣдовало продолжительное и торжественное рукопожатіе.

— Имя мое Смангль, сэръ, — сказалъ бумазейный джентльменъ.

— О! — сказалъ м-ръ Пикквикъ, усаживаясь опять на своей постели.

— A меня зовутъ Мивинсъ, — сказалъ джентльменъ въ грязныхъ чулкахъ.

— Очень радъ слышать это, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ.

— Гмъ! — прокашлянулъ м-ръ Смангль.

— Что вы сказали, сэръ? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.

— Нѣтъ, сэръ, я ничего не сказалъ, — отвѣчалъ м-ръ Смангль.

— Стало быть, мнѣ такъ послышалось?

— Стало быть.

Все это было очень мило и деликатно, и чтобы утвердить новое знакомство на дружественномъ основаніи, м-ръ Смангль принялся, въ сильныхъ выраженіяхъ, увѣрять м-ра Пикквика, что онъ почувствовалъ къ нему глубочайшее уваженіе съ перваго взгляда.

— Вы попали сюда черезъ ловушку, сэръ? — спросилъ м-ръ Смангль.

— Черезъ что? — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Черезъ ловушку?

— Извините, я васъ не понимаю.

— Ну, какъ не понимать? — возразилъ м-ръ Смангль. — Черезъ ту ловушку, что стоитъ на Португальской улицѣ. {На Португальской улицѣ находился Коммерческій судъ. Смангль хочетъ спросить Пикквика, не злостный ли онъ банкротъ. Прим. перев.}

— А! — сказалъ м-ръ Пикквикъ, — нѣтъ, нѣтъ, вы ошибаетесь, сэръ.

— Можетъ быть, скоро отсюда выйдете? — спросилъ Смангль.

— Едва-ли, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ. — Я отказываюсь платить протори и убытки по одному незаконному дѣлу, и за это посадили меня въ тюрьму.

— A вотъ меня такъ, сэръ, бумага погубила! — воскликнулъ м-ръ Смангль.

— Это какъ? Извините, сэръ, я опять васъ не понимаю, — простодушно сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Да-съ, бумага погубила мою головушку, — повторилъ м-ръ Смангль.

— То есть, выторговали писчей бумагой… содержали магазинъ по этой части? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.

— О, нѣтъ, сэръ, нѣтъ! — возразилъ м-ръ Смангль, — до этого еще мнѣ не приходилось унижаться въ своей жизни. Торговли я не производилъ. Подъ именемъ бумаги я разумѣю собственно векселя на имя разныхъ олуховъ, которые, скажу не въ похвальбу, десятками попались на мою удочку.

— Ну, вашъ промыселъ, если не ошибаюсь, былъ довольно опасенъ, — замѣтилъ м-ръ Пикквикь.

— Еще бы! — сказалъ м-ръ Смангль, — люби розы, люби и шипы. Что изъ этого? Вотъ я теперь въ тюрьмѣ. Кому какое дѣло? Развѣ я сталъ отъ этого хуже?

— Ничуть не хуже, — замѣтилъ м-ръ Мивинсъ. М-ръ Смангль, для полученія своего настоящаго мѣста въ тюрьмѣ, пріобрѣлъ задаромъ изъ чужой шкатулки нѣсколько брильянтовыхъ бездѣлокъ, вымѣненныхъ имъ на чистыя денежки y одного ростовщика.

— Однако все это сухая матерія, господа, — сказалъ м-ръ Смангль, — не мѣшало бы, эдакъ, промочить горло чѣмъ-нибудь въ родѣ хереса или портвейна. Новичокъ дастъ деньги, Мивинсъ сбѣгаетъ въ буфетъ, a я помогу пить. Вотъ это и будетъ значить, что мы воспользуемся экономической системой раздѣленія труда.

Во избѣжаніе дальнѣйшихъ поводовъ къ ссорѣ, м-ръ Пикквикъ охотно согласился на предложеніе и, вынувъ какую-то монету изъ кошелька, вручилъ ее м-ру Мивинсу, который, не теряя драгоцѣннаго времени, тотчасъ же побѣжалъ въ буфетъ, такъ какъ было уже около одиннадцати часовъ.

— Позвольте-ка, почтеннѣйшій, — шепнулъ Смангль, когда пріятель его вышелъ изъ дверей, вы что ему дали?

— Полсоверена, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Это, я вамъ скажу, демонски любезный джентльменъ, — замѣтилъ Смангль, — предупредительный, обязательный и ловкій, какихъ даже немного наберется на бѣломъ свѣтѣ; но…

Здѣсь м-ръ Смангль пріостановился и сомнительно покачалъ головой.

— Вы, конечно, не думаете, что онъ способенъ воспользоваться этими деньгами для собственнаго употребленія? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.

— О, нѣтъ, этого быть не можетъ; потому-то я и сказалъ, что онъ демонски любезный джентльменъ, отвѣчалъ м-ръ Смангль, — но все-таки, знаете, неровенъ случай; не мѣшало бы кому-нибудь присмотрѣть, не разобьетъ-ли онъ бутылки, или не по теряетъ-ли деньги на возвратномъ пути. Все можетъ статься съ человѣкомъ. Послушайте, сэръ, сбѣгайте внизъ и посмотрите за этимъ джентльменомъ.

Послѣднее предложеніе относилось къ маленькому и робкому человѣку, весьма бѣдному по наружности. Впродолженіе всего этого разговора, онъ, скорчившись, сидѣлъ на своей постели, очевидно озадаченный новостью своего положенія.

— Вы вѣдь знаете, гдѣ буфетъ, — продолжалъ Смангль. — Догоните этого джентльмена и скажите, что васъ прислали къ нему на подмогу. Или нѣтъ, постойте… вотъ что я придумалъ, господа, заключилъ Смангль съ плутовскимъ видомъ.

— Что? — сказалъ м-ръ Пикквикь.

— Пошлите ему лучше сказать, чтобы онъ на сдачу купилъ сигаръ. Превосходная мысль! Ну, такъ вы побѣгите, любезный, и скажите ему это: слышите? Сигары y насъ не пропадутъ, — продолжалъ Смангль, обращаясь къ м-ру Пикквику; — я выкурю ихъ за ваше здоровье.

Этотъ замысловатый маневръ былъ придуманъ и выполненъ съ такимъ удивительнымъ спокойствіемъ и хладнокровіемъ, что м-ръ Пикквикъ не сдѣлалъ бы никакихъ возраженій даже въ томъ случаѣ, еслибъ имѣлъ какую-нибудь возможность вмѣшаться въ это дѣло. Черезъ нѣсколько минутъ Мивинсъ возвратился съ хересомъ и сигарами. М-ръ Смангль налилъ своимъ товарищамъ двѣ разбитыхъ чашки, a самъ вызвался тянуть прямо изъ горлышка бутылки, объявивъ напередъ, что между истинными друзьями не можетъ быть на этотъ счетъ никакихъ церемоній. Вслѣдъ затѣмъ, въ одинъ пріемъ онъ опорожнилъ половину того, что оставалось въ бутылкѣ.

Вскорѣ водворилось совершеннѣйшее согласіе во всей компаніи. М-ръ Смангль для общаго назиданія принялся разсказывать о различныхъ романтическихъ приключеніяхъ, случавшихся съ нимъ въ разное время на широкой дорогѣ разгульной жизни. Всего интереснѣе были анекдоты объ одной благовоспитанной лошади и великолѣпной еврейкѣ чудной красоты, за которою ухаживали самые модные денди изъ всѣхъ "трехъ королевствъ".