Она. Аэша. Ледяные боги. Дитя бури. Нада - Генри Хаггард

Наконец, она встала и со вздохом сказала, что должна вернуться в лагерь амансомов к своему мужу. Уже совсем стемнело, но временами небо освещалось молнией — надвигалась гроза. Как я и ожидал, Садуко тоже встал, сказав, что придет ко мне завтра. Он ушел с Маминой, и шел он, как во сне.

Несколько минут спустя мне пришлось выйти из фургона, чтобы осмотреть одного из волов. У него появились признаки какой-то болезни, из предосторожности его привязали в некотором отдалении. По привычке охотника, я двигался бесшумно. Вол стоял за кустами мимозы. Когда я к нему подошел, широкая молния ярко осветила все вокруг, и я увидел Мамину в объятиях Садуко. Она не сопротивлялась, наоборот, ей, по-моему, нравилось, что он страстно целует ее.

Я повернулся и пошел обратно к фургонам еще тише, еще бесшумнее.

Глава X

Загадочное злодеяние

После этих событий время потекло спокойно и тихо. Я посетил хижины Садуко — очень красивые. Вокруг них сидело много воинов из его племени, которые, мне кажется, были рады увидеть меня. Нэнди сказала мне, что с ребенком ничего не произошло от ушиба. От Садуко же я узнал, что он помирился с Мазапо и даже извинился перед ним, оскорбить его жену Нэнди он ведь не хотел, а толкнул ее случайно. И теперь они, прибавил Садуко, с Мазапо друзья. Для последнего это весьма важно, поскольку король его не очень любит. Я сказал, что рад слышать это, и отправился к Мазапо и Мамине. Встретили они меня с восторгом.

Я с удовлетворением заметил, что супруги в лучших отношениях между собой, чем прежде. Мамина даже обратилась к мужу с нежными словами и была очень к нему внимательна. Мазапо тоже был в великолепнейшем настроении, вызванном примирением с Садуко. Они даже подарками обменялись. Мазапо прибавил, что очень рад этому, ведь Садуко теперь один из самых могущественных людей в стране и мог ему сильно повредить, если бы захотел. Дружба с Садуко особенно важна ему, так как какой-то тайный враг пустил про него слух, что он враждебно относится к королевскому дому и занимается колдовством. Садуко же в доказательство своей дружбы обещал раскрыть эту клевету и наказать виновника.

Я поздравил Мазапо, но ушел, погруженный в раздумья. Назревала трагедия, в этом я не сомневался. Слишком тихая погода не могла долго продержаться. Это затишье перед бурей.

Но что я мог сделать? Сказать Мазапо, что я видел, как его жену целовал посторонний мужчина? Так это не мое дело. Пусть Мазапо сам следит за поведением своей жены. Да и свидетелей у меня нет. Сказать ему, что дружба Садуко не искренняя и должна настораживать? А если Садуко решил подружиться с Мазапо? Так или иначе, я только наживу себе врагов.

Пойти к Панде и доверить ему свои подозрения? Но он так занят важными делами. Когда ему выслушивать меня? Может и высмеять, что я тревожусь по пустякам. Нет, мне оставалось только ждать событий. Весьма возможно, в конце концов, что я ошибаюсь и что все само собой образуется. Так часто случается.

Между тем смотр племенам шел полным ходом. Я же занялся своими делами — нужно ковать железо, пока горячо. В Нодвенгу скопилось так много народа, что в одну неделю я распродал два фургона материи, бус, ножей и тому подобного товара. Цены я получал отличные потому, что покупатели перебивали товар друг у друга, и в короткое время я набрал целое стадо скота и много слоновой кости. Все это я отправил в Наталь одним из моих фургонов, а сам остался с другим фургоном, отчасти по просьбе Панды, который время от времени обращался ко мне за советом по различным вопросам.

Много любопытного наблюдалось в то время в Нодвенгу. В любую минуту могла вспыхнуть гражданская война между Сетевайо и Умбелази. Во всяком случае, вооруженные силы обеих партий стояли наготове.

Однако междоусобицу на время удалось отсрочить. Умбелази под предлогом болезни держался в стороне и не показывался, предоставляя Садуко и некоторым другим своим приверженцам соблюдать его интересы. Король не разрешил враждующим племенам пребывать в городе одновременно. Таким образом, эта туча прошла мимо ко всеобщему удовлетворению, в особенности короля Панды. Но иначе обстояло дело с тучей, нависшей над героями этого рассказа.

По мере того, как племена прибывали в королевскую резиденцию, они проходили смотр, и их отсылали обратно: невозможно кормить такое большое количество людей. Таким образом, амансомы, прибывшие одними из первых, скоро покинули город. Но Мазапо, Мамина и несколько его детей остались. Зачем? Этого я не могу объяснить. Да и кто смог бы? Разве что Мамина.

И вдруг начало происходить нечто странное. Люди неожиданно заболевали, и некоторые из них внезапно умерли. Вскоре было замечено, что все они или жили вблизи лагеря Мазапо, или когда-то были с ним в плохих отношениях. Затем сам Садуко захворал или притворился больным. Во всяком случае, он исчез на три дня. Когда он снова появился, то был очень грустен, хотя я не заметил, чтобы он похудел или ослабел.

Оправившись от своей болезни, Садуко заколол несколько быков и устроил благодарственный пир. К концу этого пира пришел и я. Я не охотник до туземных пиршеств и явился только затем, чтобы поздравить Садуко. Садуко послал за Нэнди, желая, верно, похвастаться перед своими друзьями, что у него жена из королевской семьи.

Нэнди явилась, неся на руках ребенка, с которым она никогда не расставалась. Она обходила гостей и каждому говорила несколько приветливых слов. Наконец, она подошла к Мазапо, основательно уже выпившему. Говорила с ним дольше, чем с другими. В ту минуту мне пришло в голову, что она хотела показать ему, что не сердится на него за недавнее происшествие и разделяет примирительную тактику своего мужа.

Мазапо постарался по-своему ответить на ее любезность. Встав с трудом и покачиваясь своим жирным, грузным туловищем, он похвалил пиршество, приготовленное в ее доме. Затем взгляд его упал на ребенка и он стал восхищаться его красотой и здоровьем. Негодующий шепот гостей остановил его дифирамбы — туземцы считают, что восхваление ребенка приносит ему несчастье. У них есть даже особое название для таких лиц — «умтакати» или чародей. Он может «сглазить» ребенка и навлечь на него беду, я слышал, как несколько раз это слово шепотом произнесли гости. Но пьяный Мазапо ничего не замечал, даже того, что серьезно нарушил обычай. Он выхватил ребенка из рук матери и начал целовать его своими толстыми губами.

Нэнди потянула ребенка к себе и воскликнула:

— Разве ты хочешь навлечь смерть на моего сына, о предводитель амансомов?

И она покинула пирующих, которые все вдруг притихли.