Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 2 - Монах Симеон Афонский

в каливе не было. Отец Агафодор подставил под течь на чердаке ведра и побежал в келью старца Ефрема на Катунаки. Оттуда он принес тяжелую железную печь, которую установил у меня в комнате. После этого здоровье мое пошло на поправку.

Я лежал, ослабевший, на койке, когда глубокой ночью на Святках меня разбудили крики за окном по-сербски: «Пожар, пожар! Отец Симон, отец Агафодор, на помощь!» Это кричал серб Симеон. В окне полыхало зарево: горела келья архимандрита Стефана. Пламя над кельей, раздуваемое ветром, бушевало сильное. Начали взрываться газовые баллоны, улетая далеко в море. Мы кинулись к горящей церкви. Мой друг решительно разбил узенькое оконце в алтаре и, изогнувшись, боком умудрился пролезть вовнутрь. Он передал мне мощевик, сосуды для литургии, напрестольное Евангелие и крест. Иконы в окно вытащить не удалось и иеромонах вылез обратно. Церковь тут же полностью охватило огнем.

– Где патер Стефан? Где патер Стефан? – раздались крики сбежавшихся греков во главе с монахом Христодулом. – Патер, беги на пристань, посмотри, может старец туда пошел? Не сгорел же он, – крикнул он сверху, поливая из шланга занявшиеся огнем кусты, стараясь, чтобы огонь не подошел снизу к его келье и не распространился по горе. Держа в руках крест, которым крестил пожар, я кинулся на причал. Там спокойно ходил взад-вперед наш карульский подвижник с посохом на плече. На посохе болталась «авоська» с тремя луковицами.

– Отец Стефан, ваша келья горит! Там вас люди ищут, – закричал я, предполагая, что старец в шоке и не слышит.

– Келья горит? Нет, у меня ничего не горит, – спокойно ответил «папа-Краль» и начал насвистывать какую-то мелодию.

– Мы спасли из церкви мощевик, он у отца Агафодора! А вот крест из вашего храма, возьмите…

Я протянул ему церковную святыню. Серб благоговейно взял его и поцеловал.

– Простите, иконы не смогли спасти, окошко очень узенькое…

Отец Стефан словно не расслышал мои объяснения:

– Хорошо, хорошо. Скажи, что я сейчас приду…

Мы продолжали до утра баграми и ломами растаскивать горящие балки и деревянный остов кельи, поливая его водой, которая слабой струей бежала из подведенного сверху шланга, так как вода в бассейне отца Христодула почти закончилась. К четырем часам утра к пристани причалило пожарное судно. Пожарники протянули с моря толстый рукав и залили пожар.

Утром нас, не выспавшихся, разбудил наш сосед-грек.

– Отцы, надо соорудить старцу келью, а то холода начинаются!

Он раздал нам молотки и гвозди, сам взял пилу и рулон толстой пленки. Из остатков несгоревших балок и железных листов мы соорудили крохотную комнатку, вставив в нее окно и дверь, которые привезли сверху монахи из кельи Данилеев. Отец Христодул отдал старцу свою железную печь. Тот устроился в келье и, кажется, остался доволен. Еще надели две было спокойно. Часов в одиннадцать ночи, когда мы, придя из Лавры с праздника Крещения Господня, собирались немного отдохнуть, вновь раздались отчаянные крики:

– Пожар! Пожар! Горю! Люди добрые, помогите! – судя по голосу, это снова звал на помощь отец Симеон.

– Не может быть! – недоуменно воскликнул мой друг. – Огня вроде не видно…

Я принюхался:

– Нет, дымом откуда-то снова тянет!

Мы выскочили наружу. Над крышей большой кельи монаха Симеона вырывались первые языки багрового пламени и валил густой дым.

– Отец Симеон и вправду горит!

Агафодор стремглав заспешил вниз, прыгая через три ступеньки. Вслед за ним кинулся и я. Вбежав во двор, мы увидели монаха, поливающего огонь водой со двора из двухлитровой консервной банки из-под томатов.

– Отцы, помогайте! Тушите, тушите скорее огонь! Вон там в углу стоят банки с водой! Берите банки и заливайте пламя! – отчаянно кричал он, бегая босиком по двору, освещенному страшным заревом. – Ботинки мои сгорели, вот беда…

Мы схватили банки и несколько раз плеснули воду в дверной проем, где бушевал сильный огонь. Но вскоре увидели, что этими каплями разрастающееся и гудящее пламя уже не остановить.

– Отец Симеон, бросьте ерундой заниматься! Огонь уже все равно не погасить! Нужно святыни спасать…

С этими словами иеромонах смело кинулся внутрь через другую дверь, прямо в горящее здание. Он хватал со стен иконы и передавал мне. Серб продолжал поливать огонь водой, защищаясь от жара рукавом подрясника. Он словно сошел с ума. Мой напарник вытаскивал богослужебные книги, литургические сосуды и изо всех сил старался спасти из церкви, что можно. Иногда поглядывая вверх, мы видели в зареве пожарища наверху отца Христодула и слышали крики греков: они гасили горящие кусты, которые разом вспыхивали, словно порох, забрасывали их землей и рубили горящие деревья. Огонь уже стоял стеной. В руках у меня осталась икона Божией Матери, у отца Агафодора – какие-то ценные книги.