Великое море. Человеческая история Средиземноморья - David Abulafia

линейных кораблей, а также три фрегата и взорвали запасы древесины, от которых зависело будущее французского флота. Кроме того, они отбуксировали еще двенадцать кораблей, которые перешли в состав британского и испанского флотов.23

Это был один из самых сильных ударов по французскому флоту за все время войны с Францией, по крайней мере, не менее серьезный, чем разрушения, нанесенные при Трафальгаре. И все же потеря Тулона создала гору проблем для британцев. Каждый британский командующий в Средиземноморье навязчиво следил за Тулоном, пока Наполеон был активен.24 Британским командирам пришлось придумывать новые способы противостояния французскому флоту. Одним из решений было возвращение Минорки, которая в 1798 году была вновь занята в качестве передовой позиции вблизи южной Франции. Однако до этого появилась еще одна заманчивая возможность. В 1768 году французская корона отвоевала Корсику у генуэзцев, которые в любом случае потеряли контроль над островом в пользу националистических сил, возглавляемых красноречивым и вдохновляющим Паскуале Паоли. А затем, перед тем как Франция объявила войну Великобритании, в Ливорно распространились сообщения о том, что революционное правительство не заинтересовано в Корсике и что остров выставлен на продажу. Русские, по слухам, были не прочь профинансировать предложение генуэзского правительства о выкупе Корсики, рассматривая ее как потенциальную военно-морскую базу в западном Средиземноморье.25 Эти слухи стимулировали британский интерес к Корсике, который возрос после того, как Великобритания оказалась в состоянии войны с Францией.

Пока Тулон находился в руках англичан, Паскуале Паоли все больше и больше увлекался идеей корсиканского союза с Британией. Он понимал значение потери Тулона англичанами, отмечая: "Взятие Тулона - это удача; оно обязывает англичан освободить нас". Что Паоли переоценил, так это полезность Корсики. Этот остров не фигурировал в этой книге так часто, как Сардиния, Майорка, Крит или Кипр, просто потому, что он предлагал меньше возможностей для транссредиземноморского судоходства и меньше собственных товаров, чем другие острова. В Балагне, северной области, которая эксплуатировалась с тех пор, как попала под власть пизанцев в XII веке, имелось немного зерна, но это было общество, обращенное внутрь, изолированное, консервативное, чьи внутренние районы были труднодоступны. Поэтому неудивительно, что генуэзцы в конце концов отказались от попыток удержать остров.26 Однако англичане стали считать, что Корсика обладает неиспользованным потенциалом в качестве военно-морской базы. Аяччо мог бы со временем стать портом, способным соперничать с Ливорно, а Корсика - "империумом, который мог бы контролировать все рынки Средиземноморья и Леванта". В 1794 году Сен-Флоран в Баланье был взят штурмом англичанами, и через несколько недель корсиканский парламент проголосовал за союз с Великобританией; остров должен был стать самоуправляемым сообществом под суверенной властью короля Георга III. Корсиканцы получили собственный флаг с головой мавра рядом с королевским гербом, а также девиз: Amici e non di ventura, "Друзья и не случайности".27

Однако отношения между британцами и корсиканцами испортились: Паоли разочаровался, а революционные комитеты становились все более активными, поскольку Наполеон проникал на родной остров. В 1796 году правительство Уильяма Питта решило, что положение Великобритании на Корсике несостоятельно, корсиканский союз с Великобританией был расторгнут, а британские войска выведены. Надежды, которые возлагались на ценность острова, были быстро разочарованы. Питт задался вопросом, не согласится ли Екатерина Великая взять Корсику в обмен на обещание особого доступа для британских судов; он хотел, чтобы она поверила, что сможет удержать остров, имея не более 6 000 солдат и добрую волю корсиканского парламента. Екатерина умерла, так и не дождавшись этого предложения. Британская точка зрения на русское присутствие в Средиземноморье заключалась в том, что русские могли бы служить полезными идиотами, способными выполнять второстепенные задачи для Британии, в то время как основные усилия и расходы Британии были направлены на войну против революционной Франции и, впоследствии, Наполеона.

Задачей Нельсона и его очень способных коллег - Худа, Коллингвуда, Троубриджа и других - стало отвоевать у французов контроль над Средиземноморьем. Одной из важных целей было блокирование попыток Наполеона создать французскую базу в Египте, откуда он мог бы вмешиваться в британские имперские проекты еще дальше на востоке, в Индии, поскольку британцы наращивали там свою мощь с середины восемнадцатого века. В перехваченном британцами французском письме излагались аргументы в пользу египетской кампании:

Правительство обратило свой взор на Египет и Сирию: страны, которые благодаря своему климату, доброте и плодородию почвы могут стать житницами французской торговли, ее магазином изобилия, а со временем и хранилищем богатств Индии: Почти неоспоримо, что, овладев этими странами и организовав в них регулярную торговлю, мы сможем продвинуться еще дальше и в конце концов уничтожить английскую торговлю в Индиях, обратить ее в свою пользу и сделать себя суверенами этой страны, Африки и Азии. Все эти соображения, вместе взятые, побудили наше правительство предпринять экспедицию в Египет.28

Нельсон был выдающимся полководцем, но именно его противник, Наполеон, втянул конфликт между Британией и Францией в Средиземноморье, и снова хороший, хотя и неортодоксальный, способ взглянуть на ход событий - это взгляд со стороны русских и мальтийцев.

Бонапарт с самого начала понимал, что Мальта - это приз, который стоит завоевать. Еще будучи сотрудником революционной Директории, в 1797 году он написал своим хозяевам, что "остров Мальта представляет для нас большой интерес", утверждая, что Франции нужен сочувствующий Великий магистр. По его мнению, это можно было сделать не менее чем за полмиллиона франков: нынешний Великий магистр так и не оправился от инсульта, а его преемником должен был стать немец фон Гомпеш:

В Валлетте 37 000 жителей, которые очень хорошо относятся к французам; в Средиземном море больше нет англичан; почему бы нашему флоту или испанскому, прежде чем отправиться в Атлантику, не зайти в Валлетту и не занять ее? Там всего 500 рыцарей, а полк ордена насчитывает всего 600 человек. Если мы этого не сделаем, Мальта попадет во власть короля Неаполя. Этот маленький остров стоит для нас любой цены.29

Это были очень острые замечания, даже если он переоценил значение Мальты как базы снабжения, учитывая нехватку древесины и воды. Великолепные укрепления Валлетты были маской, за которой скрывалась неадекватная армия защитников, людей, которые в любом случае часто соблазнялись прекрасной жизнью - страстные, даже фанатичные идеалы ранних госпитальеров сильно размылись, даже если война с неверными турками оставалась главной целью мальтийских корсаров.30 Кроме того, опасность захвата Мальты неаполитанцами имела не только местное значение. Король Двух Сицилий" поддерживал тесные связи с Нельсоном и Британией, а его историческое право быть верховным сюзереном Мальтийского архипелага было признано в дани в виде сокола, которую ежегодно выплачивал