Две Дианы - Александр Дюма

Габриэль был бледен и угрюм.

— Итак, вы намерены дать ход роковым событиям?

— Да, граф, — твердо ответил Кастельно, — а сейчас, с вашего позволения, я откланяюсь, чтобы отдать необходимые распоряжения для предстоящего боя.

Он поклонился Габриэлю и вышел, не ожидая его ответа.

XXV

НАЧАЛО КОНЦА

Несмотря ни на что, Габриэль все-таки решил переночевать в замке Нуазэ: пусть гугеноты знают, что он с ними! А кроме того, может быть, утром ему удастся поговорить с каким-нибудь другим начальником, не столь ослепленным в своем упорстве, как Кастельно. Вот бы вернулся Ла Реноди!

Кастельно предоставил ему полную свободу и теперь не обращал на него ни малейшего внимания. Вечером Габриэль несколько раз сталкивался с ним в коридорах и залах замка, но они не обменялись ни единым словом.

Мучительная ночь длилась бесконечно. Встревоженный Габриэль так и не сомкнул глаз и провел все это время на валу.

Наступило утро. К замку стали подходить небольшие отряды протестантов. К одиннадцати часам подоспел последний отряд. Теперь Кастельно располагал значительными силами.

Но Габриэль не был знаком ни с одним из вновь прибывших начальников.

Ла Реноди дал знать, что пойдет со своими людьми на Амбуаз через леса Шато-Реньо.

Все было готово к выступлению. Капитаны Мазьер и Ронэ, коим надлежало быть в авангарде, уже спускались на площадку перед замком, чтобы построить свои отряды в боевые порядки. Кастельно был доволен.

— Так что же? — обратился он к Габриэлю, прощая ему на радостях вчерашнюю размолвку. — Видите, граф, вы были неправы, все идет как нельзя лучше!

— Подождем! — покачал головой Габриэль.

— Чего же вам еще нужно, недоверчивый вы человек! — улыбнулся Кастельно. — Ведь все явились в указанный срок и привели с собой больше людей, чем обещали. Когда они проходили через все провинции, их никто не беспокоил, да и сами они не внушали никому ни малейшего беспокойства. Разве это не удача?..

Но речь барона была прервана звуком труб, звоном оружия и какими-то непонятными возгласами, доносившимися со двора. Однако барон был настолько уверен в предстоящем успехе, что даже и не встревожился.

— Извольте, — обратился он к Габриэлю, — бьюсь об заклад, что к нам прибыли новые друзья!

— Точно ли друзья? — переспросил побледневший Габриэль.

— А кому же еще быть? — отвечал Кастельно. — Пойдемте, граф, на галерею и из бойниц взглянем на площадку… Но что это за шум?..

Он увлек Габриэля за собой, но, подойдя к краю стены, испустил какой-то странный сдавленный крик. Оказалось, что шумели не протестанты, а невесть откуда взявшиеся королевские стрелки. И командовал ими не кто иной, как сам Иаков Савойский, герцог Немур!

Пробравшись лесными тропами, королевская кавалерия скрытно подошла к площадке у замка Нуазэ, где строился в боевые порядки авангард мятежников, и без всякого труда завладела их ружьями в козлах.

Мазьеру и Ронэ пришлось сдаться без боя, и, когда Кастельно посмотрел со стены вниз, его солдаты уже протягивали победителям свои шпаги.

Он не поверил своим глазам. Такой поворот событий был для него настолько неожидан, что он с трудом сознавал происходящее.

Непредвиденный ход герцога Немура, не слишком удививший Габриэля, поверг его тем не менее в такое же отчаяние, что и Кастельно. Так они и стояли, бледные, потрясенные, глядя друг на друга, пока к Кастельно не подскочил какой-то молоденький офицер.

— Ну, что там? — с трудом выговорил барон.

— Господин барон, они овладели подъемным мостом. Мы еле-еле успели закрыть ворота, но они ненадежны, через четверть часа противник будет уже во дворе. Что нам делать: сопротивляться… или начнутся переговоры?.. Мы ждем ваших приказаний.

— Я сейчас к вам приду, — сказал Кастельно.

Он пошел в соседнюю залу, надел кирасу и перевязь со шпагой.

— Что вы будете теперь делать? — грустно спросил у него Габриэль.

— Не знаю, не знаю, — растерянно повторил Кастельно. — Умереть никогда не поздно!

— Это так, — вздохнул Габриэль. — Но почему же вы вчера не поверили мне?

— Да, вы были правы. Вы предвидели то, что случилось. А может, знали наперед?

— Может, и так… — отозвался Габриэль. — Это-то меня и терзает! Поймите, Кастельно, в жизни создаются положения небывалые и ужасные. Ведь я не мог по-настоящему открыться, я связан был рыцарским словом…

— Тогда вам действительно подобало молчать. Я на вашем месте поступил бы так же. Это я, безумец, не сумел вас понять, не догадался, что такой воин, как вы, не стал бы нас уводить от боя без достаточных причин… Но свою ошибку я искуплю, я иду на смерть!

— И я с вами на смерть! — с полным спокойствием произнес Габриэль.

— Вы? Но почему? — воскликнул Кастельно.

— Почему? — переспросил Габриэль. — Да потому, что мне опостылела жизнь, мне стала омерзительна та двойная игра, которую я веду. Но я пойду в бой без оружия, я не буду убивать, но дам убить себя.

— Нет, останьтесь! Я не могу обрекать вас на гибель!

— Э, ведь вы уже обрекли меня вместе с теми, кто укрылся в этом замке. Моя жизнь бесполезней, чем их жизнь.

— Могу ли я поступить иначе, если во славу своей партии обрекаю их на жертву?

— Но разве ваш долг начальника, — перебил его Габриэль, — не в том, чтобы прежде всего спасти людей, которые вам доверены? Погибнуть вместе с ними вы всегда успеете, если спасение несовместимо с честью.

— Что же вы теперь мне советуете?

— Попробуйте мирно договориться. Если вы будете сопротивляться, вам не избежать разгрома и избиения. Если же вы уступите необходимости, то никто не сможет покарать вас за невыполнимое намерение. За намерения не судят и уж никак не карают. Если вы разоружитесь, вы тем самым обезоружите своего противника.

— Ужасно жаль, что я не послушался вашего первого совета… Но и сейчас я все же колеблюсь… Я не привык отступать.

— Отступает тот, кто продвинулся, — возразил Габриэль. — Из чего это явствует, что вы восстали? Для того чтобы стать преступником, вам нужно сперва обнажить шпагу… Кстати, не могу ли я принести вам пользу? Я не сумел вас спасти вчера, не попытаться ли мне спасти вас сегодня?

— А что вы намерены сделать? — изумился Кастельно.

— Только то, что достойно вас, можете быть спокойны. Я отправлюсь к герцогу Немуру и объявлю ему, что никакого сопротивления не будет, что ворота ему откроют и что вы сможете лично вручить королю свои просьбы, после чего вам вернут свободу.

— А если он откажет?

— Тогда вина будет уж на его стороне, и пусть ответственность за пролитую кровь падет на его голову.