ФБ-86 - Андраш Беркеши

Иштван перебил ее:

— А разве женщина не может бороться?

— Я тоже буду бороться, — ответила девушка. — Придет время, когда и я включусь в борьбу. Но до тех пор, пока мой жених страдает в тюрьме, я должна оставаться здесь, не могу покинуть страну.

— Если бы я пошел на Запад, то не как политический эмигрант. Политика — не мое дело. Я ее не понимаю и понимать не хочу. Я хочу быть врачом. Моя врачебная работа — это и будет политика. Я, Ева, не могу ненавидеть нынешний строй. Я не вижу для этого причин. У меня конфликт только с Каллошем, который меня почему-то ненавидит и путем клеветы добился моего исключения из университета…

— Хорошо, — перебила его девушка — не будем вмешиваться в политику. Я вижу, что ты действительно не разбираешься в ней. Ты поедешь не как политический эмигрант. Не все ли равно? Не пропадать же тебе. Если здесь не дают возможности учиться, у тебя есть право поехать туда, где ты будешь иметь такую ​​возможность.

Иштван взволнованно поднялся.

— Знаешь, Ева, — сказал он, — если бы я был уверен, что там, за рубежом, в одной из нейтральных стран, в Швейцарии или Швеции, получу возможность учиться, я бы нисколько не колебался. — Он начал нервно ходить по комнате.

— А ты и получишь такую ​​возможность, — быстро сказала Ева. — В Вене работает бюро, задачей которого является помощь студентам-эмигрантам из восточных стран. Бюро устроит и тебя. В университетах каждой западной страны оставляют несколько свободных мест для студентов, пришедших с Востока.

Иштван остановился. Он заложил руки в карманы, расставил ноги и заинтересованно уставился на девушку.

— Откуда ты это знаешь?

— Мой двоюродный брат руководит таким бюро, — соврала, не моргнув глазом, Ева.

— В самом деле? — Иштван подсел к девушке на край кровати, как будто он был с ней давно в хороших отношениях. — Это действительно так?

— Я же говорила, что могла бы тебе помочь, — сказала Ева. — Семья Шони имеет большие связи.

— А как бы ты могла связать меня со своим братом?

— Очень просто, — ответила девушка. — Напишу ему несколько слов, а ты передашь записку. Через неделю будешь студентом какого-то университета на Западе.

— Это замечательно, — восторженно воскликнул парень. Но вдруг его лицо снова приняло серьезный вид. — Скажи, Ева, ты не шутишь?

— У меня нет ни малейшего желания шутить.

У Иштвана вдруг возникло какое-то подозрение.

— Если у тебя такие широкие связи, почему ты работаешь официанткой в ​​ресторане? — спросил он.

Ева улыбнулась.

— Какой интересный! Ты как ребенок, которому только начинают доходить простые истины. Почему я всего лишь официантка? Ты мог бы и сам догадаться. Мой отец был в старые времена полковником, если хочешь, можно его назвать и военным преступником или врагом народа. Мой жених тоже был офицером. Сейчас он в тюрьме, его приговорили к пятнадцати годам. Я иногда вижусь с ним. Поэтому я здесь. С таким прошлым бессмысленно было бы претендовать на другую работу. А официантка — это не карьера. Ей никто не завидует. Итак, я могу спокойно работать, никто меня не трогает.

— Понимаю, — кивнул парень.

— Значит, пойдешь?

Иштван ничего не ответил. Он снова встал, подошел к окну. Хотел убедиться, не ошибся ли. Нет, — оказывается его подозрения ни были безосновательными. Тот самый низкий коренастый человек, которого он видел вчера на трамвайной остановке, сидел теперь в скверике на лавочке. Сердце Иштвана взволнованно забилось, тело вновь оцепенело, и ужас сжал его холодными щупальцами.

— Ева, — прошептал он к девушке. Лицо его побледнело, как у потерявшего сознание, губы дрожали. — Иди сюда!

Парень немного отклонил гардину. Ева подошла к нему, посмотрела в узенькую щель.

— Видишь того типа на скамье под платаном? В дождевике.

— Вижу. А что такое? — Ева крепко сжала ему руку. — Чего ты так побледнел?

— Со вчерашнего дня ходит за мной по пятам. Ева… — он посмотрел широко раскрытыми глазами на девушку. — Ева, я боюсь… Меня могут арестовать.

Девушка тоже ужаснулась.

«Чего доброго, — подумала она, — парень еще наведет полицию на мой след. А из этого может получиться большая неприятность, тем более что сегодня вечером ко мне должен прийти Фредди. Надо скорее избавиться этого парня, а потом предупредить Фредди, чтобы он был осторожным».

— Иштван, — обратилась она к испуганного парня. — Ты должен немедленно уехать. Не перебивай меня, слушай, что я тебе скажу. Этой ночью тебя, наверное, задержат. — Голос девушки дрожал. — Я дам тебе адрес в Сомбатхее. Мои знакомые помогут тебе перебраться через границу. Я напишу несколько строк к двоюродному брату. Нет, писать не следует. Дам тебе значок, ты покажешь его и скажешь, что пришел от Евы Шони. Хорошо?

— Хорошо, — выдохнул парень, дрожа от волнения. — Только… у меня нет денег на дорогу.

— Я одолжу тебе. Затем пришлешь. Ну, собирайся!

Иштван какое-то время стоял, погрузившись в мысли. На лбу пролегли глубокие морщины.

— Я хотел бы написать письмо…

— Пиши, только быстренько, — распорядилась девушка. Вынула из ящика стола лист бледно зеленой бумаги и конверт.

Иштван сел за маленький стол и начал писать. Ева взяла из шкафа одежду, белье и пошла в ванную. Когда вернулась, парень едва узнал ее. На ней была спортивная юбка дымчатого цвета, голубой свитер, поверх него такого же цвета кофта. Густые, светло-русые волосы были покрыты тоненьким платком из искусственного шелка.

— Ты готов?

— Да Ева, — Иштван заколебался. — Можно тебя попросить, чтобы ты доставила это письмо адресату?

— Отнесу, но пошли скорее. Вот тебе значок. Приколи его на пиджак. Это бумажка с адресами. Запомни их и бумажку разорви на куски. Здесь деньги, спрячь их в карман. — Девушка положила парню на плечо легкий плащ. — Я пойду вперед, а ты иди за мной. Подожди меня перед дверью квартиры дворника. Я хочу провести тебя так, чтобы тот тип ничего не увидел.

Из квартиры они вышли вместе. Ева закрыла дверь и поспешила вперед. Иштван подождал, пока девушка дошла до первого этажа, затем последовал за ней.

* * *

Коцка поднял трубку.

— Алло. Это Барди. Привет… Слушаю… Понятно. Еще не оставлял квартиры? Ладно. Скоро произойдут изменения. Возможно, я и сам пойду… Хорошо. В таком случае дождись меня. — Он положил трубку.

Коцка облокотился на стол и задумался. Картина еще не была ясна. Оставалось много невыясненных моментов.

«Думай спокойно и логично, — приказал себе. — Были у тебя и более сложные дела».

Он встал, подошел к окну и прижался горячим лбом к оконному стеклу. Так как будто проходила боль в глазах от бессонных ночей.

На площади играли дети, неторопливо проходили, прижавшись друг к другу, пары влюбленных. По тротуару спешили озабоченные люди.

«Хорошо бы пойти домой, отдохнуть. Уже целую неделю почти не заглядывал к своим. Като вполне законно нервничает. На чем я остановился? Да-да. С аргументами Челеи можно согласиться. Краснай случайно ввязался в дело». — Старший лейтенант отошел от окна и начал медленно ходить по кабинету. Он невольно считал шаги…

«Один, два, три… четыре… пять… Пять шагов. Если бы у меня была комната длиной пять метров, Като была бы рада. У других уже есть хорошая квартира, а у нас нет… Опять мысли блуждают не там, где следует, — корил он себя. — Я утомлен, вот бы выспаться. Хоть раз. Да. Вернемся к Фредди. Откуда известно, что это реальное лицо? Мы исходим из донесения агента Б-19. Можно с ним согласиться? Да, можно".

Он подошел к сейфу, взял папку. Найдя донесения, начал читать.

«Мне удалось установить, что руководителем одной из разведывательных групп, действующих в Будапеште, есть некий Фредди. Это, вероятно, кличка. Его заслали в Будапешт после освобождения. Безупречно владеет венгерским языком. И вполне возможно, что по происхождению он венгр. Установлено, что у него высшее образование. Поддерживает связь с девушкой, которую зовут Ева Шони».

Коцка перевернул еще несколько страниц. В одном из донесений говорилось о том, что Фредди занят исключительно военной разведкой. Вот в донесении говорится, что, кроме Евы Шони, членом шпионской банды Фредди был Ференц Вильдман. Вильдмана они знали и раньше. Он вернулся в Венгрию также в 1945 году. Долгие годы жил на Дальнем Востоке и работал против немцев.

В руки Коцки попала записка, которую он нашел в рубашке Вильдмана. Она была написана на бледно-зеленой бумаге. Коцка внимательно рассмотрел буквы, последовательность изложения и пришел к выводу, что Фредди много пишет. Об этом свидетельствовали связующие линии между отдельными буквами, упрощение букв, пропуск надбуквених знаков. Но что имел в виду Челеи, когда говорил о записке? Ясно, что ее автор образованный человек. Он посмотрел сквозь лист на свет — может, есть водяные знаки. Их не было. Бумага не венгерского производства, — решил Коцка. — На венгерской бумаге такого качества всегда есть водяной знак».