Мёртвый город - Лев Пучков

Комендант сел за стол, потащил из пачки папиросу, размял, но не закурил, а ткнул мундштуком в мою сторону, как будто из пистолета прицелился:

– Дорохов Александр Иванович?

– Так точно.

– Художник?

– Так точно.

– «Так точно»… А вот это что такое?!

Мерзкие гоблины. Гадкие карапузы. Даже представить страшно, что из вас вырастет.

– Это моё служебное удостоверение.

– И?

– Гхм… И схема маршрута.

– Ну вот и приехали… Какого, на хрен, маршрута?!

– Центр – Юго-Восточный выезд и центр – АЗС.

– Так ты диверсант?

– Никак нет.

– «Никак нет», значит? А как ты всё это объяснишь?

– Ну… Понимаете…

Я лаконично изложил легенду, которая мало чем отличалась от реальности. Переврал только реальные задачи группы и, разумеется, заменил выдвижение от схрона с мукой к центру на мифический поход к заправке. Подоплёка легенды была простой, понятной любому вменяемому человеку, и все пункты легко укладывались в рамки житейской логики. Я не местный, плохо знаю окрестности, несколько раз безуспешно пытался покинуть Город, блуждал, поэтому начертил маршрут номер один. Зная по опыту, как небезопасно гулять по незнакомым местам, выяснил у своих домашних и нанёс на схему маршрут номер два, когда собрался на АЗС. Ну и, разумеется, к диверсантам я никакого отношения не имею. Диверсант – это такой камрад, которого заслали через линию фронта, чтобы взрывать важные объекты и убивать всяких вип-персон, я же приехал сюда до Ха… до События совершенно легитимно, ни от кого не прячась, в числе прочих командированных граждан, и задача у меня была сугубо мирная: плановая проверка системы безопасности химкомбината в составе группы таких же безобидных и застенчивых «очкариков». А когда всё началось, я с роковой неизбежностью застрял здесь, как и все прочие иногородние, по каким-то делам приехавшие в Город накануне События и потом не сумевшие отсюда выбраться.

– А чего ж ты тогда свои документы скинул?

– Ну как… Я ведь сотрудник Государственной Службы. Смотрите, какая «ксива», практически один в один как фээсбэшная. Кто будет разбираться, куда, зачем, по какому поводу я приехал – вы ведь тут все службы перестреляли-перевешали…

– Это не мы, – строго поправил меня комендант. – Мы никого не вешали.

– Ну да, я в курсе. Просто… В общем, просто испугался, когда тормознули, подумал «ещё повесят за это проклятое удостоверение». Ну вот и скинул…

– Угу… – Комендант прикурил папиросу, со вкусом затянулся и перестал протыкать меня взглядом, приотпустил немного.

Я украдкой перевёл дух. Кажется, кризис миновал, расстреливать с ходу не будут, и всё идёт к нормализации. Не сглазить бы только…

– А ты раньше его видел, до События? – спросил комендант Никиту.

– Нет, не видел. Мы как раз накануне познакомились, тринадцатого вечером.

Никита тоже в двух словах рассказал, как мы с ним пересеклись.

– Так он точно художник? – уточнил комендант.

– Да-да, он художник, – подтвердил Никита. – Да там целая толпа видела, он нарисовал портрет моей… гхм… эмм… ну, в общем, одной девушки… Ну и за это как раз и огрёб.

– Плохо нарисовал?

– Нет, нарисовал хорошо. Плохо вёл себя. В общем, клеился к девушке. Ну и…

– Ясно, – кивнул комендант. – Значит, сделаем так…

Комендант призадумался и стал пускать дымные колечки. Получалось у него плохо, не колечки, а колёса-восьмёрки велосипеда, врезавшегося в трактор. Наверное, не было гармонии в душе у сурового человека, не нравилась ему эта ситуация.

Мы молча ждали его решения. Никита смотрел на меня досадливо и сердито. Не зло, не с ненавистью, а именно так: «Ну ты и олух, художник! Из-за тебя так неловко встряли…»

– В общем, так. – Комендант затушил папиросу, встал и кивнул Никите. – Пока с ним до конца не разберемся, ты в камере посидишь.

Ну и бойцы твои с тобой посидят. Без обид, сам видишь, какая херня получается. Но это будет недолго, ТАМ быстро всё выяснят. Всё, давайте на выход.

Мы вышли из кабинета, взяли на буксир патруль и уже разоружённых бойцов Никиты, которые в тревоге ожидали, чем всё кончится, и всей толпой спустились в подвал.

* * *

В подвале был такой же коридор, как и наверху, с дверями по обеим сторонам, только под потолком светились лампочки в плафонах, и вдоль стены тянулся пучок кабеля.

Чисто, пахнет хлоркой, тихо…

Так, а это что такое?

Откуда-то спереди доносились странные звуки, то ли стон, то ли мычание.

Я сразу напрягся. Зловещая тишина, хлорка, звуки…

Подвал однако! Недаром мне с некоторых пор не нравятся подвалы.

Комендачи повели Никиту с бойцами налево, очевидно, там были помещения для содержания узников или попросту камеры. Все прочие пошли направо: комендант, за ним командир патруля, потом я, а за мной гуськом, в колонну по одному, патруль. Если бы не эти тревожные звуки, я бы ухмыльнулся: забавная процессия получилась, я теперь вроде как особо опасный преступник, вон какой конвой.

Мы остановились у обитой войлоком двери, и комендант нажал кнопку звонка. Звуки доносились именно отсюда: когда комендант позвонил, всё стихло.

Посмотрел я на эту дверь, и у меня душа ушла в пятки.

Господи… Это что, пыточная?!

Я ещё понятия не имел, что там, за этой дверью, а всё моё естество уже вопило и вставало дыбом: не ходи туда, там скверно, очень скверно…

Дверь приотворилась, кто-то спросил – спокойно, с этакой доброжелательной ленцой:

– Что, Виталий Палыч, привезли?

– Нет, ещё нет. – Комендант замялся. – Тут это… Парнишку поймали одного… Гхм… Интересного. Вроде так всё у него складно выходит, но… Гхм…

– Но?

– В общем, думаю, что надо бы вам его посмотреть.

– Хорошо, – покладисто ответил голос из-за двери и скомандовал там кому-то: – Покури пока, я сейчас.

Дверь распахнулась, выпуская в коридор человека, и тотчас же закрылась, я так толком и не успел рассмотреть, что там внутри, только фрагмент стены в шаровой краске.

Человек был среднего роста и…

Ну и всё, пожалуй, дальше всё было совершенно среднее и невзрачное, даже взгляду зацепиться не за что, ни одной особой приметы. Среднего телосложения, в серой спецовке, сам весь серый, невзрачный, даже глаза серые и какие-то… потухшие, что ли, взгляд такой безразличный, с ленцой.

Я сразу окрестил его для себя «Некто». Никаких эпитетов не сумел подобрать, «Некто», и всё тут.

Некто окинул меня безразличным взглядом и уточнил:

– Этот?

– Так точно, – по-уставному ответил комендант.

– Где взяли?

– Да вот в том-то и дело… Взяли в районе поиска беспилотника, с оружием и это… – Комендант тряхнул пакетом с моими документами. – С историей, в общем. Со странной такой историей.

– Так, уже интересно. – Некто пошел по коридору направо, бросив через плечо: – Пошли, расскажешь.

– Стойте здесь, – скомандовал комендант и устремился вслед за серым человеком.

* * *

Некто и комендант зашли в кабинет, расположенный в самом конце коридора, дежурная стража закрыла Никиту с бойцами и утопала наверх.

Я остался с патрулём.

Некоторое время в подвале было очень тихо.

Из-за страшной войлочной двери не доносилось ни звука. Я нарочно отводил глаза, но взгляд сам собой, помимо моей воли, тянулся к этой двери. Нет ли на ней красноречивых потёков и брызг? Нет, вроде не видно, но это же войлок, он ведь впитывает…

– Ну, падла, чуял я, что с тобой что-то неладно, – тихо пробурчал рукосуй. – У меня нюх на таких, как ты. Сразу понял, что ты весь из себя хитровыбоенный.

– Да всё со мной ладно, – так же тихо, но смело, на грани наглости возразил я – что-то мне подсказывало, что здесь, во владениях серых людей, никто из патруля не посмеет меня тронуть без особого распоряжения. – Это просто недоразумение, сейчас всё разрешится.

– Ну что, Андрюха, получим мы за него что-нибудь? – опасливо косясь на войлочную дверь, тихо спросил один из патрульных.

Да, я заметил, что тут, в подвале, все стараются говорить тихо и даже бравый комендант, как видите, запинается и чувствует себя не в своей тарелке.

– Если диверсант, то получим. – Командир опасливо покосился на страшную дверь и шёпотом уточнил: – Слышь, диверсант… Ты гэрэушник, что ли?

– Да уж куда там, – поспешил я разочаровать моих конвойных. – Всего-то лишь служба по надзору за ВГО.

– ВГО?

– Важными Государственными объектами. Приехали сюда перед Событием безопасность вашего химкомбината проверять и застряли.

– Не спецназ?

– Ни в одном глазу. Клерк я. Картограф.

– Гонит, – неуверенно предположил рукосуй. – Заливает гад.

– Ни капли. Всю свою сознательную жизнь рисую карты. И читаю документацию.

– Ну, если так, тогда облом, – вздохнул командир. – Было же чётко сказано: за диверсанта. А этот не гэрэушник и даже не фээсбэшник. Картограф, мля.

– И много сейчас за диверсанта дают? – заинтересовался я.