Пятый угол - Леонид Мендельсон

- Вы слишком добры, мистер.

- Я не преувеличиваю и не сомневаюсь, что вы делаете все возможное в это нелегкое время.

- Спасибо, мистер. Ваш приезд положительно влияет на состояние здоровья хозяина.

- Это приятно, но хотелось бы оказаться более полезным для семьи, пусть и маловато для этого времени.

Джон никак не отреагировал на это пожелание.

- Вы, наверняка, сейчас думаете: что ему нужно? Ну, приехал, познакомился, побудет недельку-другую и улетит в свою далекую Россию. И, быть может, навсегда. Чего он так старается?

Наум ни на секунду не сомневался, что все детали разговора будут в точности переданы Мерин, и старался целенаправленно сформулировать свою информацию.

- Давид все эти годы был близким членом нашей семьи. Судьбе было угодно разлучить нас и соединить вновь, но уже в другом качестве: его отец и мать умерли, веря, что он жив. Его брат — мой отец, дождался, и мысль об этом согревает его. Для меня же Давид всегда был легендой — большой, сильный, умный. Сейчас ему очень плохо физически и морально; не вижу пользы обсуждать сейчас причины его душевного дискомфорта, лишь расставлю точки над «і»: я человек нейтральный, никого не обидевший, никем не обиженный и не претендующий на долю семейных благ — и в этом мое преимущество. Если мое участие может принести пользу — буду рад.

«Похоже, что мое желание вмешиваться в семейные проблемы не очень его вдохновило, — констатировал Наум, оценивая выражение лица собеседника. — Вполне естественно, что его и Мерин вполне устраивает существующее положение дел. Или этот вопрос уже обсуждался с хозяйкой, и такова запрограммированная ответная реакция?»

Дорога до Уорика, конечного пункта их сегодняшней экскурсии, заняла не более двадцати минут. Джон до конца выдержал свою роль чичероне:

- Парк, тысячелетний замок с собраниями живописи Рубенса и Ван Дейка, коллекция оружия и доспехов.

Слова эти были последними до возвращения домой; всю обратную дорогу он молчал.

К обеду приехала из Лондона Беверли, и за столом шла беседа о воспитательных проблемах, в частности — ее сына Алана. Мнения оказались едины — необходимо ужесточить требования; но в конкретных мерах воспитания и наказания родственники разных поколений не сошлись.

- Наум, вы почему молчите? Как вы добиваетесь результата со своими детьми? — обратилась Беверли.

- Далеко не уверен, что мы достигаем желаемого.

- Хотела бы познакомить вас со своей семьей. Когда вы сможете приехать в Лондон?

- Как только почувствую, что уже надоел здесь, — ответ претендовал на шутку, но Мерин, похоже, приняла его на свой счет:

- Ваш приезд, Наум, действует на Давида и всех нас как хорошее лекарство.

«Судя по интонации, такое лекарство полезно только в малых дозах», — показалось Науму.

- Конечно, сынок, я чувствую себя намного лучше, когда ты рядом, но — не хочу оказаться эгоистом. Мы могли бы после обеда, за партией в шахматы, обсудить твои дальнейшие планы.

- Да, папа, я с удовольствием буду в Лондоне хозяйкой и гидом, если Наум не возражает.

- Могу только приветствовать!

- Значит завтра можно начинать, — подытожил Давид.

И уже в кабинете он продолжил:

- Мне хотелось бы, чтобы ты чувствовал себя комфортно: во-первых, у тебя есть кредитная карта — не стесняйся ею пользоваться, и, во-вторых, у нас имеется небольшая квартира в Лондоне. Там мы останавливаемся, если необходимо задержаться в городе по работе. Надеюсь, тебе будет удобно.

По тому, как Давид нервничал, беспричинно поправляя положение фигур на доске, Наум почувствовал, что главное впереди, и не ошибся.

- И еще к тебе просьба: ты познакомишься ближе с Беверли и Джозефом, с их семьями. Кое-что может тебя удивить или не понравиться. Будь, пожалуйста, дипломатичным; как мне кажется, это не представит для тебя сложности.

- В каждой семье есть свои подводные камни, это неизбежно, тем более, что у вас такой большой клан.

- Да, дерево большое, а плоды совершенно разные. Раньше, когда было здоровье и силы, старался удержать их возле ствола. Нет, я не претендую, что все должны идти одной дорогой, но желательно, чтобы чувствовали их общий дом и что они — одной крови. Теперь вижу, как мало мне удалось.

- Не уверен, что это вообще возможно в полной мере, и вам не следует себя упрекать. Мы сможем вернуться к этому разговору по возвращении из Лондона, после моего более близкого знакомства с ними.

- Спасибо за добрые слова, сынок. Хочу надеяться, ты поймешь их.

ГЛАВА 13

Утро выдалось на удивление солнечным и тихим: ни единого облачка, ни ветерка. Казалось, воздух звенит от чистоты; так бывает осенним ранним утром в подмосковном лесу после дождя.

Ехали втроем, поскольку за завтраком Роберт объявил о своих срочных делах в Лондоне. Беверли с братом обсуждали поведение своих общих знакомых, а Наум сосредоточил внимание на дороге: в утренние часы по трассе двигался сплошной поток транспорта, и он, все еще ощущая неудобство левостороннего движения, вел машину в напряжении. «Надо же, утро началось с приятных сюрпризов — эта редкая для Англии и сезона погода, и Роберт — причесанный и вполне прилично одетый. Явно отправляется не на встречу со своими коллегами по «партии».

В пригородах Лондона Беверли предложила свой план:

- Сделаем обзорную экскурсию на машине, а затем, по желанию, начнем пешую прогулку. Дальше заглядывать не будем, люблю экспромт. Роберт, а ты «за»?

- Я вас покидаю — у меня ожидается свой экспромт. Наум, пожалуйста, останови машину за следующим перекрестком, и давай выйдем на пару слов.

- Что за таинственность такая? Роберт, сегодня ты неузнаваем, и тебе это к лицу.

- Если я тебе нравлюсь, то давай будем дружить.

- Подписываем договор кровью?

- Наум, я серьезно. Можешь дать немного денег?

Роберту было явно не по себе: он покраснел до кончиков

волос, стоял, переминаясь с ноги на ногу, и смотрел в сторону. «Если он решился на этот шаг, значит, есть между нами ниточка доверия, — первая мысль, пришедшая в голову Науму. — А может быть, у парня нет другого выхода? В любом случае, не время и не место поучительному тону или нотации».

- Конечно, пойдем брать банк! Где он? Сколько нам надо?

- Фунтов пятьдесят, если не жалко.

- Нет, не жалко. Возьмем сто, — на два раза.

Когда Наум вернулся к машине, за рулем сидела Беверли:

- Поведу я, а вы смотрите по сторонам.

Она рассказывала, не отрывая глаз от дороги, а за окном «текли» знакомые по книгам, фильмам, спектаклям легендарные названия: Родженс-стрит, площадь и улица Пикадилли, Гайд-парк и Грин-парк.

- Сейчас слева от вас знаменитый, некогда злачный район — Сохо. — Беверли остановила машину у светофора и посмотрела на кузена. — Роберт просил у вас денег?

- Это наша мужская тайна.

- Очень прозрачная тайна. Не сказал для чего? Да, конечно не сказал. Жалко мне его — двадцать три года, не учится, не работает, сидит дома без денег. Я не права?..

- Вы без сомнения правы, но еще больше я бы пожалел родителей. Или они не достойны жалости?

- Почему же, они очень переживают. Но в его проблемах есть доля и их вины, не так ли?

- Мне сложно согласиться, поскольку не знаю сути. Расскажите подробнее.

- Может быть когда-нибудь, но не сейчас. Когда я касаюсь этой темы, то начинаю страшно нервничать. Так что, пока за рулем я, давайте смотреть по сторонам и отдыхать. Впереди и справа Вестминстер-холл, а за ним здания парламента с Биг-Беном. Пока я вас лишь ориентирую, подробную экскурсию мы проведем пешком.

Беверли крутилась по центральным проспектам и маленьким улочкам, самым невероятным образом вновь оказываясь среди главных достопримечательностей столицы.

- Если вы доверяете командование мне, то сейчас повернем в сторону нашей квартиры, где сможете подготовиться к пешей прогулке, а мне необходимо заехать домой и тоже привести себя в порядок.

Квартира находилась в современном многоэтажном доме: две небольшие комнаты, кухня и все другие удобства; чем-то она напоминала юго-западные новостройки Москвы. Из окна открывалась далекая перспектива на лесопарковый массив; как следовало из объяснений Беверли, это был Риджентс-парк.

Через два часа они уже ехали на метро к центру города. И вновь места, знакомые заочно: Трафальгарская площадь, Ковент-Гарден с его лабиринтом узких улочек, Королевский оперный театр и театр Национальной Английской оперы, Лестен-сквер — пристанище туристов, голубей и пьяниц. Небольшой отдых в маленьком кафе, и опять поток впечатлений под аккомпанемент уже гудящих ног: Сент-Джемский дворец и выход через парк к Букингемскому дворцу. На площади перед ним и на прилегающих улицах усердно работала полиция, наводя порядок среди сотен любопытных.