Парфюмер Будды - М. Роуз

Несмотря на внешнюю неопрятность обстановки, Хуанг ощутил покой от знакомого запаха чая, заваренных цветов, специй, жареного риса и запеченного ячменя. Хуанг обошел столы и направился в дальний правый угол, где спиной к стене сидел одетый в простую одежду старый человек, лысый и слегка сгорбленный. Именно этот человек контролировал сеть десятков тысяч человек преступного братства, занятого широкой криминальной деятельностью, специализирующейся на контрабанде, махинациях с налогами, перевозке наркотиков и многом другом.

Хуанг задержался на минуту, пока официант ставил на стол керамический чайник. Его проинструктировали, чтобы он вел себя так, будто они уже знакомы, поэтому он кивнул, поприветствовал мужчину, выдвинул стул и сел. На столе перед ним стояли тринадцать фарфоровых чашек, расставленных прямоугольником с одной чашкой посередине.

Ритуал, в котором Хуанг должен был принять участие, насчитывал более трех тысяч лет, и большинство главарей Хак Ши Вуи отказались от него, но глава местного теневого сообщества, которое белые люди называли триадами, все еще придерживался старых традиций. Древняя церемония должна была проверить незнакомца и определить, принадлежит ли он к тайному обществу. Это имело значение, когда не было Интернета, телефона или почты, но теперь стало не более чем очередной блажью Гу Женя.

Хуанг потянулся за одинокой чашкой в середине. На языке триад это означало, что он один из них, буквально свой.

Гу Жень налил чаю себе, а потом гостю. Хуанг наблюдал, злясь на нарочито медленные, проверяющие движения Женя, когда тот ставил чайник на место. Если бы Жень поставил чайник носиком в сторону Хуанга, это означало бы, что разговор окончен, что он рассмотрел его предложение, что он ему не доверяет или что он им расстроен и не собирается помогать Хуангу или не благословляет его.

Носик чайника отвернулся от него. Это означало, что теперь Хуанг должен вылить свой чай в чайник и поставить чашку на стол донышком вверх, подав знак, что хочет что-то обсудить. Хуанг так и сделал.

Гу Жень кивнул.

– Я могу тебе помочь, – прошептал он очень тихо. – Но это дорого. Мы не любим иметь дело с тем, что не относится к нашим обычным делам.

– Деньги не вопрос. Наше правительство не желает, чтобы игрушка попала в плохие руки.

Старик поднял седые брови.

– Игрушка? – Это слово он произнес так, будто пробовал его на вкус, а потом отпил чаю из своей чашки.

Хуанга предупредили, что если он хочет получить помощь для выполнения своей миссии, то ему лучше проявить уважение к старику, принять участие в церемонии чаепития и не проявлять никаких признаков нетерпения. Поэтому он сдержался, спокойно потягивая чай из маленькой расписной фарфоровой чашки всего в двадцати минутах, но на расстоянии восьми километров и целого мира от элегантного офиса в министерстве иностранных дел Народной Республики Китай на улице Георга Пятого.

– Так что вы можете сказать мне об этой игрушке, как вы ее называете? – спросил Гу Жен.

– Предположительно, это нечто вроде древнего инструмента, помогающего людям вспомнить их прошлые жизни.

– И вы думаете, что это просто шутка?

– Неважно, что думаю я. Эту войну мы ведем безрезультатно. Ситуация такая, что конца этому не видно. Буддисты не сдаются. Мир все еще на стороне изгнанников Тибета, несмотря на то что большинство правительств нас боятся. Нам эти беспорядки не нужны. Мы не хотим, чтобы монахи становились мучениками, поджигая себя. Меньше всего нам нужно, чтобы поползли слухи, будто появилось доказательство реинкарнации.

Хуанг слышал про другие порталы, помогающие людям связаться с их прошлыми жизнями. В Вене хранилась древняя флейта. В Риме кучка камней. Китайцы так и не смогли добраться до этих предметов. Но, согласно новой информации, поступавшей к нему по тайным каналам в буддийском сообществе, один из предметов находился здесь, в Париже.

– Если это попадет в руки религиозных фанатиков, у них появится стимул. Две недели назад они нарушили закон, заявив, что нашли реинкарнированного ламу в Лхасе. Это совершенно запрещено, – выпалил Хуанг. – Всякий раз, когда они устраивают так называемый мирный протест, они знают, что мы вмешаемся. Затем борьба начинается заново, и все больше монахов сжигают себя заживо. Это привлекает внимание средств массовой информации, и разыгрывается международное представление. В Тибете об этом знают. Этот волк в монашеской рясе тоже знает. За последние две недели убито двести человек. И у нас руки в крови.

– У кого этот инструмент? – спросил Гу Жень. – И волнует ли вас, что с ним может случиться?

Глава 8

Нью-Йорк. Пятница, 20 мая, 11.20

– В середине девятнадцатого века один из моих предков вместе с другими членами Клуба Феникс приступил к осуществлению проекта, целью которого был поиск аромата, способного помочь людям вспомнить их прежние жизни, – произнес доктор Малахай Сэмуэльс и с сияющей улыбкой передал Жас красиво ограненный флакон, наполовину заполненный вязкими золотистыми духами. Когда она взяла его в руки, солнечный свет, проливавшийся сквозь французское окно из сада, осветил его. Яркие искры отразились на потолке, заиграв радугой.

В детстве, когда мама хотела заняться своими стихами, а няня в это время была с Робби, Одри иногда отводила Жас в мастерскую. Иногда двери в сад были открыты. «Ветер сдувает мои ошибки», – всегда говорил отец. Так и было. В те дни Жас вообще не чувствовала никаких духов, только запах травы и кипарисов и всего, что цвело: роз, гиацинтов или пионов. Луис обычно клал для нее на пол подушки и давал Жас коробку, наполненную флаконами без крышек и крышками без флаконов.

С этим она любила играть больше всего.

Жас расставляла флакончики так, чтобы на потолке нарисовался узор.

– Мой светохудожник, – с радостью говорил отец и аплодировал ее стараниям.

Это было самое счастливое время, проведенное с отцом в его мастерской, когда солнце и ветер не подпускали к ней незнакомые видения.

– Открой, – сказал Малахай, возвращая ее в реальность. – Понюхай. Хочу знать, что ты об этом думаешь.

Тяжелая серебряная крышка, украшенная янтарем, легко поддалась. Жас склонила голову и вдохнула ароматную смесь. Запах был обычный, смесь ладана и мирры. Ароматический бальзам. Пахнет так же, как выглядит, – плоский запах, лишенный яркости и жизни.

– Знаете, насколько древний это аромат? – спросила она.

– Согласно переписке, которую я обнаружил, это приблизительно тридцатые годы девятнадцатого века.

– И вы знаете, кто его создал?

– Клуб Феникс воспользовался услугами парфюмера из Франции, чтобы он создал аромат…