Память льда - Стивен Эриксон

Эти дни и ночи стали свидетелями горя и великого позора — и вы познали их, я вижу по глазам. Вы же не станете обманывать себя самого?

— Ты не сможешь, — сказал Итковиан. — Отдай мне свое отчаяние, Первенец. Я готов понести его.

По всему залу разнесся вопль Анастера. Он вскарабкался на саму спинку трона, обхватил себя руками.

Все глаза были на нем.

Никто не шевелился.

Задыхающийся Первенец уставился на Итковиана. И замотал головой. — Нет, — простонал он, — ты не можешь знать моего… моего отчаяния.

Капитан шикнула: — Это дар! Первенец…

— Нет!!!

Итковиан видимо ослаб. Конец меча опускался, колебался. Рекрут подскочила, чтобы поддержать своего Надежного Щита.

— Ты не унесешь! Не унесешь!

Капитан посмотрела на Итковиана широко распахнутыми глазами: — Сир, я не могу…

Надежный Щит покачал головой, медленно выпрямляясь. — Нет, я понял. Первенец — в нем нет ничего, кроме отчаяния. Без него…

Он ничто.

— Я хочу, чтобы их убили! — вдруг заорал Анастер. — Сирдомины! Убить всех!

Сорок сирдоминов выступили из-за стола.

Капитан прорычала команду. Первый ряд ее солдат разом опустился на колено. Второй ряд поднял самострелы. Зал пересекли двадцать четыре стрелы. Ни одна не прошла мимо.

Со стороны боковых входов полетели еще стрелы.

Первый ряд солдат встал, поднял мечи.

На ногах оставались только шесть сирдоминов. Пол под них ногами покрывали тела, корчащиеся или уже неподвижные.

Сидевшие за столом тенескоури убегали в дверцу позади трона.

Анастер достиг ее первым, мать неслась на шаг позади него.

К Итковиану подскочил сирдомин.

Со мной еще не покончено.

Сверкнуло лезвие его меча. Голова полетела с плеч. Скользящий удар рассек чешую кольчуги и широко раскрыл брюхо второму сирдомину.

Снова звякнули арбалеты.

У Серых Мечей не осталось противников.

Надежный Щит опустил меч. — Капитан, — сказал он через миг. — Возьмите тело принца. И снимите кожу с креста. Нужно вернуть Джеларкана на его трон, на его законное место. Мы задержимся в этой комнате. На время. Во имя принца.

— Первенец…

Итковиан поглядел ей в глаза. — Мы встретимся снова. Я его единственное спасение, сир, и я его не упущу.

— Вы Надежный Щит, — отвечала та уважительно.

— Я Надежный Щит. Я горе Фенера. Я горе этого мира. Я выстою. Я вынесу все, потому что с нами еще не покончено.

Глава 17

Что душа вместит, плоть не сможет измерить.

Фенерово Таинство,

Имарак, первый Дестриант

Лихорадочно — горячая, неровная шкура двигалась, словно наполненный камнями мешок. Тело Матроны сочилось кислым жиром. Он пропитал рваную одежду Тука Младшего. Малазанин скользнул в складки живота громадной, обрюзгшей К'чайн Че'малле, которая заскреблась по песчаному полу, еще яростнее сжимая его в объятиях.

В пещере царил мрак. Искорки света принадлежали только его мозгу. Иллюзии, которые могли быть воспоминаниями. Рваные, расчлененные сцены. Покрытые желтой травой холмы под теплым солнцем. Фигуры в самом углу его поля зрения. Некоторые в масках. Одна — всего лишь мертвая кожа, натянутая на прочные кости. Другая… красота. Совершенство. Он не верил в их реальность. Их лица были лицами его безумия, подплывавшими все ближе, виснущими у него на плечах.

Когда приходил сон, он нес грезы о волках. Охотящихся не ради пищи, но ради… чего-то иного; он не знал, чего именно. Одинокая добыча, добыча, убегающая при одном его виде. Братья и сестры по бокам. Он преследует. Не зная устали, без труда перемалывая лапами многие лиги. Мелкое, напуганное создание не может уйти от него. Он и его родня приближаются, загоняют добычу на крутой склон, утомляют ее, пока наконец она не начинает запинаться, не падает. Окружена.

Едва они подошли ближе, чтобы выполнить… то, что должно… добыча исчезла.

Шок, отчаяние.

Они начинают кружить по месту, с которого исчезла добыча. Подняв голову к небу, испускают горестный вой. Бесконечный вой. Пока Тук Младший не заморгал, пробуждаясь в лапах Матроны. Спертый воздух пещеры, казалось, пляшет в ритм угасающему завыванию. Но тварь все сильнее сжимает его, всхлипывая, тыча в затылок зубчатым хоботом. Ее дыхание пахнет сладким молоком.

Циклы его жизни. Сон, потом бодрствование, перемежающееся галлюцинациями. Мутные картины с фигурами в золотом солнечном свете… иллюзия пребывания на руках у матери, сосания молока из груди — у Матроны не было грудей, так что он понимал, что это иллюзия, но все же держался за нее… потом время опорожнения кишечника и мочевого пузыря — она отстраняла его в эти минуты, затем начисто вылизывала, лишая последних остатков самоуважения.

Ее объятия ломали кости. Чем сильнее он вопил, тем крепче она его сжимала. Он научился страдать молча. Кости срастались с невероятной скоростью. Иногда неправильно. Он сознавал, что становится уродом — ребра, бедра, лопатки…

Потом начались посещения. Призрачное лицо, скрытое под морщинами старика, намек на сверкающие клыки, видимый, скорее, умом. Желтоватые глаза, насмешливо взирающие на его муки. Знакомое лицо — но Тук был не способен опознать его.

Посетитель иногда говорил с ним.

Они в ловушке, друг мой. Все кроме Т'лан Имасса, страшащегося одиночества. Иначе почему он не покидает их? Поглощены льдом. Беспомощные. Замерзшие. Сегуле — не надо их бояться. Никогда. Я просто играл. И женщина! Моя чудная ледяная статуя! Волк и пес пропали. Убежали. Да, твои родичи, братья твоего волчьего глаза… Убежали. С поджатыми хвостами, хи — хи.

И снова:

Твоя малазанская армия опоздала! Опоздала спасти Капустан! Город мой! Твои приятели — солдаты еще за неделю от него. Мы их встретим. Приветим так, как привыкли привечать всех врагов.

Я принесу тебе голову малазанского генерала. Принесу вареное мясцо, и мы однажды поужинаем, ты и я. Еще раз.

Сколько крови можно выдавить из одного мира? Ты когда-нибудь думал об этом, Тук Младший? Увидим? Вот и посмотрим. Ты и я, и дорогая Мамаша — о, я замечаю ужас в ее глазках? Кажется, в гнилых мозгах еще сохраняется некая здравость… как неудачно для нее.

Сегодня он вернулся после долгого отсутствия. Фальшивая кожа старика туго натянулась на нелюдском лице. Клыки просвечивали, словно через прозрачные ножны. Глаза горели, но сейчас не от веселья.

Обман! Это не смертные звери! Как смеют они штурмовать мои барьеры? Тут, у самых ворот! И Т'лан Имасс исчез — я нигде не могу найти его! Он тоже придет?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});