Книга белой смерти - Чак Вендиг

Примятого можжевельника, расплавленного на солнце гудрона, морской соли. Она слышала невнятные голоса, видела размытые лица тех, кто шел рядом с ней подобно призракам – иногда они были, по большей части их не было, но даже когда их не было, девушка все равно ощущала их присутствие рядом.

На какое-то мгновение девушка отдалась этим ощущениям – они поднимались вокруг нее какофонией звуков, непреодолимым ударом по зрению, шквалом, обрушившимся на органы чувств, – и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы их отключить.

И как только девушка это сделала, она оказалась не на лужайке.

Она стояла над городком.

К скале была криво привинчена деревянная табличка, с выжженными на ней словами: «Смотровая площадка Урэй».

* * *

Внизу в долине, зажатой горами, раскинулся маленький городок – причудливый, словно натурные декорации для съемки фильма, а не что-то из реальной жизни. Главная улица выходила из горного ущелья, разрезала город посредине и снова уходила в горы с противоположной стороны. Долина и склоны гор были утыканы высокими соснами. Сами горы были исполосованы разными цветами – ржаво-бурым, темно-серым с проплешинами желтого песчаника. Вдалеке со скал срывались водопады.

Не вязалось только одно: девушка больше не видела лужайку. Только городок, долина и повсюду вокруг горы. И никакой лужайки. Причем девушка не смогла бы увидеть городок, идя по лужайке: стиснутый со всех сторон зазубренными скалами, он был полностью скрыт из вида.

Девушка подняла взгляд вверх. Затем оглянулась назад.

В небе извивалась черная змея. Или червь. Существо сворачивалось кольцами, затем снова распрямлялось, изгибаясь волнами и плавно перемещаясь из стороны в сторону. Оно напоминало дракона, каких носят на праздниках в Китае, – длинное и гибкое, но только без головы и хвоста, а лишь переливающиеся красками бока и брюшко.

У девушки возникло ощущение, что существо чувствует ее присутствие. И не просто чувствует. Наблюдает за ней.

Ей стало страшно, но в то же время она ощутила спокойствие.

Девушка не знала, кто перед ней, друг или враг. Защищает ее эта странная тень или же стремится поработить.

«Может быть, в городке кто-нибудь это знает», – подумала она.

Со смотровой площадки вниз уходила петляющая тропинка. Она была узкая, но натоптанная. Сухая, негрязная. Девушка проводила ее взглядом вниз, между деревьями, до самого городка. И стала спускаться.

Вниз, сквозь деревья. Сквозь сосны, ели и пихты, мимо окрасившихся в осенние цвета тополей и дрожащих осин. Ветер шевелил огненно-красными листьями, солнечный свет придавал желтой, багряной и оранжевой листве сияние пылающего костра. Вниз, вниз, вниз, и наконец девушка шагнула между двумя голубыми елями и оказалась на улице этого странного городка.

Она была здесь не одна.

Девушка ждала, что окажется в городке одна, потому что чувствовала полное одиночество – исчезло ощущение присутствия рядом других людей, невнятный гомон голосов, шарканье ног, едва различимые звуки дыхания.

Однако здесь были люди. Они гуляли по улицам, разговаривали, смеялись. В окнах лица зевак. Кто-то ел. Мороженое, сэндвичи. Другие сидели на ступенях. Сгребали опавшую листву, подметали веранды. Здания представляли собой пеструю смесь – старинные викторианские особняки перемежались с шале в швейцарском стиле, и девушка увидела мотель и маленький коттедж, зажатый между двумя витринами, и что-то вроде небольшого павильона над родником рядом с покосившейся красной конюшней, прямо посреди всего этого. В целом получалась весьма странная мешанина, любопытное сочетание европейской роскоши и американской самобытности.

Девушке захотелось влиться с толпу и познакомиться со всеми. Но в то же время ей стало очень-очень страшно. Этот страх был сродни тому, который испытывает ученик, впервые переступающий порог новой школы. Он никого не знает, не знает, где ему сесть в классе, не знает, с кем подружится, а кто будет ставить ему подножку, когда он будет проходить мимо в столовой с подносом с пиццей и стаканом какао. И девушка также думала: «Знаю ли я этих людей?» Кто-то казался ей знакомым, но она не могла сказать, откуда их знает и как их зовут…

Другой страх был гораздо глубже и непонятнее. Он, опять же, был обусловлен опасениями того, что девушка здесь чужая, лишняя, но только в глобальном, экзистенциальном смысле. Ей здесь не место, как и всем этим людям. И от самого городка веяло таким ощущением, будто его здесь не должно быть. Будто он является чем-то чуждым, неестественным, подобно черной тени злокачественной опухоли на рентгеновском снимке.

(Червь, извивающийся в небе над головой.)

Девушка сделала шаг вперед. И тотчас же остановилась как вкопанная, почувствовав, что кто-то стоит рядом с ней.

Совсем близко.

Слева от нее стояла другая девушка, моложе. Ее длинные прямые волосы обрамляли щеки сердечком и подбородок с ямочкой.

– Здравствуй, Шана, – сказала другая девушка.

– Здравствуй, Несси, – ответила Шана.

И тут нахлынули воспоминания, захлестнувшие Шану бурным потоком, – тот день, когда она, проснувшись, обнаружила, что Несси нет дома, сотрудники ЦКПЗ в защитных комбинезонах, револьвер у нее в рюкзачке, проселочные дороги и заброшенные шоссе, мышцы ног, каменные от долгого хождения, Пит Корли, «Зверь», Марси и человек с пистолетом, повесившийся мужчина, братские могилы, «белая маска», мост через реку Кламат-Ривер, два позолоченных медведя, выстрелы, отец с отстреленным подбородком и затем окутавший ее светящийся туман, потому что и ее, и всё вокруг словно мощным пылесосом затянуло в забытье…

* * *

Очнувшись, Шана вскрикнула. Вскочила на ноги, отчаянно жаждая сделать вдох.

Она находилась в каком-то помещении. В углу маленькая чугунная печка. За спиной кровать, на которой она лежала, – розовое постельное белье, наволочки с легкомысленными кружевами, словно это была игрушечная кровать для куклы. Деревянный пол. Стены, оклеенные обоями: кремовые лилии на огненно-красном фоне.

Рядом сидела сестра. Подскочив к Шане, Несси стиснула ее в крепких объятиях.

Шана тоже обняла сестру.

– Я не понимаю, что происходит, – призналась она.

– Ты в Урэе, – ответила Несси. Она произнесла это название как «Ю-рэй».

– Нет, я просто хочу сказать… – Оторвавшись от сестры, Шана окинула ее взглядом. Веснушчатые щеки, карие глаза. – Ты настоящая? Все то, что вокруг, – оно существует на самом деле?

– Да, это реальность. – Несси пожала плечами. – Но в то же время и нет.

– Пожалуй, ты права, – согласилась Шана.

– Похоже на сон, да?

– Да. Мне тебя очень не хватало, Несси. Я думала, что потеряла тебя.

– Если и потеряла, то теперь я нашлась. И мне тебя тоже очень не хватало.

– Несси, по-моему, нашего отца больше нет в живых.

Глаза Несси набухли слезами.

– Да. Знаю. Идем, я должна кое-что тебе показать.

* * *

Они покинули помещение, напоминающее номер в старой гостинице, отреставрированной и тщательно убранной. Шана решила, что это обстановка Викторианской эпохи с элементами ар-деко, но, возможно, здесь присутствовали и другие стили – она не очень-то разбиралась в архитектуре, но главным было то, что в целом создавалось ощущение чего-то старого, с толстыми бордовыми коврами под