Коромысло Дьявола - Иван Катавасов

Внезапно облака устремились вниз. Вернее, взмыл резко вверх, пренебрегая инерцией и гравитацией, ускоряясь, стометровый диаметр асилума, принявшего идеальную сферическую форму.

К тому времени Филипп сидел с чашкой кофе на круглом табурете у кольцевой барной стойки в центре ресторанного зала, посасывал кружочек лимона и смотрел сквозь прозрачный пол, как медленно выгибается, грузно округляется земная поверхность под его ногами…

Головокружения, перегрузок или боязни высоты он не испытывал. Все-таки не видение, но самая что ни на есть заурядная действительность в исполнении того, кому даны способности оперировать пространством-временем, как ему заблагорассудится.

«Краски не такие яркие, тени помягче, отвратные запахи и звуки совсем не присутствуют…»

Вид с низкой орбиты, действительно, оказался настолько реальным, обыденным и обыкновенным, что Филипп даже пожалел об отсутствии поблизости каких-нибудь искусственных спутников Земли или космических станций. Он был бы не прочь полюбопытствовать, как же на самом деле пристыковывается «Индевор» к МКС.

Тем не менее, его симбиотический партнер не позаботился удовлетворить естественную и научно-популярную любознательность клиента сего орбитального заведения. Наверное, не время и не место. Либо асилум напрочь не интересуют человеческие исследования ближнего космоса.

Впрочем, его равнодушие разделил и сам Филипп Ирнеев отвернувшийся от космического пейзажа, чтобы подлить немного ананасового ликера.

«Осанна Спасителю и асилуму! На сей раз меня не так уж страшно долбануло, занесло, размалевало в ретрибутивности. Накладные силиконовые сиськи, макияж, туфли на шпильках не в счет. Смех и грех… маскарад да и только…или же приотворенное предвидение грядущего…»

Филипп отворил узкую дверцу за круглой стойкой, спустился на несколько ступенек… В мгновение ока он очутился в неизменном транспортном коридоре асилума, где и направился к привычной двери, облицованной ясеневым шпоном. Следовало бы соответственно переоблачиться у себя дома. «А то как-то неуютно и зябко. Снизу в колготки ощутимо поддувает… И к обеду положено переодеваться в приличных домах…»

Возвратившись вскоре в ресторанный зал, Филипп обнаружил накрытый обеденный стол и смену реальных декораций за обзорными окнами асилума.

«Так вот он куда смотрит! Или, быть может, мне предлагает взглянуть… Не мешало бы подкрепиться, чем Бог послал, и убежище заблагорассудило. Но потом… Сначала глянем со всей глубиной резкости и с высоты месторасположения».

Помещение асилума значительно уменьшилось в площади, приобрело цилиндрическую форму. Вернулось привычное бестеневое освещение, позволяющее без помех наблюдать за тем, что явлено внизу за высокими, с полу до потолка до блеска вымытыми просветленными оконными стеклами.

«Ага! Вид с высоты Эйфелевой башни. Эх, Париж… А это Берлин, а там Москва с верхотуры Останкинского похабства. Пекин, Найроби, Нью-Йорк, там у нас что-то незнакомое…»

Неожиданно в следующем окне в глаза Филиппу довольно неприятно брызнуло резким солнечным светом. Пришлось достать из сумки знаменитые противосолнечные очки с могучей универсальной оптикой.

Мгновенно сработало предзнание: «Танзания, Дар-эс-Салам… Нам туда по делу, хоть и не срочно, но урочно…»

На высоте положения оказался и офтальмический артефакт. Технологически и теургически.

Ранее нелюдимая и отстраненная ландшафтная архитектура приобрела бодрую, — «гоу-гоу», — анимацию в режиме реального времени. Объявились люди, автомобили, животные… Хотя и без особой детализации. В обиходе больше шестикратного оптического увеличения по-арматорски доработанные очки пока не давали.

Обходя по кругу убежище, рыцарь Филипп несколько дольше задержался у следующего окна, глядя с высоты птичьего полета. Там под ним распростерлось небольшое европейское селение…

В одно и то же время он его распознал и не узнавал в настоящем, сомкнувшимся с когда-то по-особому увиденным прошлым. Однако, чем таким специфическим ему там внизу, во французской Лотарингии, предстоит невзадолге заняться, он хорошо знал.

Поправив наплечную кобуру с титановым «глоком», Филипп Ирнеев решительно уселся за предложенный табльдот в асилуме и расстелил на коленях салфетку. «А ля гер, ком а ля гер, но от обеда вне расписания отказываться неучтиво. Тем паче, ежели проголодался и переволновался…»

— 3 -

Под утро рыцарь Филипп вступил на мраморные плиты готического собора, некогда бывшего романской базиликой и, возможно, убежищем его далекого харизматического пращура — иберийского архонта Гая Альберина.

Теперь же инквизитор Филипп ощущал отстраненную и какую-то отрешенную специфику данного, несомненно, древнего асилума, словно бы пребывающего в тяжелых старческих раздумьях. Признавать ли сего легковесного потомка или, может статься, погодить покамест с его полным введением в права наследования? Указать ли на дверь и порог?

Все же он ему не препятствовал. Мало того, теургически снабдил ощущением, что следящим телекамерам и тревожным устройствам в соборе определенно дана статичная картинка безлюдного помещения, где технически никаких докучливых и досужих пришельцев от мира и века сего нет и быть не может.

Инквизитор тщательно огляделся в затемненных готических чертогах и степенно пошел в западный придел. Двинулся он туда, где не так уж давно рассматривал причудливо потрескавшиеся краски на старинном полотне с плохо различимым образом человека в монашеском одеянии, молящегося на фоне восходящего солнца.

Сей же час перед инквизитором под указующей картиной открылась матово светящаяся сфера транспортала. Пару секунд помедлив, он скрылся в ином пространстве-времени.

Вне линейного истечения времени рыцаря Филиппа доставило на плоскую вершину одинокой скалы. Вокруг, насколько хватало оптического увеличения, простирался ослепительный горный ледник.

«Оба-на! Уединенное, прям скажем, прохладное местечко», — поежился Филипп Ирнеев, но не от порыва ледяного ветра, а потому, что у подножия скалы располагалась смертоносная зона пространственно-временных искажений. «Как бы не сдуло, Господи, помилуй!»

На всякий случай пригнувшись, он двинулся к центру площадки к двум каменным саркофагам. На одном из них открыто лежал меч в черных деревянных ножнах.

Любопытствовать, чего там внутри резных длинных каменных ящиков, рыцарь-неофит Филипп не рискнул: «Хочется — перехочется!»

Ни к чему разводить на бобах самодеятельность, если с наследством рыцаря-адепта Рандольфо следует нормально разобраться лишь после получения необходимых указаний от душеприказчиков из Западно-Европейской конгрегации.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});