Уинстон Спенсер Черчилль. Защитник королевства. Вершина политической карьеры. 1940–1965 - Манчестер Уильям

Черчилля разместили на том же этаже, где находились частные покои президента; Гопкинс жил в рабочем кабинете Линкольна. Редкий случай, когда иностранный гость удостаивался такой чести. Позже вечером два лидера встретились в кабинете Рузвельта на втором этаже, где Черчилль передал Рузвельту наброски трех стратегических документов, которые он составил во время путешествия. В целом документы были пророческими: Черчилль предвидел морскую войну против Японии, пока союзные сухопутные войска будут отвоевывать острова, что послужит стартовой площадкой для наступления на Токио. Он предполагал наносить удары по периферии Германии до тех пор, пока русские и англо-американские армии не смогут зажать Берлин с востока и запада. Он видел необходимость контроля над Атлантикой как залог любого европейского нападения. Он видел стратегическую ценность в очистке Северной Африки и предъявлении прав на Средиземноморье, чтобы вывести Италию из войны до начала наступления в Европе. Рузвельт был знаком с основными моментами, изложенными Черчиллем в этих документах, поскольку Черчилль изложил их в письме, отправленном Рузвельту в конце октября, на которое президент не ответил. Годом ранее, на секретных переговорах в Вашингтоне (известны как переговоры АВС-1), американские, британские и канадские армейские высокопоставленные чины разработали стратегию совместных действий в случае вступления Соединенных Штатов в войну против Германии и Японии. Согласно плану сначала требовалось нанести поражение Германии, начав с воздушных бомбардировок и морской блокады, а затем перебросить часть американского Тихоокеанского флота в Атлантику. Это джентльменское соглашение, надеялся Черчилль, будет закреплено в течение последующих нескольких дней, поскольку он опасался, что, если Япония приведет Америку в бешенство, американские военачальники могут изменить стратегию, решив сначала разгромить Японию, а не Германию, что повлечет ужасные последствия для Британии, если Гитлер расправится с русскими раньше, чем объявятся янки[1141].

Кодовые названия для операций, на которые надеялся Черчилль, встречались в изобилии в планах Черчилля, многие из них он выбрал сам. Операция «Акробат» – наступление, с помощью которого Окинлек мог за несколько недель «завладеть Триполи», а его танки стабилизировать ситуацию «на границе Туниса». У Черчилля не было желания преследовать Роммеля по всей Северной Африке; он хотел разбить немецкие танковые войска и затем расправиться с пехотой Роммеля, когда она будет прижата к побережью. Однако с каждым днем становилось все яснее, что Окинлек, испытывавший нехватку продовольствия и чьи солдаты устали до изнеможения, долго не продержится. Это ставило под угрозу надежды Черчилля на вовлечение американцев в войну в пустыне. Когда Окинлек приступил к операции «Крусейдер», Черчилль сказал в палате общин, что результат битвы в пустыне, как в морском сражении, можно определить через несколько часов. Битва длилась уже более месяца, и, хотя Роммель отошел к границе Триполитании, 8-й армии Окинлека под командованием генерала Нила Ричи не хватало танков, чтобы покончить с Роммелем. Таким образом, операция «Акробат» могла закончиться, так и не начавшись. Тем не менее Окинлек сообщил Черчиллю именно те новости, которые были необходимы премьер-министру: немцы «под сильным давлением», доложил Окинлек, и посоветовал Черчиллю «проталкивать «Акробат». Окинлек был уверен, что в середине февраля сможет перейти в наступление[1142].

Операция Whipcord, наиболее оптимистичный план Черчилля, основывалась на убеждении, что после взятия Триполи британцы смогут сразу «перепрыгнуть» на Сицилию, «пока не пройдет потрясение от сражения» в Северной Африке. Если удастся завладеть Сицилией, остатки немцев и итальянцев в пустыне, скорее всего, поймут, что оказались в безвыходном положении. Это, в свою очередь, подготовит почву для «Гимнаста», операции по захвату французской Северной Африки, с согласия правительства Виши или без него, которая завершится высадкой британских – и, хочется надеяться, американских – сил под командованием героя Дюнкерка, Гарольда Александера, у Дакара и Касабланки. Для поддержки Окинлека Черчилль приказал направить несколько транспортных судов с 18-й британской дивизией, вместе с эскадрильями истребителей, противотанковыми орудиями и сотней новых американских танков в Каир через мыс Доброй Надежды. Несколькими днями ранее он заявил Комитету обороны, что, согласно «руководящему принципу», «никакие ресурсы», предназначенные для операций в Северной Африке, «не должны направляться в другие места»[1143].

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Его стратегические размышления были частью грандиозных стратегических планов, разработанных годом ранее. Он всегда рассматривал Европейский военный театр в виде сжимающегося вокруг Германии кольца, посредством морской блокады на Северном море и Восточной Атлантике, и на суше, от Французской Северной Африки на восток к Каиру, на север, через Багдад до Кавказа, с восточным периметром кольца, очерченным 1800-мильным советским фронтом. Черчилль хотел испытать кольцо на море, в воздухе и на земле, пока не найдет слабые места, а затем воспользоваться выбранной стратегией. Он хотел сражаться сразу на всех фронтах, стратегия, которая приводила в ужас его военных советников (и которая будет приводить в ужас его американских союзников на протяжении последующих трех лет). «Черчилль – величайший военный гений в истории, – сказал Исмей Авереллу Гарриману. – Он может использовать одну дивизию сразу на трех фронтах». Редактор дневников Брука, Артур Брайант, написал, что «до конца 1941 года у Британии не было реальной стратегии, позволявшей выиграть войну», и она просто пыталась избежать поражения, сражаясь «неистово, всеми силами, которые у нее имелись, делая все, на что она была способна, чтобы удержать своих европейских врагов в кольце из соленой воды и песка». Но в отличие от прошлого года у Черчилля теперь был союзник, способный предоставить неограниченное количество людей и оружия. Рождественская конференция, в ходе которой обсуждались все эти вопросы, носила кодовое название «Аркадия» – подходящее название, учитывая, что Аркадия – страна мира и благоденствия, но в то же время в ней есть храм Зевса. В Вашингтоне Черчилль нашел утешение, а в Рузвельте – Зевса, поскольку больше не было сомнений в том, кто создаст молнии, которые уничтожат Гитлера. Оставался вопрос, который не давал покоя Черчиллю: кто решит, где и когда метать молнии[1144].

Макс Бивербрук считал, что бесчисленное количество черчиллевских операций отвлекает от реальной войны, в России, где, по его мнению, британские танки и войска могли принести больше пользы, чем в Северной Африке. Генерал Джордж Маршалл тоже считал Африку второстепенным театром; он хотел высадиться на побережье Франции в 1942 году. Дуайт Эйзенхауэр мыслил в том же направлении, но отдавал предпочтение другому театру военных действий. «Я настаивал, что решающее значение имеет Дальний Восток, – отметил он в дневнике, – и никакие второстепенные военные действия не стоит предпринимать до тех пор, пока там не будет приведено в соответствующий вид воздушное и водное пространство. Вместо этого мы предпринимаем [операции] «Магнит», «Гимнаст» и т. д.». Эйзенхауэр, не любивший бумажную работу, написал в дневнике, что «отдал бы все, чтобы вернуться на поле боя». Но Аверелл Гарриман разделял точку зрения Черчилля и видел стратегическую значимость Турции и Ближнего Востока, тогда как другие, особенно Бивербрук, этого не понимали[1145].

Генерал сэр Алан Брук, всего три недели назад занявший должность начальника имперского Генерального штаба, соглашался с Черчиллем, что первоочередной задачей является освобождение Северной Африки и Средиземноморья, но только в том случае, если туда будут переброшены огромные силы, что не представлялось возможным, учитывая переброску с Ближнего Востока на Дальний Восток, и растущие потери транспортных судов в Атлантике. В течение двух веков британские генералы рассматривали все операции с точки зрения военно-морской стратегии, необходимой для поддержания сухопутных войск. В отличие от континентальных держав Британии не требовалась огромная регулярная армия (4– или 5-миллионная) для защиты своих границ; с этим справлялись Северное море и Ла-Манш. Британская армия всегда была, вследствие островного положения Великобритании, экспедиционной, зависящей от Королевских военно-морских сил. Брук был генералом «соленых вод». Он понимал, что установление союзниками контроля над Средиземноморьем приведет к сокращению маршрута поставок на Ближний Восток – с 14 тысяч миль вокруг мыса Доброй Надежды до менее чем 4 миль через Средиземное море, – благодаря чему на миллион тонн возрастет объем поставок, что соответствует 200 грузовым судам. Эти «освободившиеся» суда можно будет использовать для поставки в Британию большего количества вооружения и продовольствия и для переброски американских войск в Британию и на Дальний Восток. До тех пор пока не будет установлен контроль над Средиземноморь ем, союзники обречены нести тяжелые потери в кораблях. Брук поддерживал предложения Черчилля относительно операций в Средиземноморье еще по одной причине. Он эвакуировался из Дюнкерка и не имел ни малейшего желания возвращаться во Францию до тех пор, пока в его распоряжении не будет армий, необходимых для ведения боевых действий в Европе[1146].