Лучшее за 2004 год. Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк - Уильям Бартон

Ну ничего себе смерть… Кто, кроме нас, изведал подобный конец? Все произошло неожиданно. Стены вдруг замерцали, а потом просто пропали, и воздух вырвался наружу. Многое, находившееся внутри корабля, осталось на месте, оно было разорвано в клочья. Звезды завертелись вокруг нас, какое-то время мы продолжали их видеть… Мы и сейчас видим — каждый видит то, что видят все. Правда, стоит ли разделять «всех» и «каждого», если сознание сделалось общим? Четырнадцать тысяч человек замерзли в считанные мгновения, но мозговые нейроны продолжали выбрасывать микроимпулъсы электричества в космический мороз, успев породить нечто вроде мегаорганизма. Мы все еще летим прочь от Солнца: слабенькая взаимная гравитация удерживает нас друг подле друга, мы то сталкиваемся, то расходимся, но недалеко. Плутон пронесся мимо быстрей мысли, и вот уже мы вошли в Облако Орта [155], но кому дано об этом узнать?… Солнце ярко сияет позади нас — ярчайшая точка между другими светилами, — но в основном кругом царствует мрак… и чудовищный холод. И время длится, невзирая на то, что нам нечем более измерить его. Мы не можем отличить сутки от года, а год — от столетия. Мы мчимся прочь от Солнца. Прочь, прочь…

Джонатан поудобнее пристроил рюкзак на спине, тяжеловатым шагом спускаясь по склону. Потом потер ладони — было холодно. Он направлялся к поселению, называвшемуся Энсинитас. Хорошо все-таки, что он оставил в Левкадии свою тележку, наполненную товарами на продажу, — еще не хватало бы сейчас тащить ее за собой. Кричаще-яркие краски заката отгорели вот уже час назад, и в наступивших потемках Джонатан руководствовался лишь утоптанной дорожкой да размеренным звуком прибоя по правую руку. Луна еще не взошла, но в любом случае мало толку было бы от ее рассеянного света… А вот то, что с гребня последней горки он сумел рассмотреть огоньки Энсинитас, было хорошо. Стало быть, почти пришел. Джонатан размеренно шагал, насвистывая в такт ходьбе нехитрую песенку. Урожай был собран, и, похоже, Энсинитас ожидала не самая тяжелая зимовка. Этой весной они воздвигли две новые теплицы с искусственным освещением и сберегли достаточно семян для щедрого посева. Чего доброго, образуется даже излишек! В самый первый раз. Так что, если ему еще и удастся заключить сделку с жителями Оушенсайда, — у тех часть урожая слопала тля, — зима может оказаться даже выгодной…

К голосу морского прибоя добавились обрывки музыки, и Джонатан улыбнулся. Может, там будет и дочка Рэя Хансена, Фелиция. В прошлом году, помнится, она дважды с ним танцевала. И ему почудилось, что, когда они менялись партнерами, ее рука неохотно покинула его ладонь… Одна беда — тогда Фелиция была еще слишком молода для ухаживания. Зато теперь — совсем другое дело… В общем, вечер обещал быть приятным и полезным во всех отношениях. Даже ледяной ветер с океана казался каким-то… чистым, что ли. По крайней мере, не нес отчетливого дыхания смерти. Совсем не то, что во времена Джонатанова детства, когда все кругом только и называли море «вонючим»…

Он замедлил шаг, зная, что скоро поперек дорожки будут ворота. Летом эти ворота не давали разбрестись козьему стаду. Зимой, естественно, живность держали в хлевах, чтобы не замерзла. Да, Энсинитас — зажиточное поселение. Вон они сколько всего выращивают. Даже скотине на корм хватает… Джонатан в который раз подумал о том, что Фелиция станет ему отличной женой. Она такая крепкая и живая. И ее отец будет рад принять зятя в семью. Только представить себе — все время на столе козье молоко! С каждой едой!.. Джонатан вообразил себе сыр — непременное угощение на празднике урожая — и невольно облизнулся…

Да, но если она не захочет его в мужья?

Он совсем замедлил шаги и спросил себя: а кто он, собственно, такой, чтобы Фелиция его пожелала? Все верно, ему двадцать лет, и он — бизнесмен. Но он не имел возможности все время торчать рядом с ней и очаровывать девушку. А год — срок немалый… И потом, чего доброго, она не захочет путешествовать с ним от деревни к деревне, развозя товары. К тому же Фелиция — из тех девушек, кого называют «книжными». Джонатан слышал людские пересуды, но для него это было лишь частью ее девичьего очарования.

Он спрятал руки под мышками… И что это его вдруг пробрала такая дрожь? От внезапного порыва холодного ветра — или просто от страха?

Ворота гремели на ветру, и только поэтому он не врезался в них в темноте. Замерзшие пальцы кое-как одолели засов. Вот теперь из-за холма стала явственно доноситься музыка. Джонатан заторопился, снедаемый ужасом и надеждой.

— Добро пожаловать, Джонатан, — приветствовал его Рэй Хансен, стоявший в дверях.

Юноше показалось, что со времени их последней встречи Хансен здорово постарел. Впрочем, он всегда выглядел старым. Теперь ему, наверное, уже стукнуло сорок. «Солидный возраст», — с уважением подумал Джонатан. За спиной хозяина дома виднелись длинные столы с рассадой, отодвинутые к стенам. А в гостях, кажется, была вся деревня в полном составе. Пришли Ямишита и Куганы, Тэйлоры и Ван Гаи, Вашингтоны и Лафферти. Сто человек, если не больше.

Джонатан улыбнулся и сказал:

— Если позволите, сэр, я хотел бы увидеться с вашей дочкой.

Старик тускло улыбнулся в ответ.

— Вот сам и скажи ей об этом.

Джонатан подумал, уж не заболел ли Хансен. Точно, с того раза он здорово похудел. Наверное, что-нибудь с кровью. Сейчас у многих заболевания крови…

Оркестр весело заиграл, и пары начали выстраиваться для нового танца. Ведущий занял место на сцене. Фелиция, одетая в простое хлопковое платье, сидела с краю стола в другом конце длинной комнаты и потихоньку болтала ногами. Джонатан стал пробираться к ней, стараясь не мешать танцующим. А те все быстрей кружились под музыку: волосы развевались, руки перехватывали одна другую… Какая-то женщина налетела на Джонатана, он поспешно извинился, но она исчезла до того быстро, что он даже усомнился — слышала ли она его извинения.

Ему оставалось несколько шагов, когда Фелиция обернулась. Синие глаза смотрели прямо, светлые волосы — гладко зачесаны со лба… Была ли она рада ему? Уж конечно, она догадалась, зачем он пожаловал. Каждый раз, минуя Энсинитас, он оставлял ей записки. А при следующем посещении забирал ответы. Довольно пространные, но абсолютно невинные. Такие же «страстные» послания она могла бы писать собственному брату.

Джонатан молча сел с нею рядом. У него была для этого случая заготовлена целая речь… показавшаяся теперь, когда настал решительный миг, дурацкой и пустопорожней. Музыка смолкла, и жители деревни стали рассаживаться, тихо переговариваясь. Оркестр на временной сцене настраивал инструменты. Двое гитаристов сверялись с нотами, трубач незаметно вытряхивал слюну из трубы.

— Здорово тут у вас, — сказал Джонатан… и внутренне содрогнулся. Ему показалось, что он сморозил жуткую глупость.

— Точно. — Ее руки смирно лежали на коленях. — А как тебе путешествовалось?

Музыканты заиграли, толпа танцующих принялась выписывать знакомые па.

— Да тоже нормально. — Джонатан успел решить, что самым мудрым будет отсюда сбежать, причем как можно скорее. Одно дело — строить воздушные замки, таская свою тележку по прибрежным дорогам. И совсем другое — встретить Фелицию воплоти. — Я неплохой бизнес сделал в Оушенсайде…

— Интересно, наверное, столько всяких мест повидать?

Джонатан слегка приободрился.

— Ага, — сказал он. — Ты знаешь, я забирался даже севернее Оушенсайда. В самом Сан-Клементе разок побывал… Там еще стоит несколько зданий. Хотел и до Лос-Анджелеса добраться, но ты же знаешь, какой я осторожный!

Она искоса посмотрела на него, и Джонатан прокашлялся.

— Я хожу только по побережью, а в глубь страны не суюсь, еще не хватало. Ледник с гор Санта-Ана тянется почти до самого моря, но все говорят, что снега отступают. Все сходятся на том, что постепенно делается теплей!

Фелиция вздохнула.

— Есть пословица, — сказала она. — «Всякая пыль как поднялась, так и уляжется». Вот только поверить тяжеловато. Говорят, мол, «ядерная зима», а по мне — сущая «ядерная вечность». — Она рассеянно смотрела на танцующих. В этот миг она казалась Джонатану такой беззащитной. Она добавила: — И Энсинитас — такой крохотный…

Джонатан крепко стиснул пальцами край стола. У него так и чесался язык задать ей свой единственно важный вопрос, но он понимал — пока не время. Нельзя же, действительно, вот так взять и бухнуть!.. Тут его озарила светлая мысль.

— Я тебе подарок принес, — сказал он с большим облегчением. Стащил наконец с плеч рюкзак и поставил между ними на скамью. Откинул клапан — и Фелиция с любопытством заглянула внутрь.

— Книги!.. — восхитилась она. И даже в ладоши захлопала.

Джонатан порылся среди томиков. Конечно, тот, что он искал, обнаружился на самом дне рюкзака.