Лучшее за 2004 год. Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк - Уильям Бартон

Горовиц пытался настаивать…

— Нет, — повторил Эдисон. — Политика меня не интересует. Знаете, джентльмены, ваши предложения более чем лестны, но, боюсь, вы пришли не по адресу.

Поднявшись, он повернулся к окну, намеренно обратив к Горовицу спину, и стал смотреть вдаль, за Ист-Ривер.

Этот жест было трудно истолковать превратно — он вежливо выпроваживал посетителей из своего офиса в Ист-Сайде. Однако Горовиц был упорен.

— Вы спятили или просто оглохли? — поинтересовался изобретатель. Он вновь повернулся к Горовицу, и на сей раз его глаза горели раздражением. — Черт возьми, я же ясно сказал «нет»! И вообще — почему я?

Наконец-то прозвучал вопрос, которого так долго ждал Горовиц.

— Знаете ли, мистер Эдисон, мистер Брайан имеет репутацию добросердечного малого, но он — человек, прочно погрязший в трясине прошлого, — сказал Легги. — Придя к власти, он благополучно пустит по ветру все наши завоевания. Во имя своего драгоценного «простого рабочего» он, ничтоже сумняшеся, низведет нас с уже завоеванных вершин обратно во тьму. Он, извините меня, глупец, причем глупец, уверенный, что его действиями руководит лично Всевышний. Между тем, став президентом, он погубит Америку!

Горовиц тщательно подбирал слова, так что Томас Альва Эдисон слышал именно то, что ему всего более хотелось бы услышать. Словесная удочка была закинута, теперь Горовиц осторожно вываживал рыбку. Он отчаянно льстил, но лесть была очень точно дозирована и оттого незаметна.

— Наступил век науки, мистер Эдисон, — завершил он свою речь. — Ну и на что прикажете нам надеяться, если мы не сумеем заручиться водительством человека науки, причем человека с вашим положением? Мы пришли к вам как смиренные просители. Ну, сами скажите, есть ли кто-нибудь равный вам? Найдется ли человек, равный вам по прилежанию и уму? Если такой есть, скажите мне лишь его имя, и мы на коленях поползем умолять его сделаться нашим кандидатом. Ибо помочь нашему делу способен лишь великий ученый. Присоединяйтесь же к нам, мистер Эдисон… Ведите нас! Расскажите нам, как правильно руководить Америкой! Вы — наша единственная надежда.

И Эдисон медленно кивнул головой.

— Да, — сказал он. — Наступил век науки. Вы совершенно правильно выразились. Точнее не скажешь…

— Люблю выборы, — сказал Сэмюэл Клеменс. — Вот он, великий американский спектакль! Барабанный бой и трескучая болтовня, причем в количествах, которых в мире нигде больше не найдешь… К тому же всегда интересно, кто кого побьет: лицемеры дураков или дураки — лицемеров?

Сэм Клеменс сидел в парикмахерской и был, как всегда, великолепен в белом полотняном костюме. Он уже решил, что в новом столетии станет носить только белое. Это придавало ему исключительность и неизменно потрясало толпу, а Сэм был шоуменом до мозга костей, как, в общем-то, и полагается уроженцу штата Миссури.

— Будьте добры, мистер Твен, чуть-чуть потише, — попросил один из присутствующих. — Мы тут речь мистера Эдисона слушаем…

Сэм явился в парикмахерскую не ради стрижки; в тот год он как раз отращивал львиную гриву, проверяя, насколько ему пойдет такой имидж. Он собирался понаблюдать за игрой в шашки, послушать разговоры посетителей — о выборах, о чем же еще! — и, возможно, самому с важным видом вставить словечко. А то вдруг удастся подхватить какой-нибудь слух или удачное словцо, — все пригодится если не для статьи, так для устного выступления… И нате вам пожалуйста, — его натурально спихнули с подмостков. И кто же? Кукла. Говорящая кукла!

У Сэма, естественно, имелся эдисоновский фонограф, да у кого их не было. Необходимая принадлежность, последнее веяние моды. Но… эта кукла представляла собой миниатюрную — полтора фута ростом — копию самого Эдисона. И она говорила его откровенным и простым голосом.

— Я собираюсь приставить Америку к делу, — вещал крохотный Эдисон. — Заставить ее работать. Великие достижения оплачиваются честным трудовым потом. И я так вам скажу: если Америка стала великой страной, то это потому, что мы не боимся работы!

— Ну-ну, — сказал на это Сэмюэл Клеменс. — Знаю уймищу народу, готового из шкуры выпрыгнуть и пойти на что угодно, лишь бы отвертеться от этой самой работы. Наверное, мистер Эдисон водит знакомство с какими-то совершенно иными людьми…

— Нас ждет блистательное будущее, — продолжала говорить кукла-Эдисон. — Мы будем стоять гордо и прямо…

— Что ж, приятель, честное обещание, — ответил Сэм. — Более честного я от политиков до сих пор, признаться, не слышал. — Все посетители парикмахерской при этих словах обернулись к нему, отвлекшись от говорящего Эдисона, и Сэм добавил: — Будущее от нас никуда не денется, это уж точно. Полагаю, оно наступит без особой зависимости от того, какой фигляр победит. А насчет славного — что ж, можно и свинью блистательной назвать, если очень захотеть…

По совести говоря, на самом деле Сэм еще не составил себе однозначного мнения об Эдисоне. Как изобретателем, он им восхищался, это да. Он сам себя считал отчасти изобретателем, но факт оставался фактом: на данном поприще с Эдисоном не мог равняться никто. Однако, черт возьми, о чем думал этот человек, ввязавшись, ни больше ни меньше, в президентскую гонку, да еще кандидатом от партии республиканцев?… Республиканцев Сэм ненавидел всей душой. Их империалистические идеалы вкупе с ура-патриотизмом должны были, по его убеждению, привести Америку к гибели. Неужели Эдисон был настолько слеп, что не понимал — в политику идут одни идиоты, шарлатаны и аферисты?… Впрочем, Сэму мошенники иногда даже нравились. Некоторые как рот раскроют — заслушаешься. И к тому же, не будь их, с кем бы он пульку расписывал?… Но — Эдисон?…

Он решил, что должен непременно своими глазами на него посмотреть. И хорошенько поговорить с ним. Нужно же объяснить человеку, как его подставляют!

Он невольно задумался, а играет ли Эдисон в преферанс?

Уильям Дженнингс Брайан трудился как вол. Он мотался туда и сюда по стране, иногда выступая по пятнадцать, а то и по двадцать раз на дню — на каждой остановке поезда. Исключением являлись лишь воскресные дни, когда он ограничивался одной-единственной речью, происходившей после посещения церкви. Он тратил столько сил, что приходилось есть шесть раз в день, а группа поддержки после каждой речи вытирала его насухо полотенцами, чтобы к следующему выступлению он выглядел по возможности бодрым и свежим.

Эдисоновы говорящие куклы явились сущим наказанием. Они донесли его предвыборную агитацию до каждого салона, до каждой парикмахерской и кафе, сколько их было в Америке. Команда Брайана занялась лихорадочными поисками и выяснила, что компания «Виктор», производившая графофоны, таки могла втиснуть говорящую машинку внутрь куклы, изображавшей Уильяма Дженнингса Брайана; тем более что там использовали для записи плоскую круглую пластинку «виктрола», а не цилиндр, как у Эдисона. Соответственно, компания Эдисона подала в суд. Но пока длилось сражение юристов, куклы Брайана бились с куклами Эдисона за уши Америки.

В то лето родилось великое американское развлечение: брали обеих кукол и устраивали между ними дебаты. Кукла-Брайан объявляла крестовый поход за демократические принципы и права простого трудящегося человека против грабительской плутократии и империализма республиканцев. Кукла-Эдисон рассуждала о будущем, о том, что Америка призвана поставить весь мир на колеса прогресса и просвещения и распространить их, как ранее электричество распространило повсюду свет. (При этом, насколько мог судить Сэмюэл Клеменс, реальных проблем не поднимала ни та ни другая кукла.)

Самоновейшие записи речей расхватывали, как горячие пирожки.

— Ни одна банда грабителей поездов еще не планировала свое дело настолько тщательно и в то же время настолько бессовестно, — пищал миниатюрный Брайан, — как то ограбление, что задумано плутократией в отношении величайшей нации мира…

— Новшества, новые подходы и честный трудовой пот — вот что составило нынешнее богатство Америки, и эти качества по-прежнему живы в нашем народе, — отвечал крохотный Эдисон.

Его техническая команда сутками не вылезала из лабораторий, изыскивая все новые способы массового и по возможности дешевого производства цилиндров. Изобретались новые материалы на замену непрочному воску. Новинка следовала за новинкой; компания «Виктор» тотчас отвечала новыми графофонными дисками с записями речей Брайана.

И каждую неделю появлялись свежие записи, которыми можно было заряжать кукол.

— Эдисон побивает меня с помощью света, — сказал Брайан.

Он стоял в маленьком офисе частного железнодорожного вагона, нанятого для его избирательной кампании. Возле заваленного мягкими подушками кресла, с которого он только что встал, громоздилась большая куча газет. Брайан быстро просмотрел их все и отбросил.