Великое море. Человеческая история Средиземноморья - David Abulafia

принесло пользы их здоровью за последние два столетия. В завещании наследником был назначен Филипп де Бурбон, герцог Анжуйский, внук Людовика XIV; неудивительно, что соседи Франции считали, что наследование французским принцем огромной испанской империи в Европе, Средиземноморье и Америке будет иметь катастрофические последствия, превратив Францию в мировую державу, еще более великую, чем Испания на пике своего влияния. Альтернативой представлялось сохранение рода Габсбургов в Испании путем посадки на испанский трон представителя австрийской ветви. Поскольку английским королем теперь был голландец Вильгельм Оранский, голландские и английские интересы сходились, хотя англичане настаивали, как это могли бы сделать и голландцы, что ими "движет не что иное, как интересы их торговли и мореплавания"; если бы французский принц стал испанским королем, "средиземноморская торговля была бы полностью потеряна, когда бы французский король не счел нужным, поскольку он был бы хозяином проливов и всех стран и морских портов при помощи или поддержке Франции".16 Король Вильгельм пошел дальше, заявив:

Что касается средиземноморской торговли, то необходимо иметь порты на побережье Барбары, например Сеуту или Оран, а также некоторые порты на побережье Испании, например Маон на острове Менорка, который, как говорят, является очень хорошим портом; возможно, нам следует иметь весь остров, чтобы быть более уверенными в порте.

Но Людовик XIV был непреклонен: испанские территории, такие как Сеута, Оран и Минорка, не должны быть захвачены Англией, которая не имела никаких претензий на испанское наследство. Минорка, конечно, не была частью Пиренейского полуострова, но "это сделало бы их хозяевами всей торговли Средиземноморья и абсолютно исключило бы все другие нации", кроме Голландии. Английское или голландское владение Маоном подорвало бы авторитет Тулона как командной базы французского флота, что было тем более серьезной проблемой, что Кольбер был уже мертв, а французский флот управлялся менее энергично.17

Война за испанское наследство (1701-14) между Бурбонами Филиппа Анжуйского и австрийскими Габсбургами Карла III стала для англичан возможностью воспользоваться кризисом в Испании: Карибские острова были открыты для завоевания, а корабли с сокровищами - готовы к захвату. Англичане размышляли, на что напасть - на Кадис или Гибралтар, но мотивом было вмешательство в атлантические коммуникации Испании не меньше, чем столь превозносимая защита английской торговли в Средиземноморье. Кадис был большим и богатым городом, Гибралтар - очень маленьким, но его стратегическое положение было более заманчивым.18 В июле 1704 года военный совет, состоявшийся на борту флагманского корабля английского адмирала Рука, постановил, что армия под командованием принца Георга Дармштадт-Гессенского должна штурмовать Гибралтар. Целью было "привести его к повиновению королю Испании", а не завоевать Гибралтар для Англии.19 Разумеется, имелся в виду только один король Испании - австрийский претендент. В грандиозном королевском письме жителям Гибралтара предлагалось принять Карла III в качестве своего короля, но они очень вежливо, но столь же упрямо настаивали на том, что являются "верными и преданными подданными короля Филиппа V", претендента из Франции, после чего пожелали Георгу Гессенскому долгих лет жизни. Гибралтар великолепно защищали линии стен и добротные пушки, но чего не хватало защитникам и чем обладали захватчики, так это живой силы. После того как нападавшие заманили в ловушку женщин и детей города в их убежище, святилище Богоматери Европы на южной оконечности скалы, городской совет и военный губернатор сошлись во мнении, что "Его Величеству более угодно, чтобы они добились таких условий и сдались, чем чтобы они держались безрезультатно и нанесли тяжелые потери городу и его вассалам "20.20 Под "Его Величеством" они снова подразумевали Филиппа, а не Карла. Гибралтар сдался, и ему были предложены гарантии: завоеватели не будут насаждать протестантизм - в конце концов, они захватили его от имени католического короля. Местное население перебралось в Сан-Роке, расположенный в глубине острова, город, который до сих пор считается родиной первых гибралтарцев.21

В дискуссиях о том, кто должен управлять скалой, четко и последовательно выражалось мнение, что завоевание было осуществлено английскими войсками от имени законного короля Испании: "Англия не хотела бы утверждать, что она сама совершила завоевание".22 Гессен надеялся использовать Гибралтар в качестве ворот в Испанию: план нападения на Каталонию, отправившись морем из Гибралтара, был одобрен, и король Карл III прибыл в Гибралтар для его осуществления. Есть некоторая ирония в том, что теперь он завладел своими первыми дюймами Испании, в то время как Гибралтар уже давно был окончательно потерян для британской королевы. Теперь стали выдвигать аргумент, что Гибралтар "не защитит флот от превосходящих сил, но будет полезен и безопасен для одиночных кораблей или четырех-пяти военных судов, и в этом отношении имеет большое преимущество для нашей торговли".23 Англичане начали понимать, что обладание Гибралтаром открывает более широкие возможности для контроля над западным Средиземноморьем. Английский посол в Лиссабоне Метуэн предупреждал, что если Карл III потерпит неудачу в борьбе за испанский трон, "Англия никогда не должна расставаться с Гибралтаром, который всегда будет залогом нашей торговли и привилегий в Испании". Пропагандисты в Англии превозносили достоинства Гибралтара, "расположенного как бы в самом центре наших дел, в самом устье проливов, командующего от берега до берега и окрыляющего нашими крейсерами все сношения между Восточной Францией и Кадисом".24 Гипербола была королем: Гибралтар на самом деле был маленьким заброшенным городом, а его верфи все еще оставались неразвитыми.

В 1711 году баланс сил значительно изменился после смерти императора Священной Римской империи Иосифа I, брата Карла III. Карл мог рассчитывать на избрание на императорский трон и мог направить еще больше ресурсов из восточных земель Габсбургов на войну в Испании. Но никто не хотел возврата к двойной империи императора Карла V. Не составило большого труда склонить британское правительство к сделке, согласно которой Филипп будет признан испанским королем, лишь бы этот незначительный клочок на крайнем юге Испании (как казалось из Парижа) оставался в руках Англии. Споры были бесконечными и очень сложными. В какой-то момент французы от имени Филиппа V возразили, что "самая незначительная часть" Испании может быть когда-либо уступлена кому-либо еще; затем они начали спорить о том, что на самом деле означает уступка Гибралтара - минималистская точка зрения гласила, что речь идет не более чем о замке, городе и порте, и никаких земель вокруг, даже скалы.25 Вопрос заключался в том, что именно представлял собой Гибралтар?

Утрехтский договор от 11 апреля 1713 года якобы урегулировал все эти вопросы. Согласно статье 10, Филипп V, признанный теперь англичанами королем Испании, передавал

полное и неприкосновенное владение городом и замком Гибралтар, вместе с портом, укреплениями и фортами, принадлежащими к нему;