Банальное убийство - Рекс Тодхантер Стаут

«Это» оказалось галстуком, аккуратно сложенным по размеру конверта. Я развернул его. Узкий, похоже шелковый, бежевый – почти такого же цвета, что и бумага, в тонкую косую полоску на два тона темнее. Лейбл «Сатклифф», значит точно натуральный шелк, двадцать баксов минимум. Но галстук следовало бы послать не мне, а в химчистку, потому что на одном из его концов было пятно – большое, дюйма два длиной, приблизительно того же цвета, что и полоски, только коричневый цвет полосок был чистым и живым, а коричневый цвет пятна – грязным и мертвым. Я поднес галстук к носу, но тут нужен нюх ищейки. Видеть пятна засохшей крови мне доводилось не раз, и чисто внешне это было как раз одно из них, однако мое мнение не фенолфталеиновая проба. Но даже если это и в самом деле кровь, рассуждал я, убирая галстук в ящик стола, и если Джеймс Невилл Вэнс работает мясником и забыл надеть фартук, то я-то здесь при чем?

Я пожал плечами и запер ящик.

Так и надо поступать, когда незнакомый человек посылает вам по почте заляпанный, вероятно кровью, галстук, – просто пожмите плечами. Но признáюсь: в последующие пару часов я сделал кое-что еще, хотя кое-чего другого не сделал.

Что я сделал: позвонил Лону Коэну из «Газетт» и задал ему один вопрос, и спустя час он перезвонил, сообщил, что Джеймс Невилл Вэнс, почти шестидесяти лет от роду, по-прежнему владеет недвижимостью, доставшейся ему в наследство от отца, по-прежнему проводит зимы на Ривьере и по-прежнему остается холостяком, и поинтересовался, зачем Вэнсу понадобился частный сыщик. Последнее я оставил без ответа.

Чего я не сделал: не пошел на прогулку. Когда ничего не происходит и нет заданий от Вулфа, я, покончив с утренними заботами, обычно выхожу размять ноги, поглазеть на город и на людей, главным образом на женщин. Но в то утро я пропустил моцион – вдруг ДНВ заглянет или позвонит… Нет, я совершенно искренне пожал плечами, но не будешь же пожимать плечами целый день.

Оказалось, что я напрасно лишил себя прогулки, потому что звонок раздался лишь в четверть двенадцатого, уже после того, как Вулф спустился в кабинет из оранжереи под крышей, где каждое утро проводит два часа со своими орхидеями. Он поставил в вазу на столе ветку Cymbidium Doris и разместил свою тушу весом одну седьмую тонны в сделанном на заказ кресле необъятных размеров. Когда зазвонил телефон, Вулф пристально разглядывал обложку книги, доставленной в то утро на его имя.

– Кабинет Ниро Вулфа. Арчи Гудвин слушает.

– Алло, это Арчи Гудвин?

Три человека из десяти обязательно переспросят. Меня в таких случаях так и подмывает ответить: «Нет, это дрессированная собака» – и посмотреть, что будет дальше, но тогда возникает риск быть облаянным. Поэтому я ответил просто:

– Да. Собственной персоной.

– Говорит Джеймс Невилл Вэнс. Вы сегодня получали что-нибудь от меня по почте?

Его голос никак не мог выбрать между визгом и фальцетом, но обладал худшими свойствами и того и другого.

– Похоже на то, – ответил я. – Конверт с письмом.

– И с вложением.

– Точно.

– Пожалуйста, уничтожьте его. Сожгите. Я собирался… Не важно, это уже не имеет значения. Я ошибся. Простите, что побеспокоил.

Он дал отбой.

Я положил трубку на рычаг и развернулся. Вулф открыл книгу на титульной странице и уставился на нее так же, как мужчина смотрит на хорошеньких девушек.

– Я отвлеку вас, если можно, – обратился я к нему. – В почте вроде ничего срочного, поэтому я хотел бы заняться одним делом, не то личным, не то по работе, пока не разобрался. – Я достал из ящика конверт, письмо и вложение, поднялся и отнес все Вулфу. – Исходя из того, что вот это пятно на галстуке – кровь, можно предположить, что некто зарезал или застрелил Джеймса Невилла Вэнса и сумел избавиться от трупа, но не сообразил, что делать с галстуком, и поэтому послал его мне. А сейчас позвонил человек-волынка, сказал, что он и есть Джеймс Невилл Вэнс и что он ошибся, и попросил меня сжечь то, что прислал по почте. Получается, что…

– Волынка?

– Я имел в виду, что у него ужасно визгливый голос. Так вот, получается, что сам он не мог сжечь галстук за неимением спички и теперь выдает себя за Джеймса Невилла Вэнса, который владеет или владел целой кучей различной недвижимости, и мой долг как гражданина и лицензированного частного детектива поймать и изобличить…

– Вздор! Какой-то олух развлекается.

– Ладно. Тогда я выйду на задний двор и сожгу галстук. Будет вонять.

– Может, это не кровь, – буркнул он.

– Конечно, – кивнул я. – Но если это кетчуп или жеваный табак, то я подскажу этому типу, как отстирать пятно, и возьму с него два доллара, что больше, чем вы заработали почти за целый месяц.

– Где эта Хорн-стрит? – проворчал Вулф.

– Тридцать минут пешком. А сегодня я еще не гулял.

– Хорошо. – И он вернулся к книге.

ГЛАВА 2

Хорн-стрит оказалась всего три квартала длиной. Большинству строений на этой улице не мешало бы подлатать фасады, и только четырехэтажное кирпичное здание под номером 219 сияло свежей кремовой краской с темно-коричневой окантовкой. Жалюзи на окнах тоже были кремовые. Поскольку Вэнс купается в деньгах, я решил, что он живет тут один, но в подъезде на табличке с кнопками звонков было три имени. Нижняя кнопка была подписана Фагер, средняя – Кирк, а верхняя – Джеймс Невилл Вэнс. Я нажал на верхнюю, и вскоре из динамика раздался голос:

– Кто там?

Я слегка наклонился, чтобы мое лицо оказалось на одном уровне с домофоном, и представился:

– Меня зовут Арчи Гудвин. Я бы хотел увидеть мистера Вэнса.

– Я Вэнс. Что вам нужно? – Он говорил баритоном, без единого намека на визг.

– У меня есть одна ваша вещь, которую я хотел бы вам вернуть, – произнес я в домофон.

– У вас есть моя вещь?

– Да.

– Что это за вещь и откуда она у вас?

– Поправка: я предполагаю, что она