О СССР – без ностальгии. 30–80-е годы - Юрий Николаевич Безелянский

Леонтьев прожил 60 лет, как о нём выразился один современник, пользовался «заслуженной неизвестностью». Смешно, но кто-то из современных писателей сказал мне однажды: «Вас хорошо знают в узких кругах». Н-да… (25 марта 2019 г.)

23 мая

Хожу на работу и мечтаю о блаженной пенсии, чтобы не ходить в присутственное место и не видеть людей, от которых тебя тошнит. Когда Вяземского Николай I определил на службу в Министерство финансов, князь записал в своём дневнике: «Если я мог бы со стороны увидеть себя в этой зале, одного за столом, читающего чего не понимаю и понимать не хочу!..» Гордый был князь Пётр Вяземский. В стихотворении «Негодование» (1820) признался: «Я ранее „прости“ сказал младой весне, / Весне надежд и заблуждений!..» Жил бы Вяземский в наши дни, из него сформировали бы человека политически активного, знающего дело, умеющего работать и всегда готового к защите своей родины – так сформулирована задача на съезде комсомола. И не «прости», а только «вперёд!».

17 мая в Центросоюзе состоялась встреча руководства с делегатами XIX съезда ВЛКСМ. Делегаты лихо шпарили текст по бумажке. Благодарили за заботу старших товарищей, давали клятву верности, а ещё просили помочь товарами, транспортом и всем необходимым, которого мало или совсем нет… По теле выступал комсомольский вожак Пастухов и пылал ненавистью к классовым врагам. Есть враг – есть цель, значит, всё в порядке, а товары, транспорт – это мелочь…

30 мая

Ещё один «коллега» по дневникам – Константин Паустовский: «Надо ежедневно записывать всё. Иначе дни тают, как дым, как рыжее марево». И что записывать, что 24 мая состоялся Пленум и принята Продовольственная программа – и забрезжили горизонты надежды? Боюсь, что это только «рыжее марево»: при нашей системе ничего путного в России не получится, надо менять не карты, а всю колоду. Отвратили людей от земли, и как их вернуть обратно? Нужны действительные стимулы, а не голые призывы: давай-давай. «Давали уж много раз!» – так можно перефразировать слова из какой-то оперетты (кажется, «Фиалка Монмартра»).

Как-то обедали в Домжуре славной четвёркой: Феликс Медведев, Половик, Аркадий Гаврилов и я. Книголюбы! Знатоки! Но солировал Феликс со своими историями, как был в маршальской квартире у Роберта Рождественского с окнами, выходящими на Центральный телеграф, как он встречался с Вероникой Полонской, о том, кто что собирает: Валентин Катаев, к примеру, кепки, Лев Никулин – лезвия. О том, как критик Тарасенков приходил к Эренбургу и, захлёбываясь от восторга, читал стихи Мандельштама, а потом в своих критических работах громил поэта как выразителя буржуазного сознания…

Были в гостях у Сериковых. Рассказы о том, как живут наши корреспонденты за рубежом, где что выгоднее покупать. Далее советская хроника: кто с кем, кто кого бросил, к кому ушёл и т. д. Галя рассказывала это с горящими глазами, ну, и о том, что сегодня в моде бриллианты и изумруды. Н-да. А через день мы поехали на Химкинское кладбище, где покоятся люди, отмечтавшие о драгоценностях. На памятнике – фамилия Зайчик. Значит, отпрыгался и отбегался сердешный. Оленька Умникова-Пузь, 23 года. Вот и вся жизнь. Поэтому, как говорил в последнем романе Трифонова его герой Маркуша своему приятелю Антипову: «Не гони кобылу! Делай паузы…» Потише, мой друг, поспокойнее…

19 июня

14-го исполнилось 30 лет со дня смерти мамы. Тот печальный день стоит у меня перед глазами. Был на Ваганьково, положил цветы, повздыхал и пошёл. А что можно ещё сделать? На выходе заглянул к Высоцкому – море цветов. А на следующий день в ночь умер сосед сверху, беспробудный пьяница Юра. Допился. Ще встретила другого соседа сверху, Петра, и строго ему сказала: «Вот и вам урок». «А я что, – ответил он, – я ничего, я как стройный тополь»… Тополя, тополя. Вся Россия в тополях, и только пух летит пеленой. Мне соседа не жалко, а вот умершего на днях актёра Тарковского Анатолия Солоницына очень жалко. Он на 4 года моложе меня…

В редакции была срочная вычитка спецномера. Куча ошибок. Вместо «семян рапса» – «семена рабства», вместо «премирования работников» – их «кремирование». «Победы социализма» перенесены так, что на строке выведены «беды социализма». Такие ошибки подводят под монастырь!.. Почитал знаменитые «Вехи», ничего не устарело, всё актуально. К примеру, «…средний массовый интеллигент в России большею частью не любит своего дела и не знает его. Он – плохой учитель, плохой инженер, плохой журналист, непрактичный техник и проч. и проч. Его профессия представляет для него нечто случайное, побочное, не заслуживающее уважения…» Из этого же времени. Сатирик Аркадий Бухов:

Мучительно наше сегодня,

Где всё – наболевший вопрос.

27 июня

Чем больше живу, тем яснее понимаю, какая это трудная штука – жизнь. Иногда кажется, что я живу хорошо и всё хорошо получается: стал журналистом, относительно других много пишу, многим занимаюсь дома, постоянно что-то узнаю новое и расширяю свой горизонт и т. д. А иногда кажется, что ничего я не достиг, и что жизнь пустая, иллюзорная, и надо жить как-то иначе. Но как? Вон Гриша всем доволен: зарплатой, книгами, телепросмотрами, и всегда в довольном тонусе. А я – нет. Всё время мучаюсь. Чего-то всё время не хватает… «А жизни нет, жизнь только снится нам», – кажется, Камоэнс.

4 июля

Приехавшие в Москву собкоры журнала рассказывали всякие местные ужасы. В Краснодарском крае решительно взялись за жуликов и хапуг. Надели наручники на бывшего секретаря крайкома Тараду, прихватили директора краснодарского холодильника – аферы с мясом… В Краснодаре сгорел огромный универмаг… убили парочку секретарей райкомов… Словом, картинки с выставки.

Настоящую выставку Эдварда Мунка посмотрели с Гришей на «Кропоткинской». «Крик», «Поцелуй», «Двое», «Ревность» – на переднем плане художник с глазами, полными мукой и растерянностью. На заднем плане женщина в распахнутом красном платье. Обнажённое тело завораживает. Тут же мужчина в чёрном фраке. То есть видение, которое преследует художника: неверность и обман…

Прочитал книгу Майи Туровской про Бабанову, воспоминания Рины Зелёной, в «Воплях» интересен обзор современной шведской литературы. «Мемуары Каина» – роман в стиле коллажа, – Юлленстена. Каин убивает своего брата за то, что он – другой, за то, что Авель мыслит, чувствует и поступает не так, как он, Каин, считающий свой образ бытия непреложным.

Вся неделя была холодной, в Москву прикатил холодный воздух из района Шпицбергена. Потом зарядили дожди. И только сегодня разголубелось небо. Плюс 18.

18 июля

Меня тошнит от нашего телевидения. Очередной детектив о чекистах «Долгий путь в лабиринте». Всё чисто, высветлено, приглажено, умненькие чекисты, моральные,