Пляска в степи - Виктория Богачева

Уж всяко не из-за одной любви к ней. Не верила Иштар, что имела она такую власть над Барсбеком. Не верила, что ради нее тот отвернулся от Багатур-тархана, от людей своих, от тех, кого знал сызмальства. Стояло за его решениями нечто большое, ей пока еще неведомое.

Когда еще сильнее зашумело по ту сторону палатки, Иштар откинула полог и вышла наружу, встретившись взглядом со своим сторожем.

— Войско выдвигается? — спросила она, постаравшись, чтобы голос не дрогнул, не выдал ее душевного волнения.

— Да, — коротко ответил хазарин и отвернулся поскорее от нее, словно не желал видеть ее лицо.

— Тебе здесь велено оставаться. Сиди тихо, хатун. Не то беда приключится.

Иштар фыркнула и величественно поправила накинутый на плечи кафтан. Станет ей еще какой-то воин без имени указывать, как себя вести. Она и не собиралась дурного ничего делать. Еще в битву не хватало угодить, чтобы зацепила ее случайная стрела, али, того хуже, сызнова в полон взяли.

Прищурившись, Иштар всматривалась вдаль: туда, где в небо возносились столпы пыли, поднятые лошадиными копытами. Где раздавался громкий, воинственный клич, да хазары гремели оружием, готовясь к битве. Пронзительно пел боевой рог, звенела броня, ржали разгоряченные лошади.

Иштар прикрыла глаза, вслушиваясь в окружавший ее шум. Она родилась в степи и впитала эти звуки с молоком матери. Горячая кровь кипела в ней, когда звучала песня боевого рога, и даже ненависть к собственному отцу не могла заглушить зова предков, зова ее наследия. Наяву и в мыслях она видела, как на ходу вскакивают воины в седла и несутся в бесконечную, бескрайнюю даль — туда, где виднелся кусок серого неба, укрытого облаками. Несутся навстречу своей смерти.

Лагерь медленно опустел. Отец уехал раньше многих — Иштар слышала, как говорили о том воины. К ней в палатку, разумеется, и не помыслил заглянуть. Она и не шибко печалилась. Коли есть на то воля Великого Тенгри, больше отца она никогда не увидит.

Волнение охватило ее всю, мешая складно мыслить. Ее распирало изнутри от желания занять чем-то неугомонный разум, найти себе дело, чтобы отвлечься. Никак она не могла усидеть на месте — не в такой час.

Вновь и вновь выходила Иштар из палатки и стояла у полога, вглядываясь вдаль под насмешливыми взглядами двух своих сторожей.

— Нетерпелива ты, хатун, — один из них, не выдержав, первым заговорил с ней, что случалось редко. — Еще и битва не началась, а ты уже извелась вся. За Багутур-тархана, поди, тревожишься?

Иштар улыбнулась ему притворно и кивнула, поджав губы. Конечно, она за него тревожилась. Тревожилась, чтобы поскорее отец встретил свою смерть. Проклянут ли ее Боги за такие мысли? За то, что была ему недостойной дочерью? Об этом она не печалилась. Гнева Великого Тенгри Иштар не боялась. Гораздо хуже всю жизнь рабыней прожить бессловесной — вот этого она страшилась.

И больше к тому, что было, возвращаться не намеревалась. Не станет она приказы отца выполнять, соблазнять по его слову мужчин. Довольно с нее. Однажды она уже готова была умереть, чтобы не вернуться к Багатур-тархану да не достаться Саркелу. И нынче твердо уверена была Иштар, что и во второй раз не дрогнет, коли придется выбирать между смертью и долгой жизнью рабыни.

Закончился тот день, и наступила ночь. Ее Иштар провела в бердовом полузабытьи. Ей снилась битва, снились смерти. В ее сне степные птицы парили над полем брани и клевали тела павших от вражеской стрелы, копья, меча. Громкий клекот пронизывал небесную гладь, и хлопки могучих крыльев заглушали все иные звуки.

Несколько раз Иштар просыпалась от предчувствия беды, которое сдавливало ей горло, не давай дышать. На рассвете она окончательно смирилась и больше уже не пыталась заснуть: не хотела вновь возвращаться в тот сон, где птицы выклевывали у мертвых глаза. Боялась увидеть среди них знакомые лица.

Вскоре после рассвета, с той стороны, куда ушло накануне войско, показался темный дым. Ветер донес до небольшого отряда оставшихся в лагере людей запах гари и жженых тряпок, запах дегтя и опаленного дерева. А затем — запах сгоревшей плоти.

Теперь уже не одна Иштар всматривалась в горизонт, в ожидании неведомо чего. Сторожившие ее хазары, несколько лекарей, пара дюжин воинов и рабы вглядывались вдаль вместе с нею и пытались по знакам прочитать исход схватки.

Едва отгорел рассвет, и набежавший ветер разогнал душное, смрадное облако запаха, пришедшего с поля боя, как небо заплакало. В степи начался дождь. Когда первые капли упали ей на темечко, Иштар сперва даже не поверила. Погрешила на птицу да на собственное изображение. Но потом в пыли появились темные круги, и прочие хазары стали задирать к небу голову.

Сперва мелкий, вскоре он зарядил сплошной стеной. На памяти Иштар, зимой в степи дожди не шли никогда. Она ни одного не видела за всю свою жизнь. И без того на диво мягкая выдалась зима: ни ветер лютый не бушевал почти, ни морозы не сковывали жизнь на долгие седмицы. Уже второй раз подряд миновали их те холода, которыми любили пугать молодежь старики.

Но дождь…

Не прогневался ли на ее отца еще и Великий Тенгри? Ни один хазарин не скажет, что дождь во время битвы — то милость Богов.

Среди мужчин прошел шепоток, другой, третий, и Иштар вся обратилась вслух. Она намокла уже изрядно, но в палатку не уходила. Боялась пропустить, коли заговорят они о важном. А вдруг решат от Багатур-тархана прямо сейчас отречься? По всему выходило, что не сопутствовала ему уже прежняя удача. А кому же нужен такой вождь?

Слишком хорошо это было бы, потому Иштар всерьез и не надеялась на подобный исход. Лишь в мечтах его воображала.

Но дождь и впрямь растревожил воинов. Все сошлись на том, что не быть добра от такой погоды.

— Может, русы захлебнуться, — засмеялся один из стражников Иштар, и его смех подхватили другие хазары.

Она же прикусила губу, надеясь, что в грязи увязнет отцовская лошадь да сбросит своего седока на землю.

Дождь прибил запах гари к земле, и даже пыль уже не поднималась к небу в той стороне, где шла битва. Лишь косые полосы разрезали вдали небо, и неподвижное облако серого тумана висело над степью.

— Что мой отец приказал вам на случай, если проиграет? — спросила Иштар, постаравшись, чтобы голос прозвучал равнодушно и беспристрастно.

Опасно ей было задавать такой вопрос, но она хотела знать. Не мог же Багатур-тархан об этом не подумать?..

Отец всегда был осторожен и предпочитал