Становление личности. Избранные труды - Гордон Олпорт

С какой стати персоналисты требуют такой радикальной перестройки? Выдвигаемые ими резоны слишком многочисленны, чтобы приводить их полностью. Достаточно кратко коснуться некоторых аргументов.

...

Без координирующего понятия личности (или каких-то его эквивалентов, например, Я или эго ) невозможно объяснить взаимодействие психологических процессов. Память действует на восприятие, желание влияет на смысл, смысл определяет действие, а действие придает форму памяти, и так бесконечно. Это постоянное взаимопроникновение происходит внутри некоторых границ , а границей является личность . Поток протекает ради какой-то цели, а цель может формулироваться только в понятиях необходимости для личности.

Организация мысли или поведения может не иметь значения, если не рассматривать ее в определенном контексте. Психологические состояния не организуют сами себя и не ведут независимого существования. Их устройство просто составляет часть более широкой организации – жизни личности.

Такие понятия, как функция, адаптация, потребность не имеют значения безотносительно к личности. Если осуществляется приспособление, это должно быть приспособление чего-то к чему-то ради чего-то . Личность опять оказывается в центре.

Годятся любые свидетельства (интроспективные и иные), которые заставляют психологию учитывать Я (глава 6). Сама неуловимость Я (Джемс говорит, что попытка охватить его сознанием полностью подобна попытке наступить на собственную тень) доказывает, что оно – основа всего опыта. Редко бросающееся в глаза, Я представляет собой фундамент всего остального опыта.

Мы не можем говорить ни о слоях личности (глава 7), ни о проприативных состояниях (в отличие от периферических), не подразумевая, что и то, и другое включено в некоторое высшее единство.

Созидающий человек является предпосылкой того, что он создает. Даже ученый позитивистских убеждений намеренно ограничивает свои интересы, проектирует свои эксперименты, интерпретирует результаты. Эта последовательность не имеет смысла без допущения, что сам ученый – первичная творческая целостность.

Таковы некоторые философские соображения, с помощью которых психологи-персоналисты (и сторонники психологии Я ) аргументируют свои доводы в пользу перестройки психологии. Они охотно передают безличным наукам (естественным и биологическим) задачу исследования известного диапазона проблем. Но они настаивают, что психология, задача которой – работать с целостностью поведения, не может выполнять свои обязанности, не связывая изучаемые ею состояния и процессы с личностью, являющейся их автором, носителем и регулятором. Не может быть приспособления без того, кто приспосабливается, организации без организатора, восприятия без воспринимающего, памяти без непрерывности Я , научения без изменений в личности, оценки без кого-то, обладающего желаниями и способностью оценивать. Психология должна всерьез отнестись к высказыванию Джеймса о том, что каждая психическая операция происходит в «личностной форме», и отнестись к нему серьезнее, чем сам Джеймс.

В учебниках по общей психологии нередко можно обнаружить, что в последнюю главу вклинивается отдельная и довольно неожиданная трактовка личности, как бы в награду читателю, продравшемуся через завалы абстракций, касающихся человеческой психики вообще. Персоналистская психология хочет перевернуть эту процедуру. Личность должна задавать отправную точку .

...

Этот момент иллюстрирует обращение Штерна с восприятием пространства. Традиционная психология говорит о «зрительном пространстве» и «аудиальном пространстве» и относится к ним как к полностью раздельным. Штерн утверждает, что это неправильно, что такая процедура – просто лабораторная абстракция. Есть только одно пространство: мое пространство. Звуки, объекты и прикосновения относятся ко мне .

Безличная психология не сможет объяснить того, что человек, сидящий в соседнем кресле самолета, далек от меня, а друг, к которому я лечу, уже близок ко мне (хотя еще и находится за тысячу миль). Сутью пространства, рассматриваемого психологически, является его личная релевантность. События далеки, когда они лишены такой релевантности, и близки, когда обладают ею.

Время – это также личная, а не хронологическая проблема. Отрезок жизни десятилетней давности может быть гораздо ближе субъективно ко мне, чем период два года назад, а какой-то поступок, который я совершил вчера, может сегодня показаться мне непонятным, полностью чужим элементом в моем прошлом.

Субъективно пространство и время слиты. Мы фиксируем переживания как здесь-и-теперь или как там-и-тогда. Это личностное слияние очень непохоже на нормальные абстракции психологов, классифицирующих восприятие пространства (в разных модальностях) и восприятие времени по отдельным рубрикам.

Суммируем: персоналистская точка зрения базируется отчасти на философских аргументах, а отчасти на обращении к непосредственному опыту (феноменологии). Это, в сущности, бунт против позитивистской науки, склонной рассматривать индивида как досадную помеху. Различные ветви персонализма в чем-то по-разному отвечают на вопрос: что за создание – человек? Но все они согласны, что окончательный ответ раскроет перед нами творческое единство – целенаправленного, развивающегося индивида, а не совокупность реагирующих фрагментов, какой он предстает в изображении позитивизма. Тайна человека будет раскрыта не путем редуцирующего анализа его существования , а только путем целостного рассмотрения хода его становления .

Экзистенциалистские формулировки

Экзистенциализм, подобно персонализму, не имеет единого ответа на наш вопрос о природе человека. На самом деле, в этом движении можно найти диаметрально противоположные (в некоторых отношениях) ответы. Один экзистенциалист говорит нам, что «человек – это тщетная страсть», другой – что «человек существует в отношениях с Богом». Экзистенциализм бывает теистический и атеистический, погруженный в отчаяние и исполненный надежд, эмпирический и мистический – кому что нравится.

Но есть определенные общие черты. Во-первых, это убеждение, что позитивная наука одна не может раскрыть природу человека как бытия-в-мире. Каждая специальная наука слишком узка. Ни одна не способна объединять. И методы позитивной науки склонны к отбрасыванию наиболее подходящего орудия исследований – феноменологии. Недостаточно знать, как человек реагирует, мы должны знать, как он чувствует, как он видит свой мир, что означают время и пространство для него (не для физика), зачем он живет, чего он боится, за что он был бы готов умереть. Такие вопросы, касающиеся экзистенции , должны задаваться прямо человеку, а не внешнему наблюдателю.

Общей также является страсть не быть одураченными в отношении природы человека. Если викторианский образ человека был, возможно, чересчур приятным, то фрейдистский слишком уж неприятен. Но нужно смотреть в лицо всем знаниям о человеке, приятны они или противны. Данные биологии, психологии, антропологии важны, но также важны данные истории, искусства, философии. Мы стремимся узнать человека полностью. Жизнь требует от нас знания худшего, чтобы делать из него лучшее.

Вероятно, правильно будет сказать, что все формы экзистенциализма надеются основать новый вид психологии – психологию человечества. Стержнем такой психологии будут вечные темы и кризисы человеческой жизни. Простые S – R -последовательности, реакции, влечения, привычки, повторения склонны упускать из виду катастрофические оттенки жизни. Психологии надо быть более последовательно человеческой, чем она есть.

Вот некоторые из вечных тем и кризисов. Человек рождается в состоянии зависимости, обычно он воспитывается в любви и у него развивается базовое доверие. Постепенно приходит острое чувство самости и одиночества, которое остается с ним навсегда, интересы связывают его с жизнью и он постоянно стремится к расширению своих ценностных переживаний; он влюбляется, женится, воспитывает потомство; он испытывает базовые формы тревоги (страх смерти, чувство вины и ужас бессмысленности); он всегда ищет ответ на вопрос «зачем»; он умирает в одиночестве. Пока психология как наука не ориентируется на эти центральные темы, она еще не полностью подошла к вопросам человеческого существования.

Вариантов экзистенциализма слишком много, чтобы рассматривать каждый. Многие авторы – Кьеркегор, Хайдеггер, Ясперс, Сартр, Бердяев, Марсель, Бинсвангер, Франкл, Тиллих и другие – внесли весомый вклад [650] . Но мы ограничимся рассмотрением некоторых вопросов, имеющих отношение к этому движению как целому.