Становление личности. Избранные труды - Гордон Олпорт

Возьмем, например, позу. Человек, в отличие от обезьян, обладает прямохождением, и этот факт влечет за собой огромные следствия для его подвижности и умственных способностей [621] . Антропологические исследования показали, что человеческое тело способно принимать около тысячи различных устойчивых поз. «Устойчивыми» называются статические позы, в которых человек может с удобством оставаться некоторое время [622] . В какой-то степени эти предпочтительные позы зависят от культурных обычаев (например, от того, используются стулья или нет), но еще в большей степени они зависят от собственного выбора человека. Позы, принимаемые во сне, – в высшей степени стабильная личностная характеристика [623] . Адлер смело предположил, что «пессимисты» скручиваются в комочек и накрываются с головой [624] . Психодиагносты еще не проверили это заявление. Психоаналитики говорят, что позы, принимаемые пациентами на кушетке, многое говорят о них и заслуживают изучения [625] .

Движения конечностей раскрывают еще больше, хотя и в этом случае необходимо увидеть выражение через совладающие и культурные компоненты. Мы знаем, что культура оказывает заметное влияние на жестикуляцию [626] . С другой стороны, некоторые движения более свободны от культурных обычаев, и поэтому потенциально больше раскрывают личность; хороший пример – подпрыгивание [627] .

Конечно, психологам хотелось бы более тщательно экспериментально исследовать эту проблему. Ниже описаны две такие попытки.

Гизе давал своим испытуемым дирижерские палочки и просил их отбивать такт различных музыкальных записей. В комнате было темно, но лампочка на конце палочки позволяла снимать движения на пленку. По этим записям можно было идентифицировать действия, прямо следующие инструкции (отбивание такта в обычном стиле дирижеров оркестра), стиль движений, гармонирующий с композицией (Бетховен или джаз), и, наконец, определенную индивидуальность движений (экспрессивность, присущую только самому испытуемому) [628] . Мира предложил важный метод, названный миокинетической диагностикой. Испытуемый начинает копировать простой рисунок (например, лестницы) и тут же перед ним появляется экран, расположенный так, что он уже не может видеть того, что делает, но продолжает рисовать. Таким образом урезаются сигналы для совладания и становится заметен экспрессивный компонент. Продолжает ли испытуемый рисовать аккуратно, проявляет ли он нерешительность, начинает ли его рука делать преувеличенные ошибки, направленные наружу или от краев к центру? Расширяется ли его движение или сужается? Мира утверждает, что по стилю этих отклонений можно достоверно определить черты личности [629] .

Такие методы явно искусственны, задаваемые движения далеки от мимолетных жестов, наблюдаемых в повседневной жизни, но они могут оказаться лучшим способом разобраться с проблемой.

Походка – это особенно захватывающая тема. В Апокрифе мы читаем: «Наряд тела, и смех зубов, и походка человека показывают, кто он есть» [630] . Но и в этой области аналитическое исследование только начинается. Вилсман полагает, что у походки есть семь измеряемых свойств: равномерность, скорость, тяжесть, длина шага, упругость, определенность направления, изменчивость [631] . К этому списку он добавляет свойство, характеризующее общую размашистость (он называет его ритмом).

Проблема ритма всплывает вновь и вновь при рассмотрении всех выразительных средств. Это понятие плохо определено. Иногда его относят к периодичности некоего аспекта двигательного паттерна. Но обычно этот термин указывает на непроанализированный (и, возможно, недоступный анализу) эффект, создаваемый двигательным паттерном в целом. «Ритм», подобно «стилю», пока остается неопределенным и неоперационализированным термином.

Так как походка является предметом заботы медиков, были изобретены многочисленные средства для тщательного исследования движений ног при ходьбе, а также установлены нормы ритма, длины шага и скорости [632] . Такие первоначальные исследования послужат трамплином для психологов, которые вскоре, как мы надеемся, займутся характерологической значимостью походки.

Особенно интересное открытие было сделано Вольфом, который обнаружил, что испытуемые всегда распознают свою собственную походку гораздо лучше, чем походку своих друзей.

При проведении эксперимента испытуемых одевают в свободную одежду, скрывающую голову и все, что может хоть как-то помочь идентификации. Осуществляется киносъемка, и испытуемых просят идентифицировать идущего [633] .

Вспомним, что узнавание самого себя по выразительным чертам бывает неточным. Человек редко узнает свой собственный голос, руки или зеркальное отображение почерка. Но походка – другое дело. Кажется, мы безошибочно идентифицируем движения нашего туловища и конечностей с помощью чего-то вроде эмпатии. Восприятие общей размашистости немедленно пробуждает подобные мускульные импульсы, которые мы быстро распознаем как наши собственные.

Предварительная работа по анализу походки (как и всех других двигательных выразительных средств) продвинулась дальше, чем исследование ее диагностического значения. Однако есть одно исследование, в котором высказано предположение, что доминирующая черта личности может быть предсказана по походке «немного лучше, чем случайно» [634] .

Почерк – наиболее популярная из всех выразительных форм. Графологи могут зарабатывать на жизнь, «читая характер по почерку». Психологи все больше и больше (хотя и несколько неохотно) обращают внимание на это поле для исследований. Прежде всего они изобрели искусные инструменты для измерения трех параметров почерка – вертикального размера, ширины и нажима [635] .

Есть веские соображения в пользу того, чтобы заняться анализом почерка. Сторонники этого анализа утверждают, что почерк – не просто след руки (handwriting), но также «след мозга» (brain writing), на который влияют всевозможные экспрессивные нервные импульсы, придающие индивидуальный оттенок совладающим движениям руки. Будучи «кристаллизованным жестом», почерк, по всей вероятности, является тем экспрессивным действием, которое более всего подходит для анализа; все другие действия мимолетны, их труднее измерить. Почерк легко доступен, и благодаря этому (отчасти, но не полностью) исследования почерка так популярны.

Критики, решительно утверждающие, будто «в графологии ничего нет», попросту ошибаются. Многие исследования продемонстрировали, что графологи действительно в состоянии диагностировать некоторые характеристики с уровнем достоверности, превышающим случайный [636] . И не только обученные профессионалы, но, вероятно, в некоторой степени и все мы: например, показано, что случайно выбранные люди правильно определяют пол автора по почерку примерно в 70 % случаев. Эта степень успеха, хотя и далека от совершенства, превышает случайное угадывание [637] .

Если критики уделяют графологии слишком мало внимания, то энтузиасты – чересчур много. Порой в это дело примешивается шарлатанство (например, когда графолог дает характеристику известному политику или актрисе). Эти характеристики, вероятно, вовсе не выведены из почерка, а просто повторяют общеизвестное про человека, о котором идет речь.

Если отставить шарлатанов в сторону, то можно сказать, что многие работающие в этой области серьезно пытаются обнаружить наиболее подходящие для использования измерения почерка [638] . Вообще говоря, идет спор между теми, кто проявляет внимание к специфическим графическим знакам, и теми, кто смотрит только на коренные особенности почерка. Первые могут, например, утверждать, что наклон вперед (вправо) указывает на «симпатию», или что строчки, идущие «в гору», означают «оптимизм», или что человек, который пишет «о» открытым сверху, «открытый» и «великодушный». Этот подход, акцентирующий графические знаки, вероятно, менее адекватен.

Другие предпочитают изучать всеобщие черты. Выше мы говорили, что, согласно теории Клагеса, анализ должен начинаться с оценки отклонений почерка от школьного образца, чтобы можно было определить общий уровень экспрессивности, демонстрируемый человеком. Клагес также был склонен исследовать такие общие сочетания как «связки и размыкания», например, сжатость или размашистость почерка. Человек, подавленный внешним миром, склонен писать сжатым почерком, что видно из таких графических связок, как мелкие буквы, сильное давление, вертикальное положение, равномерность, плотность, длинные штрихи снизу и короткие сверху, уменьшенное левое поле и т. д. Человек, который контролирует свой мир, продемонстрирует противоположные графические сочетания [639] .

Некоторые исследователи решительно утверждают, что почерк имеет не только экспрессивное, но также и «проективное» значение. Подобно аутичным жестам, он может многое рассказать о специфических подсознательных конфликтах личности [640] .