Евреи России. Времена и события. История евреев российской империи. - Феликс Кандель

Из свидетельства того времени: "В больших темных и грязных хлевах и сараях‚ на полусгнившей соломе‚ я видел сотни людей‚ образующих одну беспорядочную кучу. Женщины‚ дети‚ старики‚ молодые люди – исхудалые‚ измученные уже пережитым‚ пугающиеся своего неизвестного будущего‚ изможденные и униженные до последней степени; все они валяются здесь уже по пять и шесть дней в ожидании какого-нибудь освободителя".

2

В городах Германии и Австро-Венгрии существовали еврейские комитеты‚ которые принимали беженцев‚ кормили их‚ одевали‚ отправляли специальными поездами в Гамбург и Бремен. Оттуда эмигранты уплывали в Америку‚ и летом 1891 года в нью-йоркском порту высаживались ежемесячно до десяти тысяч российских евреев. Кроме них ехали во множестве евреи Румынии и австрийской Галиции; ехали поляки‚ немцы‚ итальянцы‚ ирландцы‚ эмигранты разных национальностей. Бывали случаи‚ когда эмигрантов – в том числе и российских евреев – не пускали на берег и тем же пароходом отправляли обратно в Европу. Бывало и так, что возвращались по своей воле‚ на кораблях для перевозки скота‚ и бесплатный проезд отрабатывали кормлением и чисткой коров – при зловонии в трюмах и морской болезни. Они появлялись в Европе измученные, "в страшном состоянии" и умоляли в тех же благотворительных комитетах‚ чтобы помогли вернуться в Россию.

Большинство евреев оседало в Нью-Йорке, поближе к землякам‚ в скученности многоэтажных домов еврейских кварталов. Это были нищие люди, 95 процентов из них привозили в Америку менее 30 долларов на человека. Они снимали углы в убогих квартирах‚ а по вечерам расставляли складные кровати и укладывали на полы матрацы‚ на которых спали вповалку взрослые и дети. Санитарный инспектор еврейских кварталов докладывал: "Квартиры неудобны‚ сыры‚ грязны‚ смрадны и донельзя тесны и темны; воздух невозможен‚ грязь невообразимая‚ теснота ужасная‚ особенно там‚ где жилища служат и местом для работы. Здоровье жильцов самое плохое‚ положение детей опасное во время заразительных болезней‚ когда дети мрут как мухи; пища грубая и недостаточная; дети принуждены работать‚ помогая родителям в табачном и портняжном промыслах‚ или же в шесть-семь лет идти на фабрики‚ убивающие их физически‚ умерщвляющие их умственно и развращающие нравственно".

Часть новоприбывших занималась торговлей вразнос‚ но большинство поступало на фабрики и в мастерские по изготовлению белья‚ одежды‚ папирос и сигар. Новички работали по двенадцать-пятнадцать часов в день и получали значительно меньше‚ чем американские рабочие. Врачи‚ инженеры и журналисты тоже начинали с тяжелой физической работы; один из них описал первые семь лет жизни в Америке: "Я работал в следующих фабриках: табачной‚ фруктовой‚ лесопильне‚ бумажных воротничков и бумажной ткани и на железо-котельном заводе. Затем я перепробовал следующие ремесла: корзиноплетение‚ производство стульев и белошвейное мастерство‚ то есть шитье рубашек на машине. Кроме этого я был попеременно землекопом‚ фермерским батраком‚ контролером на железной дороге‚ владельцем бакалейной лавочки‚ конторщиком в банке‚ студентом медицины‚ санитарным инспектором‚ управляющим домами‚ городским учителем‚ редактором еженедельной газеты и‚ наконец‚ сотрудником нескольких больших американских газет".

Беженцы-евреи составляли в Америке не более пятнадцати процентов от общего количества эмигрантов. Многие христиане ехали из Европы на время‚ чтобы заработать деньги и вернуться к своим семьям, – евреи в подавляющем большинстве приезжали навсегда. Бывало и так, что они временно оставляли семьи на прежних местах, зарабатывая деньги на "шифскарты" – пароходные билеты для жены и детей. Беженцы из одних и тех же мест образовывали землячества, открывали молитвенные дома бывших жителей Кишинева‚ Минска‚ Вильно и других городов. Улицы и переулки еврейских кварталов были заполнены людьми; торговцы предлагали товар‚ слышны были звуки шарманки‚ которая от хасидской мелодии переходила к русской песне "Разлука ты‚ разлука…"

В еврейских кварталах почти все разговаривали на идише‚ но очень быстро меняли привычки и костюмы‚ сбривали бороды и пейсы‚ соглашались – не без колебаний и угрызений совести – работать в субботний день‚ потому что на фабриках выходным днем было воскресенье. "Хотя наше положение в материальном отношении улучшилось‚ – писал в Россию новый житель Соединенных Штатов‚ – но мне грустно‚ мой брат‚ невыразимо грустно. Мы здесь не знаем ни праздников‚ ни суббот. Неужели для того мы переселились‚ чтобы оставить нашу дорогую веру; ведь это я мог и в России сделать!.."

Около 80% эмигрантов из России попадали в Соединенные Штаты‚ а остальные оседали в других странах‚ особенно в Англии. Они шли на фабрики по производству одежды‚ обуви‚ мебели, работали за малые деньги по двенадцать-четырнадцать часов в день; некоторые закупали гребни‚ пуговицы‚ прочий мелкий товар, ходили по домам в городах и деревнях. "Работают они с замечательной энергией и упорством‚ – рассказывали про них. – По целым годам они питаются Бог знает чем и копейку берегут пуще зеницы ока. Так жить и так работать умеет‚ кажется‚ только русский еврей". Но вскоре появились первые симптомы недовольства пришельцами‚ которые "работали до изнеможения за низкую плату", снижая заработки коренных жителей. В газетах начали предрекать рост антисемитизма "из-за озлобления английского рабочего": "Этого нельзя будет избегнуть‚ если не прекратится наплыв чужеземцев".

Чтобы уменьшить количество нищих эмигрантов‚ еврейская община Лондона стала переправлять их в Канаду. Искали и другие места для расселения российских евреев – в Египте‚ Бразилии‚ Мексике‚ Венесуэле‚ Уругвае‚ Австралии‚ на острове Кипр и на Аравийском полуострове. А эмиграция из России не уменьшалась. "Печальными были сцены в Гамбурге‚ откуда отправлялись пароходы с тысячами этих несчастных… – вспоминал один из свидетелей. – Раздался уже третий гудок‚ заиграла музыка‚ замахали платками с палубы‚ уже стали тащить трап‚ – и в этот момент бежит к трапу еврей‚ бежит назад на берег. В самую последнюю минуту он не выдержал давившей его думы – "куда я еду‚ что буду там делать?" – и вот он сбежал с парохода. Тысячи людей с парохода и с берега расхохотались над этим мучеником. Еще момент – и он сломя голову вбежал обратно на пароход. Он решился‚ он едет "туда"…"

50 еврейских семей‚ которых не впустили в Соединенные Штаты‚ очутились в Африке‚ в Конго, где нашли работу на плантациях у бельгийцев. Несколько десятков семей поселились в Испании. Российские евреи появились в Стокгольме, голодные и нищие; в газете напечатали и такое сообщение: "Несколько еврейских семей из Одессы на пути в Австралию изменили маршрут и направились в Китай‚ избрав местом жительства Гонконг".

Евреи оказались и в Южной Африке – в Трансваале и в Оранжевой республике, занимались торговлей на золотых и алмазных приисках, в усадьбах плантаторов. "Голландские поселенцы‚ – сообщали оттуда‚ – принимают еврея-разносчика самым дружелюбным образом. Благодаря ему фермеру не приходится ездить в город за всем нужным и напрасно терять драгоценное время. Еврей тоже доволен: за свои товары он получает овец‚ кожу‚ земледельческие продукты‚ которые продает потом в городе. Фермы эти отстоят на большом расстоянии одна от другой‚ и таскаться на лошадях по целым дням под палящими лучами африканского солнца – дело далеко не легкое‚ но наш русский еврей ко всему привыкает и готов всё делать‚ лишь бы честно заработать кусок хлеба".

Из еврейского журнала "Восход" (1903 год): "Недавно один еврей три дня водил меня по Генуе‚ скрывая свое происхождение‚ но на вокзале не выдержал и заговорил: "А не бывали ли вы‚ пане‚ часом у в Шполе?" Случилось так‚ что я мог его порадовать: я бывал в этом богозабытом и прегнусном местечке. Мой попутчик так и затрепетал‚ так и засиял: "Уй! Когда я уехал из Шполы в Америку и застрял в этой поганой Генуе из-за чахотки‚ у нас хотели мостить базар". – "И теперь еще хотят‚ голубчик". – "И теперь хочут?!. Уй‚ уй‚ уй! Если бы я имел двести лир‚ посмотрел бы я на мою Шполу..." Он улыбался‚ но в глазах стояли крупные светлые слезы".

3

Эмиграция продолжалась в больших размерах‚ но вскоре выяснилось‚ что она не уменьшала еврейское население Российской империи‚ даже не перекрывала его естественный прирост. В тот момент появился еврейский банкир из Парижа и предложил свой план для улучшения положения российских евреев. Звали его барон Мориц Гирш, и в России уже знали об этом человеке. В 1888 году он решил пожертвовать 50 миллионов франков на устройство в черте оседлости профессиональных школ‚ ремесленных мастерских, земледельческих ферм для евреев и был уверен‚ что российское правительство с благодарностью примет его пожертвование.