Слова сияния - Брендон Сандерсон

Он скорчил гримасу.

— Формально мы на войне. В любом случае я не могу выбрать что-то слишком крепкое. Глупо, потому что сегодня не будет забегов на плато.

— Вы уверены? Я думала, что забеги — дело случая.

— Ага, но сейчас черед не моего лагеря. Так или иначе, паршенди почти никогда не подходят слишком близко перед сверхштормом.

Он откинулся назад и еще несколько мгновений изучал меню, прежде чем указать на одно из вин и подмигнуть прислуживающей женщине.

Шаллан похолодела.

— Подождите. Сверхшторм?

— Ага, — подтвердил Адолин, сверяясь с часами в углу. Себариал упомянул, что сверхшторма становились все более частыми. — Теперь может начаться в любое время. Вы не знали?

Шаллан пролепетала что-то, глядя на восток, на покрытый разломами ландшафт.

«Веди себя достойно! — подумала она. — Утонченно!»

Инстинктивно ей хотелось забраться в какую-нибудь дыру и затаиться. Неожиданно девушка почувствовала, что давление начинает падать, как будто даже воздух пытался убежать. Неужели начинается? Нет, должно быть, ей показалось. Но она все равно прищурилась.

— Я не смотрела прогноз штормов, который есть у Себариала, — выдавила из себя Шаллан. Честно говоря, зная его, можно было с уверенностью утверждать, что прогноз устарел. — Я оказалась занята.

— Ха, — усмехнулся Адолин. — А я-то думал, почему вы не спрашиваете об этом месте. Решил, что вы уже слышали о нем.

Это место. Открытый балкон, выходящий на восток. Светлоглазые, пьющие вино, теперь казались ей ожидающими чего-то, а в воздухе чувствовалась нервозность. Шаллан начала понимать, для чего нужна вторая комната, большая, с охранниками и крепкими дверьми.

— Мы здесь, чтобы наблюдать за штормом? — прошептала Шаллан.

— Новомодное увлечение, — объяснил Адолин. — По-видимому, предполагается, что мы будем сидеть здесь, пока шторм почти не накроет нас, а потом побежим в другой зал, чтобы спрятаться. Я уже несколько недель хотел прийти сюда, но только теперь удалось убедить моих телохранителей, что я здесь в безопасности.

Последние слова он произнес с некоторой горечью.

— Если хотите, мы можем пойти в укрытие прямо сейчас.

— Нет, — сказала Шаллан, с трудом отрывая пальцы от края стола. — Я в порядке.

— Вы выглядите бледной.

— Это мой обычный цвет кожи.

— Потому что вы веденка?

— Потому что в последнее время я постоянно на грани паники. О, это наше вино?

«Не теряй самообладания», — снова напомнила себе Шаллан.

Она подчеркнуто не смотрела на восток.

Мастер-слуга принесла им два бокала великолепного синего вина. Адолин взял свой и внимательно осмотрел. Он понюхал вино, попробовал, удовлетворенно кивнул и отпустил женщину, улыбнувшись ей на прощание. Пока она уходила, принц смотрел на ее округлости.

Шаллан изумилась, но принц, похоже, не заметил, что сделал что-то не так. Он перевел взгляд обратно на Шаллан и снова наклонился к ней.

— Я знаю, что нужно покрутить бокалом с вином, попробовать его и все такое, — прошептал Адолин, — но никто мне так и не объяснил, что я должен там искать.

— Возможно, плавающих в нем жуков?

— Да нет, мой новый дегустатор заметил бы их.

Он улыбнулся, но Шаллан поняла, что Адолин, судя по всему, не шутит. Худой человек, не носивший униформу, подошел поговорить с телохранителями. Видимо, это и был дегустатор.

Шаллан отпила из своего бокала. Вино оказалось хорошим — немного сладким, чуточку пряным. Хотя она и не могла сосредоточиться на его вкусе из-за шторма.

«Прекрати», — сказала она себе, улыбаясь Адолину.

Она должна сделать так, чтобы их встреча прошла хорошо.

«Заставь его говорить о себе».

Так советовали книги, насколько она помнила.

— Атаки на плато, — сказала Шаллан. — Как вы узнаете, когда нужно их начинать?

— Хм-м? А, у нас есть наблюдатели, — ответил Адолин, откинувшись на спинку кресла. — Люди, которые дежурят на башнях с огромными подзорными трубами. Они осматривают все плато, до которых мы можем добраться достаточно быстро, и ищут куколки.

— Я слышала, что вы захватили немало куколок.

— Не думаю, что мне следует об этом говорить. Отец больше не хочет делать из забегов соревнование. — Он выжидательно посмотрел на нее.

— Но вы же можете говорить о том, что уже произошло, — сказала Шаллан, чувствуя себя так, будто сыграла роль, которую от нее ожидали.

— Полагаю, что могу, — согласился Адолин. — Несколько месяцев назад была одна атака, в которой я захватил куколку практически в одиночку. Видите ли, мы с отцом обычно перепрыгиваем расщелины первыми и расчищаем место для мостов.

— А это не опасно? — спросила Шаллан, почтительно смотря на него широко открытыми глазами.

— Опасно, но мы Носители Осколков. У нас есть сила и мощь, дарованные Всемогущим. Большая ответственность, и наш долг — использовать эту силу для защиты людей. Мы спасаем сотни жизней тем, что переправляемся первыми. И так мы можем вести армию в бой лично.

Он замолчал.

— Вы такой храбрый, — сказала Шаллан, как она надеялась, восхищенным, с придыханием голосом.

— Ну, поступать так правильно. Но опасно. В тот день я прыгнул первым, но паршенди развели нас с отцом слишком далеко друг от друга. Он был вынужден перепрыгнуть обратно, и из-за пропущенного удара по ноге, когда он приземлился, его наголенник — это часть доспехов на ноге — треснул. Из-за случившегося для него стало опасно снова прыгать. Я остался один, пока он ждал установки моста.

Адолин снова замолчал. Видимо, она должна была спросить, что произошло дальше.

— А что, если вам захочется в туалет по-большому? — выдала Шаллан.

— Ну, я встал спиной к расщелине и взмахнул перед собой мечом, собираясь... Подождите. Что вы сказали?

— В туалет. Вы на поле боя, заключены в металл, как краб в свой панцирь. Что вы делаете, если нужно отойти по нужде?

— Я... э-э... — насупился Адолин. — Еще ни одна женщина не спрашивала меня о таком.

— Да здравствует оригинальность! — воскликнула Шаллан, хотя и покраснела при этих словах.

Джасна была бы недовольна. Неужели Шаллан не могла последить за своим языком хотя бы в течение одного разговора? Она заставила Адолина говорить о том, что ему нравится, все шло хорошо. А теперь это.

— Ну, — медленно проговорил принц, — в каждой битве бывают перерывы, люди сменяют друг друга на передовой. На каждые пять минут сражения чаще всего есть столько же времени на отдых. Когда Носитель Осколков отходит назад, солдаты осматривают его Доспехи в поисках трещин, дают ему поесть или попить и помогают... с тем, что вы только что упомянули. Это не лучшая тема для разговора, ваша светлость. Мы обычно не обсуждаем такие вещи.

— И именно поэтому это хорошая тема для разговора, — ответила Шаллан. — Я могу узнать о войнах, Носителях Осколков и выдающихся убийствах в официальных отчетах. Но грязные детали никто не записывает.

— Ну, они действительно грязные, — произнес Адолин, скривившись, и сделал глоток. — Невозможно самостоятельно... не могу поверить, что говорю это... самостоятельно подтереться в Доспехах Осколков, поэтому кому-то приходится делать это за тебя. В такие моменты я чувствую себя младенцем. А иногда просто нет времени...

— И?

Он осмотрел ее, прищурившись.

— Что? — спросила она.

— Просто пытаюсь понять, а не Шут ли вы в парике. Такие шутки в его духе.

— Я не подшучиваю над вами, — ответила Шаллан. — Мне просто любопытно.

И, честно говоря, так и было. Она думала о подобных вещах. Возможно, больше, чем они заслуживали внимания.

— Ну, — сказал Адолин, — если хотите знать, старая военная пословица говорит, что лучше опозориться, чем умереть. Нельзя допускать, чтобы хоть что-то отвлекало тебя от сражения.

— То есть...

— То есть да, я, Адолин Холин, двоюродный брат короля, наследник княжества Холин, обделался в своих Доспехах Осколков. Трижды, и все три раза осознанно. — Он допил остатки вина. — Вы очень странная женщина.

— Если позволите напомнить, — проговорила Шаллан, — именно вы начали наш сегодняшний разговор с шутки о метеоризме Себариала.

— Действительно. — Он ухмыльнулся. — Наша беседа идет не так, как должна бы, не правда ли?

— Это плохо?

— Нет, — сказал Адолин, и его ухмылка стала шире. — На самом деле даже интересно. Знаете, сколько раз я рассказывал ту историю о спасении во время забега на плато?

— Я уверена, вы были весьма отважны.

— Весьма.

— Хотя, наверное, не так отважны, как бедняга, которому пришлось чистить ваши Доспехи.

Адолин захохотал. Впервые он выглядел искренним, проявив эмоции, которые не были запланированы или ожидаемы. Он ударил кулаком по столу, потом жестом попросил еще вина, вытирая слезы с глаз. Его широкая улыбка угрожала снова вогнать ее в краску.