Слова сияния - Брендон Сандерсон

— Дуэли, — поняла Шаллан, наклонившись вперед. — Что происходит, Адолин?

Он, похоже, засомневался.

— Что бы ни происходило сейчас в лагерях, — сказала она мягче, — Джасна ничего не знала. Я чувствую себя удручающе неосведомленной о местной политике, Адолин. Насколько я поняла, между вашим отцом и кронпринцем Садеасом произошла размолвка. Король изменил суть забегов на плато, и все говорят о том, что вы теперь постоянно участвуете в поединках. Но, судя по тому, что мне удалось узнать, вы никогда и не переставали сражаться на дуэлях.

— Теперь все иначе, — ответил он. — Сейчас я сражаюсь, чтобы победить.

— А раньше по другой причине?

— Нет, раньше я дрался, чтобы наказать. — Адолин огляделся и посмотрел ей в глаза. — Все началось, когда моего отца стали посещать видения...

Он продолжил и изложил удивительную историю, намного более детальную, чем она ожидала. Историю предательства и надежды. Историю видений прошлого. Историю объединенного Алеткара, готового выдержать приближающийся шторм.

Шаллан не знала, что и думать обо всем сказанном, однако заключила, что Адолин рассказал ей эту историю, потому что знал о слухах в лагере. Она, конечно, слышала о припадках Далинара и подозревала, что именно совершил Садеас. Когда Адолин упомянул, что его отец хотел возродить Сияющих рыцарей, Шаллан почувствовала озноб. Она поискала взглядом Узора — он должен был находиться недалеко — но не смогла его найти.

Основной сутью истории, по крайней мере, по мнению Адолина, было предательство Садеаса. Глаза молодого принца потемнели, а лицо раскраснелось, когда он поделился тем, как их, окруженных врагами, бросили на равнинах. Похоже, он смутился, когда рассказывал, как их спасла обычная бригада мостовиков.

«Он действительно доверяет мне», — подумала Шаллан, чувствуя волнение.

Она положила свободную руку на его предплечье, пока принц говорил. Невинный жест, по-видимому, поощривший его продолжать, так как затем Адолин тихо объяснил ей, в чем заключался план Далинара. Шаллан сомневалась, стоило ли ему делиться всем этим с нею. Они едва знали друг друга. Но разговор, как ей показалось, снял груз с плеч Адолина, и принц стал более расслабленным.

— Мне кажется, — сказал он, — что этой части плана пришел конец. Предполагалось, что я выиграю Клинки Осколков у остальных, вырву их жала, досадив им. Но я не знаю, сработает ли.

— Почему нет? — спросила Шаллан.

— Те, кто соглашается драться со мной на дуэли, недостаточно важны, — объяснил Адолин, сжав пальцы в кулак. — Если я буду побеждать слишком многих из них, реальные цели — кронпринцы — испугаются меня и откажутся от поединков. Я нуждаюсь в состязаниях более высокого уровня. Но что мне необходимо на самом деле — так это дуэль с Садеасом. Разбить его усмехающееся лицо о камни и вернуть Клинок отца. Однако он слишком скользкий. Мы никогда не заставим его согласиться.

Шаллан обнаружила, что отчаянно желает сделать хоть что-то, что угодно, чтобы помочь. Она чувствовала, что тает от сильного беспокойства и азарта в глазах Адолина.

«Вспомни Кабзала», — напомнила она себе снова.

Ну, Адолин, вероятно, не станет пытаться убить ее — но это не означало, что она должна позволять своему мозгу расползаться кашей в его присутствии. Она откашлялась, оторвав от него взгляд, и посмотрела вниз, на набросок.

— Боюсь, — сказала Шаллан, — я вас расстроила. У меня не очень-то получается очаровывать мужчин.

— Со мной могло бы и получиться... — ответил Адолин, положив свою ладонь ей на руку.

Шаллан скрыла очередной румянец смущения, наклонив голову, и начала рыться в сумке.

— Вам, — проговорила она, — необходимо знать, над чем работала ваша кузина перед смертью.

— Еще один том биографии ее отца?

— Нет, — ответила Шаллан, вытащив лист бумаги. — Адолин, Джасна думала, что Несущие Пустоту собираются вернуться.

— Что? — спросил он, нахмурившись. — Она же даже не верила во Всемогущего. Почему она поверила в Несущих Пустоту?

— У нее имелись доказательства, — сказала Шаллан, коснувшись бумаги пальцем. — Боюсь, многие из них утонули в океане, но кое-что осталось в ее заметках, и... Адолин, как вы думаете, трудно ли будет убедить кронпринцев избавиться от паршменов?

— Избавиться от кого?

— Насколько трудно будет заставить всех прекратить использовать паршменов в качестве рабов? Прогнать их или... — Шторма. Она не хотела начать геноцид, ведь так? Но они были Несущими Пустоту. — …или освободить их или что-то еще. Убрать их из военных лагерей.

— Насколько трудно? — переспросил Адолин. — Навскидку я бы сказал, что невозможно. Ну, или действительно невозможно. С чего бы нам захотелось сделать что-то подобное?

— Джасна думала, что они могут быть связаны с Несущими Пустоту и их возвращением.

Ошеломленный, Адолин покачал головой.

— Шаллан, мы едва можем уговорить кронпринцев вести войну надлежащим образом. Если мой отец или король потребуют, чтобы все избавились от своих паршменов... Шторма! Королевство разрушится в один миг.

Получается, Джасна оказалась права и на этот счет. Неудивительно. Шаллан было интересно увидеть, насколько яростно сам Адолин сопротивлялся идее. Он сделал большой глоток вина и, кажется, совершенно не знал, что сказать.

Значит, настало время отступить. Встреча прошла очень хорошо; она бы не хотела закончить ее на грустной ноте.

— Это всего лишь мнение Джасны, — сказала Шаллан, — но на самом деле я бы предпочла, чтобы о его важности судила светледи Навани. Она знает свою дочь и поняла бы ее заметки лучше, чем кто-либо.

Адолин кивнул.

— Так обратитесь к ней.

Шаллан постучала пальцем по бумаге.

— Я пыталась. Она повела себя не особенно любезно.

— Тетя Навани иногда бывает очень высокомерной.

— Дело в другом, — пояснила Шаллан, просматривая письмо — ответ, который она получила после просьбы о встрече и разговоре о работе Джасны. — Она не хочет со мной встречаться. Похоже, она едва желает признавать мое существование.

Адолин вздохнул.

— Она не хочет верить. Я имею в виду, по поводу Джасны. Вы кое-что для нее олицетворяете — правду, в некотором роде. Дайте ей время. Ей просто нужно погоревать.

— Я не уверена, что это дело может подождать, Адолин.

— Я поговорю с ней, — сказал он. — Вас это устроит?

— Прекрасно, — ответила она. — Как и многое другое в вас.

Принц усмехнулся.

— Мне не трудно. Я имею в виду, если мы наполовину-вроде-возможно-женаты, наверное, нам стоит блюсти интересы друг друга. — Он помолчал. — Впрочем, не упоминайте о деле с паршменами кому-либо еще. Это не то, что может вызвать положительную реакцию.

Шаллан отсутствующе кивнула и поняла, что уставилась на Адолина. Когда-нибудь она обязательно поцелует его губы. Она позволила себе представить этот момент.

О, глаза Аш... Он вел себя очень дружелюбно. Девушка не ожидала подобного поведения от кого-то столь высокородного. На самом деле она никогда не встречала человека его ранга, прежде чем попала на Разрушенные равнины, но все мужчины близкого ему уровня, которых она знала, были жесткими и даже злыми.

Но не Адолин. Шторма, находиться рядом с ним — еще одна вещь, к которой она могла очень-очень привыкнуть.

Люди на террасе зашевелились. Мгновение она не обращала на них внимания, но потом многие стали вставать со своих мест, глядя на восток.

Ах, да. Сверхшторм.

Шаллан почувствовала всплеск тревоги, когда посмотрела в сторону Источника штормов. Поднялся ветер, по террасе пронеслись листья и кусочки мусора. Внизу закончил работу Внешний рынок: свернулись палатки, навесы, закрылись окна. Все военные лагеря приготовились.

Шаллан сунула свои вещи в сумку, поднялась на ноги, подошла к краю террасы и коснулась пальцами свободной руки каменных перил. Адолин присоединился к ней. Позади них люди собирались в группы и перешептывались. Она услышала скрежет железа о камень; паршмены начали задвигать столы и кресла, складывая их, чтобы защитить от непогоды и освободить путь светлоглазым, когда те устремятся в безопасное место.

Светлый горизонт залило тьмой, как будто человек побагровел от гнева. Шаллан вцепилась в перила, наблюдая за полной трансформацией мира. Лозы втянулись, камнепочки закрылись. Трава спряталась в норы. Каким-то образом они знали. Они все знали.

Воздух стал холодным и влажным, и порывы предштормового ветра отбросили назад ее волосы. Ниже и чуть севернее высились кучи мусора и отходов со всех лагерей, их должно было унести штормом. Подобная практика запрещена в большинстве цивилизованных районов, где отбросы могло сдуть на другой город. Но здесь на пути шторма не располагалось других городов.

Горизонт стал еще темнее. Некоторые люди сбежали с балкона в безопасность задней комнаты, вдоволь пощекотав себе нервы. Большая часть осталась, стоя в молчании. Спрены ветра носились в крошечных потоках света над головой. Шаллан взяла Адолина за руку и стала пристально смотреть на восток. Прошли минуты, прежде чем она наконец увидела.