Неопалимые - Сергей Ильичев

А на колокольне не утихал перезвон.

– Ты ступай, Алексей… – сказал, поднимаясь из-за стола, настоятель. – У тебя и без меня дел хватает. Спасибо, что не забываешь нас.

– Что-то я Савву на службе не заметил, – сказал, поднимаясь из-за стола, Алексей.

– Так он на пасеке… Скоро первый мед отжимать будем… Я передам, что ты о нем справлялся…

Алексей, прежде чем покинуть трапезную, подошел к архимандриту под благословение.

Мария и Никита в это время были в саду. Молодой сад, посаженный ею, цвел вишневыми и яблоневыми деревцами. В отдалении были видны гряды с первой зеленью.

Никита, закончив что-то мастерить, окликнул девушку.

– Принимай работу, красавица…

Мария подошла и увидела, как сконструированная Никитой машина типа небольшой мельницы ковшиками забирала воду из ручья и по системе лоточков и емкостей распределяла воду под кусты и между грядками.

Больше всех сие сооружение понравилось Зевсу. Старый пес, как щенок, радостно бегал взад и вперед.

– Молодец! – сказала Мария и поцеловала парня в щеку.

– Мария! – начал вспыхнувший румянцем Никита.

– Что, Никита?

– Выходи за меня замуж… – неожиданно выпалил он.

Девушка внимательно смотрела на него.

– Я ведаю, что тебе Алешка люб… Так ведь он, как и отец, всю жизнь подле государя будет… Что же это за жизнь, когда видеть его будешь несколько ден в году… А я всегда рядом буду… Любое твое желание выполню, на руках носить стану…

В это самое время в сад вошел Алексей, держа в руках полное лукошко окрашенных яиц.

– Христос воскресе! – промолвил он от калитки и шел им навстречу, широко, улыбаясь.

– Воистину воскресе! – ответили вместе Мария и Никита.

– Вот, яичек вам принес от отца настоятеля… – сказал Алексей и протянул лукошко друзьям.

– Давайте мериться… чье яичко самое крепкое окажется… – вдруг предложил Никита.

Друзья переглянулись, и Мария первой взяла яичко красного цвета. Алексей – зеленое. Никита, наоборот, придирчиво выбирал и остановился на голубом.

Никита подставил свое яичко Марии, и та, ударив первой, увидела, что скорлупа ее яйца треснула. Эта победа приободрила юношу, и он решился потягаться с Алешей.

Алексей подставил ему для удара острый конец своего яйца, и… яйцо Никиты от удара разбилось.

Увидев, что он расстроился, Мария улыбнулась и сказала:

– Это всего лишь игра!

Но Никита уже не слышал друзей, он быстро уходил из сада.

Вечером этого же дня в степи сверкала молния. Это был первый дождь в этом високосном году. Грозовые тучи заволокли луну, но, когда разгулявшийся не на шутку ветер ненадолго разгонял тучи, можно было заметить, как по степи, погоняя коней, скакали татарские воины.

Они гнались за одиноким всадником, уходившим от них.

Незнакомец, доскакав до высокого берега Днепра, пришпорив коня, заставил его прыгнуть в воду. Но когда голова всадника показалась над водой, он, оставив коня, неожиданно поплыл к берегу, с которого только что спрыгнул в воду.

Подскочившие к реке татарские всадники спешились… Но когда они увидели, что конь плывет по реке один, то поняли, что тот, кого они преследовали, очевидно, при падении в воду погиб. И, немного покрутившись на берегу, повернули назад.

Но вот из песка показалась рука, потом вторая… и, отгребая от себя песок, показалась голова знакомого нам татарского купца, который был у Перекопской крепости, когда туда привезли молодую жену боярина Ногина.

Он встал на ноги, скинул цветастый халат и, войдя в воду, поплыл к противоположному берегу широкой реки.

Вскоре, справившись с течением, беглец выбрался на берег и, проходя через высокий и густой камыш, наткнулся на шалаш, забрался в него и, утомленный, сразу же и крепко уснул.

Утром следующего дня к дому куренного атамана двое казаков подвели связанного человека. Это был купец с голым торсом и в турецких шароварах. Укрытие, на которое он в ночи наткнулся, было сооружено для наблюдения за противоположным берегом. И рано утром казачий наряд, подойдя к своему шалашу из тростника, наткнулся на спящего в ней старика.

– Заблудился, Саид? – весело спросил старика молодой казак с обнаженной саблей в руке.

Стоявший рядом казак, хоть и был старше, но и он не сдержался, фыркнув от смеха.

– Слово и дело государево! – промолвил в ответ пойманный купец. – Отведите меня к вашему атаману.

Казаки переглянулись. Тот, что был постарше, молча развязал кушак, которым подпоясывался, и завязал с его помощью незнакомцу глаза. А затем, оставив напарника в дозоре, повел старика-купца за собой среди высоких камышей по лишь ему одному знакомым тропам, чтобы вывести к хате-куреню, в которой жил куренной атаман.

Из куреней, что были рассыпаны как грибы, увидев гостей, уже вышли любопытные казаки. Один из них, очевидно, приближенный к атаману, вошел в дом и вскоре же вышел, но уже вслед за рослым казаком с поседевшими усами и с саблей на боку.

Сопровождавший татарина казак подошел к атаману и что-то сказал ему на ухо.

– Развяжите глаза… – приказал атаман.

И когда его приказание было исполнено, он какое-то время внимательно вглядывался в незнакомца.

– Говоришь, слово и дело государево? – спросил его атаман так, чтобы все слышали.

По толпе прошел удивленный говор. Ну да вы и сами знаете, что в Запорожье собрались не только казаки, но и сбежавшие из-за Перекопа русские пленники, разоренные опричниками крестьяне и мелкие дворяне, а также русские из захваченных литовцами земель, превращенные там в рабов. Все они нашли за днепровскими порогами родной дом и неприступную крепость.

– А ну, перекрестись… – вдруг раздался чей-то голос.

Купец обернулся на звук и увидел выступившего из толпы православного попа.

Атаман улыбнулся и говорит:

– Слышишь, что святой отец говорит? Осени себя животворящим крестом Христовым!

И все увидели, как купец медленно и с достоинством наложил на себя крестное знамение.

– Добро! – прогудел батюшкин глас.

– Говори теперь, что за дело у тебя к государю? – уже более серьезно спросил незнакомца атаман. – Да говори правду, как пред Богом…

Незнакомец оглянулся, но делать нечего, ему была нужна помощь, следовало говорить этим людям правду.

– Войско крымского хана к походу на Москву собирается. Султан своих янычар дал. Девлет-Гирей всю орду поднимает.

– О сроках известно? – вопрошал атаман.

– На праведника Евдокима Каппадокийского должен на Москве уже быть…

Тревожный говор прошел по толпе казаков.

– Помощь мне твоя, атаман, нужна… – просит далее незнакомец. – Коня бы мне, на своих ногах упредить царя не успею. Да и не только царя… Девлет-Гирей уже в прошлом году Москвы не пожалел, а сейчас на всю Европу зарится…

Атаман оглядел стоящих вокруг казаков.

– Ну, что скажете? – спросил он своих товарищей.

Курень в этот момент взорвался криками согласия.

– Знамо, упредить Москву надо… – отозвался на вопрос атамана молодой казак с чубом.

– И десяток казаков для сопровождения дать, – согласно промолвил тот, что стоял с ним рядом и был постарше.

– Они и лошадей обратно пригонят, еще ли что случится… – прозвучал басовитый и узнаваемый голос хохла.

– И ему в пути заступа будет… – как бы подытожил сказанное поп.

– Добро! – промолвил атаман, и курень на глазах ожил.

Незнакомец, окруженный пожилыми казаками, отвечал на их вопросы, несколько молодых казаков, которых атаман определил в сопровождение старика-татарина, уже набивали походные котомки всяким харчем, а другие, прихватив арканы, отправились ловить коней в табуне.

Через некоторое время, сходя с крыльца и подводя незнакомца к оседланному коню, атаман сказал, обращаясь к незнакомцу.

– Всего два дня, как с Хортицы гонец царский уехал. Чуть припозднился ты… Три дня с кошевым атаманом переговоры вел. Говорил, что царь Иоанн Васильевич нас, запорожских казаков, на свою царскую службу желает взять и жалованье будет платить. А посему, ежели война случится, вместе воевать будем… Твое дело, старик, теперь успеть упредить Москву.

А когда увидел, с какой легкостью «старик» вскочил в седло, то понял, что не простой сей незнакомец, ох не простой…

Выступивший вперед священник широким крестным знамением благословил казаков. И отряд из десяти казаков и старика-купца выдвинулся в дальнюю и опасную дорогу.

Несколькими днями позже загудела степь. Орда собирала своих вассалов. Чтобы проехать через лагерь, раскинувшийся в степи, нужен был почти целый день. Князья и мурзы, ханы ногайские, астраханские, казанские и азовские приводили свои армии и разбивали станы. Отдельным лагерем стояли турецкие янычары. Вечерами, везде, куда только доставали глаза, горели костры, что создавало впечатление, что само небо перевернулось.

В огромных котлах варилось мясо, и тут же лежали конские окорока и бараньи туши. Слуги только успевали наполнять чаши… Воины рвали мясо зубами и руками, стараясь поглотить его как можно больше, так как верили в особую чудодейственную силу сочного мяса с кровью, делавшего их, как им казалось, бесстрашными в боях.