Проект Садовник. НАЧАЛО - МУЛ

цели, попав прямо в яблочко. Даже, если бы вместо этого преступления состоялось моё знакомство с рукодельницей Ильзой Кох (эсэсовка из лагеря Бухенвальд, которая занималась изготовлением перчаток, сумочек, абажуров из кожи понравившихся ей заключенных, с которых сдирали её заживо, чтобы не попортить материал), эффект воздействия был бы намного меньше. В Хатыни я готов был бы пойти на всё, даже заключить кровавую сделку с дьяволом, чтобы спасти людей и наказать эсесовцев за это жуткое действо. Мне наглядно показали, что прими я предложение с инициацией, изменение хода событий было бы лёгкой задачей и зависело только от моего желания.

И это, как я понимаю, была только первая демонстрация. Последующие испытания, чтобы помочь мне принять правильное решение, будут намного более жестокими и доходчивыми. Кто знает, каких высот инферно, достигло развивающееся человечество во множестве миров. У меня не было выбора. Мне сделали предложение, от которого я никогда не смогу отказаться. Даже моя смерть приведёт к автоматической инициализации, а сойти с ума мне не дадут. Тяжело поднявшись с кровати, я доковылял до своей тумбочки и достал из её глубины розовый девайс, о котором не хотел даже вспоминать. Номер Марии, набранный из телефонной книги смартфона, ответил сразу же, как будто она сидела, и только ждала моего звонка в три часа ночи.

— Привет сестрёнка! Как дела? Что так долго не звонила? — послышался её весёлый голос на фоне смеха, криков и задорной танцевальной музыки.

— Приезжай, пожалуйста — только и смог проговорить я. — Мне очень хреново.

— Выезжаю! Жди! — и в смартфоне зазвучали сигналы отбоя.

Глава 4 Выбор

Встречать девушку, хоть и являющуюся, по её собственным словам навороченным компьютером, в трусах и майке было не прилично. Положив смартфон на тумбочку и нацепив, спрятанные за мокрой одеждой под кроватью тапочки, поковылял в умывальник, чтобы привести себя в более менее приличный вид. В здании общаги стояла такая тишина, что около двери моей комнаты было слышно, как капает вода в раковине плохо закрытого крана. Слава богу, храпунов, на этаже где я жил, не было. Межкомнатная акустика была великолепной, и от их ночных концертов, если бы они были, можно было бы повеситься. Не первый год живём, знаем, имеем опыт. Подойдя к лестнице, я присушился. На пятом тоже было тихо. Сабантуйщики закончили гудеть, и приступили, скорее всего, к дегустации главного украшения праздничного вечера — клубнички. Бог им в помощь и весёлого пробуждения.

Умывшись и причесавшись, глянул на себя в большое зеркало, висевшее на стене, рядом с дверью в коридор. Видок еще тот. Меня прямо сейчас можно снимать в фильме, с участием вампиров, зомби и другой нечисти, а затем выдвинуть на получение Оскара за лучший грим. В уколах, которыми меня угостили медработники, скорее всего, присутствовало успокоительное, так как меня перестал колотить озноб и немного успокоились нервы, только в груди осталась тупая ноющая не проходящая боль. Вернувшись в свою комнату, я первым делом, вытащил из под кровати, свои мокрые трусы и майку и засунул их куда подальше, а затем застелил обе кровати, притом свою еще совсем мокрую. Только успел натянуть на себя джинсы, как услышал настойчивый стук в дверь, которая затем открылась и в комнату вошла Мария.

Я автоматически посмотрел на часы. С момента моего с ней разговора прошел всего один час. С учетом того, что между Москвой и Тулой чуть больше двухсот километров, а шума двигателей летающей техники за окном не было слышно, то прилетела она, скорее всего на метле. А что? С неё станет, да и прикид у неё был подходящий. На неё была надета белая маечка с короткими рукавчиками, которая спереди была разукрашена пиктограммой с вписанным в неё черепом. Внизу она плавно переходила в коротенькую юбочку в чёрно красных тонах. На ногах высокие, почти до коленок, мягкие сапожки с ремешками и примерно семисантиметровым каблуком. По моему мнению, на таких, не только ходить, но и стоять невозможно. Завершающими штрихами образа были: черные чулки в крупную круглую сетку, черный кожаный ошейник, нарукавники в поперечную черно-красную полоску и обыкновенные перчатки без пальцев, в которых спецназовцы ходят на задание. Длинные черные густые волосы собранные в два хвоста, были украшенные красными прядями. Это чудо девушка оглядела меня, молча взяла за руку, посадила рядом с собой на кровать, обняв меня за плечо и с силой прижав к себе, сказала, только одно слово: — Рассказывай.

Услышав это, я заплакал. Не знаю, она сделала это по наитию, или покопалась в моей памяти, но так поступала в детстве моя мама, когда хотела меня успокоить и поддержать, видя, что её сыну очень, очень плохо.

Я подробно рассказывал Марии о событиях, произошедших со мной в Хатыни, и крупные слезы текли по моему лицу, но с каждой слезинкой, выкатившейся из моих глаз, отступала, мучившая меня боль. Она не спрашивала, не уточняла, а просто молча слушала моё повествование, не перебивая, и за это, я был ей бесконечно благодарен. После окончания рассказа, когда у меня высохли слёзы, и я окончательно успокоился, за окном уже светало. Резидент Наблюдателя встала с кровати и сухо сказала:

— Одевайся. Я не хочу светиться здесь с тобой в таком виде. Поедем в номер гостиницы, где мы первый раз с тобой беседовали. Там я приведу тебя и себя в порядок. Я, так поняла, что ты почти готов к принятию решения. Тебя нельзя заставить, но это не игра, и наш выбор относительно твоей кандидатуры, до того момента, когда локальное время этой кальки не совпадёт с датой изъятия тебя из мира Альфа-ноль, нельзя изменить. А это значит на тебя продолжиться давление Наблюдателя. Потом, у тебя появиться выбор: либо остаться здесь, либо вернуться в мир Альфа-ноль в момент изъятия, плюс бесконечно малый отрезок времени. Но, на данный временной промежуток, нам обязательно нужен Садовник, и поэтому тебе теперь никак не отвертеться. Брось капризничать, как маленький, ты же взрослый, умудрённый опытом мужик, который всё понимает, и начинай готовиться к решению по инициализации. В гостинице мы обсудим все нюансы.

Её монолог полностью подтвердил те выводы, к которым я до этого пришел. В этой ситуации у меня не было выбора. С меня не слезут, и мне всё равно придётся