Любопытная - Жозефен Пеладан

– Сколько же вам лет? – растерялась Поль, услышав о столь значительном числе любовников у столь молодой девушки.

– Почти двадцать – и ни одной иллюзии на счет мужчин.

– Я хотел отослать вас, Феми, чтобы объяснить моему дорогому кузену, что являет собой это кафе. Но вам лучше моего известны его тайны…

– Тайны этого кафе – секреты Полишинеля.

– Есть сотни тысяч Полишинелей, Феми. Девушка, которая благоволит к студентам, не имеет ничего общего с той, что любезна к сенаторам! Мой кузен только что окончил семинарию и ничего не знает – ему следует обо всем рассказать…

– В этом случае, он…

Она засмеялась.

– Почему вы смеетесь? – спросила Поль. – Вы находите это столь невероятным? Или просто смешным?

– Это весьма необычно, но все же возможно. Но прежде смешно: не говорите об этом никому – в Латинском квартале вам не дадут покоя. На вас станут показывать пальцем, и женщины не пожелают с вами знакомиться – кроме меня…

Поль была ошеломлена ее словами – невинность считалось позором. После речей Небо́, называвшего ее «принцессой целомудрия», Латинский квартал готов бы высмеять ее невинность словно уродство!

Небо́ догадался о ее мыслях.

– Вас удивляет это желание всех уравнять – потребность демона, демократа и всякого падшего существа низвести любого до уровня своего падения? Человек неизменно преследует того, кто не похож на него, особенно если этот непохожий отличается от него в лучшую сторону; студенты бесчестным образом исковеркали и утратили целомудрие – теперь они не желают, чтобы его сохранили другие.

– Как же вы пришли к дурной жизни? – спросила принцесса.

– Как и другим, мне было любопытно узнать, о чем с утра до вечера твердят торговцы у магазинов. Однажды меня обокрали. Это не было так уж забавно, но я быстро поняла, что могу извлечь из этого выгоду – будучи ленивой и ненасытной, я пошла по пути любовных приключений… Для девушки лучше питейного заведения не придумать – разве только жизнь содержанки на правом берегу Сены. Сюда я прихожу на закате дня и ухожу глубокой ночью, отдавая хозяину пятнадцать франков в день. Вместе с чаевыми – ни много ни мало, четверть каждой второй кружки вина – я зарабатываю два луидора в день. Добавьте к этому ночи, проведенные с клиентом, и деньги, которые удается положить себе в карман.

– Вы воруете? – спросил Небо́.

– Возвращая мелкую монету, я залезаю в карманы – особенно тех, что пьяны. За десять франков я позволяю украдкой прикасаться к своему телу. Мне нравится, как мелкие серебряные монеты соскальзывают в глубокий вырез моего платья. Долгим поцелуем я выпрашиваю монету, зажатую между зубами мужчины… Я также коллекционирую шутки, кошельки и драгоценности. Возьмите! – она сняла с пальца мужской перстень и протянула его Поль.

– Герб герцога Шуази! – воскликнула Поль.

– Это аристократ, он подарил мне и эту вещь – я храню здесь табак.

Девушка достала из сумочки кошелек с фиалками, узором вышитыми по жемчужному золоту. Поль с изумлением взяла его в руки.

– Это подарок Бланш – его невесты и моей подруги! – шепнула она Небо́.

– Этот мужчина целовал вас?

– Никогда! – гордо ответила девушка. – С ним я разыгрывала неприступность! Есть мужчины, от которых можно получить многое, не давая ничего. Шуази я приручила – он целовал мне руку, а однажды я заставила его на коленях просить прощения за то, что он назвал меня…

Поль услышала слово, которым Шуази однажды назвал ее саму – ничуть не покаявшись перед ней, он публично просил прощения у проститутки!

– Продайте мне этот кошелек.

– Я отдам его вам за поцелуй.

– Такую цену я не стану платить и за целый Париж! – с высокомерием ответила принцесса.

– Для семинариста вы чересчур горды и красноречивы!

Очарованная красотой принцессы, Феми протянула ей кошелек. Принимая вещицу из руки девушки, Поль не пожелала коснуться ее пальцев, и та заметила ее движение.

– До чего вы жестоки! – прошептала Феми, внезапно погрустнев.

– О чем обычно говорят между собой студенты?

– Чаще всего – о своих болезнях.

– Что же они – все больны?

– Почти все, если только не излечились, но в Латинском Квартале это невозможно.

Принцесса не понимала, что имела в виду девушка.

– Все вокруг производят впечатление здоровых молодых мужчин!

– Это лишь ваше впечатление – кроме вновь прибывшего высокого брюнета, я бы не поручилась ни за одного из них… Сквернее всего то, что они принимают свои лекарства всюду, растворяя их в вине.

Поль поняла, о каких болезнях шла речь, и ей стало неприятно.

– Вы наверняка хотите знать, длячего все эти груды опилок и лопаты в углах зала? – продолжала девушка.

– Да, – ответил Небо́. – Для «больного дурной болезнью» Рюбампре, поднимающегося в спальню Корали… Я рад вашему обществу, Феми, но мы не пьем вина. Вы же могли бы…

– Благодарю вас, красота вашего спутника пьянит меня не менее.

– Вам следует гордиться! – шепнул Небо́ Поль. – Вы превращаетесь в мадемуазель де Мопен! Вы уже покорили Розетту!

– Расскажите нам о здешних девушках, – сказал Небо́, обращаясь к Феми.

– О них нечего рассказывать – достаточно просто смотреть. Справа – пышнотелая Ортанс роется в карманах маленького восторженного блондина. Анастази изображает недотрогу, как я с герцогом Шуази: она хочет завладеть его письмами к ней, чтобы шантажировать, когда тот женится. Мария – та, что в самом центре – хохочет от души и пьет не в меру, она – настоящий Роже Бонтан105 этого заведения. Белокожая Жюстин уже вторую неделю мучает своего спутника – это продлится до тех пор, пока она не встретит совсем юную девушку, и та не вызовет у него желания. Рыжеволосая Фелисите, которую вам, должно быть, непросто разглядеть – столь плотно ее приятели обвились вокруг нее, – самая алчная до денег, она содержит любовника – актера из театра Гренель. Худышка Сесиль относит заработанное в сберегательную кассу – она хочет уехать в деревню… Катрин же все время пьяна. Я же пью только, когда мне платят – или когда не могу выбросить из головы щекотливую затею.

– Хотите увидеть спартанское зрелище, Поль? Захмелев, вы наверняка становитесь еще привлекательнее, Феми.

– Если ваш друг ответит на мой поцелуй, я готова выпить столько, сколько он пожелает.

– Больше никогда не произносите вслух подобную дерзость.

Поль произнесла эти слова со столь властным видом, что растерявшаяся девушка пробормотала:

– Мой принц! Скажите только, что это доставило бы вам удовольствие! Нет? Что ж, я все же стану пить, но опьянею от вашей красоты.

– Десять кружек вина! – приказала девушка и замолчала.

Когда принесли вино, она поставила кружки в ряд и расположилась напротив принцессы.

– За твои глаза! – произнесла она.

Она пила вино медленно, глядя Поль в глаза.

Она взяла вторую кружку:

– За твои губы!

С каждым глотком ее взгляд все более затуманивался. Выпив все до последней капли, она откинулась на спинку стула – ее тело дышало страстью, слова же все жарче и смелее раздевали Поль как мужчину.

Небо́ внимательно наблюдал за пьянеющей девушкой, чьи фантазии пьянили сильнее вина. Выражение лица его было серьезно. За десятой кружкой она облокотилась о столик, положив подбородок на ладони, и стала говорить Поль нежные слова – смесь детских сентиментальностей с непристойностями. Хмельной дурман странным образом обострил ее проницательность – она называла принцессу поочередно «любимый» и «любимая». Ее нежный и глуповатый смех сменился слезами.

– Давайте уйдем отсюда, – попросила Поль – ее тело дрожало, а мочки ушей алели.

Небо́ положил на столик луидор, они встали и быстро покинули питейное заведение, не оставив опьяневшей девушке времени произнести ни слова.

– Должна ли я признаться вам, Небо́, что эта девушка вызвала во мне волнение, и я этого стыжусь…

– Ваше признание не столь серьезно, а чувство неловкости – необоснованно. Вы похожи на человека, опустившегося на песок морского берега и не ждавшего накатившейся на него волны. Не зная законов прилива, вы проявили неосторожность. У вас небольшой жар – вы слишком долго стояли под бьющей струей желания. Вы – целомудренны, и невинность, которую древние справедливо считали палладиумом106, есть самая надежная броня, но лишь тогда, когда объемлет сильный разум, подобный вашему. И все же помните: горячие слова обжигают, развратные прикосновения могут запачкать. Бегство перед голосом плоти, к которому призывают святые, оправдано отнюдь не непостоянством разума – поднявшись над земными волнениями, человек не заблуждается более в сущности порочной страсти. Оно отвечает законам природы, устремляющим птенца в глотку удава и поколебавшим принцессу Рязань, позволившую падшей женщине окунуться в ее глаза и взволновать ее своими словами. Вы ощутили, как едва усилившийся жар тела может лишить целомудрия – сознание того, что девушка с бессмертной душой может обжечь своим желанием сильнее небесной звезды, привело вас в изумление!