Тайна красного чемодана - Анри Магог

– Боже! Боже! – голос ее прервался.

– Узнаете? Не правда ли? – произнес Дольчепиано. – Это «его».

Он прошептал несколько слов, которых я не расслышал.

– Да… – пробормотала она. – Да… узнаю… Но каким образом?

– Тише! – сурово произнес он.

Тут я не выдержал и, отодвинув часть занавески, заглянул в комнату. Я еле-еле удержался, чтобы, в свою очередь, не вскрикнуть от изумления. Дольчепиано – это действительно был он – стоял перед сидевшей на скамье Фин и, сняв очки, точно гипнотизировал ее взглядом. На лице молодой женщины застыло выражение ужаса. Но меня поразило не это. Перед ними на столе стояла пара старых, пыльных сапог, тех самых, которые мы нашли в туннеле и взяли с собой по предложению Дольчепиано. На них-то и смотрела с таким ужасом вдова Титэна.

Я был уверен, что итальянец не заметил легкого движения занавески, тем более что его глаза были все время устремлены на молодую женщину, как вдруг внезапно раздавшийся голос заставил меня вздрогнуть.

– Входите, входите, мистер Вельгон, вы здесь не лишний. Я нервно отдернул занавеску и вошел в комнату.

– Я не думал, что вы здесь, – пробормотал я. Он небрежно пожал плечами.

– Интересное дело. Не желая навязывать вам своих советов, я пробую свои силы самостоятельно.

В его голосе прозвучала насмешка. Он прошел взад и вперед по комнате, окидывая ее внимательным взглядом.

– Да, это всего-навсего пара старых, грязных сапог, – сказал он на ходу, – но они наводят на глубокое размышление. Не правда ли, мистер Вельгон?

Я еле сдерживал свое раздражение.

– Конечно! – ответил я многозначительным тоном. – И если бы я сказал вам все, о чем думаю, вы были бы весьма удивлены.

– Вы ведь меня уже один раз удивили, мистер Вельгон! – усмехнулся он.

Настало молчание. Фин смотрела на нас с недоумением.

Я тщательно искал объяснение всему происходившему и не мог придумать, как доказать наглому автомобилисту свою прозорливость и его неуместную бесцеремонность. Но, прежде чем я успел остановиться на том или другом способе, чья-то тяжелая рука ударила меня по плечу и у самого моего уха раздался громовый голос:

– Что вы тут делаете?

Я обернулся и очутился лицом к лицу с еле переводившим от ярости дыхание Саргассом. Он сразу узнал меня.

– А! Да это мой молодой человек. Ну, что ж? Сам виноват!

В голосе его прозвучала угроза.

В одно мгновение я был на другом конце комнаты, защищенный столом, и, опустив руку в карман, нащупал револьвер.

В то же время я взглянул в сторону Дольчепиано, заинтересованный, как он поступит. Но итальянец бесследно исчез, вероятно, успел проскользнуть в раскрытую дверь.

– Тем лучше, – подумал я. – Ну-ка, кто сильнее, господин Саргасс, вы или я?

Я не спускал с него насмешливого, почти вызывающего взгляда. Он сделал несколько шагов вперед и очутился около стола, на котором стояли сапоги. Сначала он их как будто не заметил, но мало-помалу в его сознании, видимо, начала происходить какая-то работа и лицо его стало постепенно принимать все более и более ужасное выражение. Я понял, что он узнавал эти сапоги, и их вид, по той или другой причине, приводил его в ярость. Наконец, он не выдержал.

– Это вы принесли? Это вы? – закричал он не своим голосом.

Я хотел ответить, но Фин меня перебила.

– Это сапоги… – начала она.

– Молчать! – замахнулся на нее отец.

Но это было слишком поздно. Я понял, в чем дело. Фин узнала сапоги. Они, очевидно, принадлежали ее отцу, который одолжил их своему сообщнику. Или, наоборот, тот взял их без спроса, чтобы подозрение пало на Саргасса.

Состояние возбуждения, в котором он находился, видимо, пробудило в нем непривычную деятельность мозга, так как он вдруг словно прочел мою мысль.

– Что же это доказывает? – закричал он, кидая на меня угрожающий взгляд. – Это просто-напросто старые сапоги.

– Это доказывает, – спокойно произнес я, – что не следовало их «ему» одолжать.

Я попал в цель. Он дико вскрикнул и, схватив висевший на стене топор, замахнулся на меня.

В ту же минуту я выхватил из кармана револьвер и навел на него. Между нами по-прежнему был стол.

– Бросьте эту игрушку, господин Саргасс, – спокойно сказал я. – Я сильнее вас.

Он не двинулся с места, едва переводя дыхание, как зверь, готовый броситься на свою добычу.

Молодая женщина решилась подойти к нему и взяла у него из рук топор.

– Вот и отлично! – сказал я. – Теперь мы можем спокойно поговорить. Вы напрасно сердитесь. Разве вы не свободны одолжить свои сапоги кому угодно и даже покупать для своих друзей билеты до Месклы…

Глаза Саргасса снова заметали молнии.

– Что это еще значит? – процедил он сквозь зубы.

– Ничего! – ответил я. – Просто вы очень услужливый человек. Но это никого не касается.

– В особенности вас! – проворчал он. – И я советовал бы вам не вмешиваться в мои дела.

Продолжая говорить, он незаметно двигался вокруг стола, стараясь уменьшить между нами расстояние, но я все время не спускал с него глаз и по-прежнему сохранял дистанцию, так что в конце концов мы только поменялись местами: я оказался между столом и дверью, а он спиной к очагу. Я по-прежнему держал револьвер в руках.

– Значит, – коротко заметил я, – вы не хотите сказать мне его имя?

– Чье имя? – пристально посмотрел он на меня.

– Имя того, кому вы одолжили эти сапоги и для кого брали билет на станции.

Он рассмеялся каким-то странным смехом.

– Ищите, сколько хотите, не найдете.

– Как знать! – возразил я. – Может быть, найду и не только это а еще что-нибудь.

В его глазах мелькнуло беспокойство.

– Например, материи, которые были в чемодане господина Монпарно. Я знаю, где они находятся.

Он сразу перестал смеяться.

– Знаете? – тревожно спросил он.

– Знаю, – уверенно повторил я. – И если вы мне не откроетесь сами, я возьму их без вашего согласия.

Он снова хотел броситься на меня, но дочь силой удержала его на месте.

– Попробуйте только! – зарычал он, угрожая мне кулаками. – Попробуйте. Я вас убью!

Я стоял у самой двери, касаясь спиной занавески. Вдруг я почувствовал, что меня кто-то дергает, и чей-то голос прошептал мне на ухо:

– Пойдемте. Довольно!

Действительно, Саргасс был теперь способен на все. Его последние слова были равносильны признанию. Я мог спокойно уйти. Поэтому я внял совету Дольчепиано и выскользнул за дверь.

Он схватил меня за руку.

– Бежим! Я потом вам все объясню!

Я, не отдавая себе отчета, покорился этому странному человеку и, сбегая с горы, слышал позади себя громовые раскаты голоса Саргассы и крики его дочери.

– Он ее бьет! – воскликнул я, останавливаясь.

– Этого надо было ожидать, – равнодушно ответил мой спутник. – Вы играете в опасную игру.

– А в какую игру играете вы сами? – ядовито произнес я.

– В ту же, в какую и вы, – улыбнулся итальянец, снова заставляя меня бежать. – Мне кажется, что мое вмешательство было не лишним и моя уловка удалась?

– Какая уловка!

– А сапоги! Не будь их, вам едва ли бы удалось добиться признания Саргасса. А теперь он у вас в руках! Его слова имеют огромное значение.

Я не знал, что и думать. Что это, мистификация или искренность? Имел я дело с врагом или с союзником? Не хотел ли он только усыпить проснувшиеся во мне подозрения?

Продолжая бежать, мы спустились наконец на дорогу и увидели ожидавший нас автомобиль. Сверху не доносилось ни одного звука.

– Пусть он немного успокоится, – снова сказал Дольчепиано. – Мы еще навестим его. Если позволите, я вам дам один совет… И на этот раз более ценный.

– Хорошо, – согласился я. – Но вы должны объяснить мне…

– Все, что хотите! Не сердитесь, мистер Вельгон. Ведь мы же с вами друзья!.. Искренние друзья, – повторил он, подсаживая меня в автомобиль, который тотчас же двинулся в путь.

Друзья! Мне как-то плохо верилось теперь в это.

Глава VII

Пузырек с клеем

Мы медленно двигались по дороге к Пюже-Тенье. Я находился в самом отвратительном настроении духа, и мой спутник, видимо, это чувствовал.

Чем более я раздумывал о событиях сегодняшнего дня, тем более приходил к убеждению, что я вел себя, как мальчишка. Разгадка мучавшей меня тайны была почти в моих руках. Но я не сумел этим воспользоваться. Мало того, мне казалось, что Дольчепиано понимал во всей этой истории гораздо больше меня. Как неопытный стрелок, я пропускал крупную дичь, подбирая только ничтожных жаворонков.

Главной причиной своей неудачи я считал автомобилиста, хотя должен был сознаться, что он действовал с гораздо большей ловкостью, чем я.

– Что с вами? – воскликнул наконец Дольчепиано. – Чего вы надулись?

– Это ваша вина, – сухо ответил я. – Ваше вмешательство испортило весь мой план.

– Простите, – смущенно произнес итальянец. – Я только хотел вам помочь.