Спокойный Ваня - Павел Кожевников

состава метки опять поменяются.

— Теперь дошло. — Кивнул я. — От метки зависит, какой мир окажется за туманом.

— Точно! — Удовлетворённо кивнул Василий. — Теперь вернёмся к твоему вопросу о численности. За туманом открываются опасные места. Практика показала, что чем больше народу на этой стороне тумана, тем сильнее противодействие с той. Причём разные группы могут ходить каждая в своё место, но если здесь они живут рядом, то Аберрация считает их одним отрядом и противодействие создаётся соответствующее. Поэтому группы штрафников вокруг Аберрации располагаются на удалении друг от друга, и контакты между ними запрещены. Оптимальная численность группы — 12–15 человек, то есть отделение.

— С совсем маленькими группами тоже проблемы, как я понимаю? — Сделал я логический вывод.

— Правильно понимаешь. Есть минимальный порог противодействия, который мелкие группы редко преодолевают. Одиночки, выжившие в Аберрации, — явление вообще исключительное.

— Значит, содержание под стражей мелкими группами, тоже связано с метками? Чтобы Аберрация нас не воспринимала как часть большой группы?

— Верно. Нас ещё в лагере возле тумана оставят в покое на неделю, перед первым заходом.

— Но поезд… — Начал я возражать, но был прерван.

— Здесь всё продумано. Думаешь, просто так всяких штрафников перевозят на дорогущем экспрессе? Этот вагон стоит дороже купейных высшего класса.

* * *

В Воркуте поезд стоял дольше. Целых семь с половиной минут. Поэтому разгрузиться успели без особой спешки. Особенно учитывая отсутствие вещей у штрафников. Я, в каком-то смысле, был самым богатым среди них со своими антимагическими кандалами.

На улице было свежо. В моём мире Воркута находилась за полярным кругом. Вряд ли здесь её основали в другом месте. Нас парами выгоняли на отдельно располагающийся плац и предлагали самим выбрать место для стояния.

На асфальте краской были нанесены окружности, за границы которых нам запретили выходить после того, как мы зайдём внутрь. В каждом круге было написано своё число. Я выбрал 44 и затащил в него Василия, хотя он упирался и говорил о числе смерти.

— Не надо выглядеть суеверным японцем, если ты православный русский. — Попенял я ему. — Здесь с меня снимут эти побрякушки или так и буду в них ходить?

— Должны. В Воркуте проживает много магов. Не самая законопослушная публика. — Всё ещё недовольно ответил Василий. — Значит, должны быть соответствующие средства сдерживания.

Словно услышав наш разговор, от небольшой кучки чиновников и военных, стоящих на краю плаца, отделился пожилой мужчина и направился прямиком к нам.

— Вытяни руки вперёд. — Потребовал он, быстро прикоснулся к браслетам небольшим устройством, отчего те расстегнулись и упали на землю. — Теперь ноги поднимай. Не собираюсь я перед тобой кланяться.

— Как? — Удивился я. Цепь на ногах была специально сделана короткой. Идти можно, а бежать уже не получится. Не то что ноги задирать.

— Каком кверху! Ложись на землю и поднимай ноги вверх!

— А не пошёл бы ты… в пешее эротическое путешествие! — Мне хоть и пофиг, но чувство гордости у меня есть. Валяться на земле перед каким-то старым пердуном я не собирался.

— Э-э-э… Что ты сказал⁈ — Разозлился тот. — Да я тебя в порошок сотру прямо здесь, незачем такую шваль в Аберрацию тащить.

— Приступай! — В упор глядя на мага, вмешался Василий. — Посмотрим, сколько ты продержишься на его месте.

Маг попытался выдержать взгляд парня, но не смог.

— Подними одну ногу, насколько позволяет цепь. — Буркнул он мне.

Я выполнил просьбу. С наигранным кряхтением маг наклонился и разомкнул браслет, при этом он вроде как неловко толкнул меня, рассчитывая на моё падение из неустойчивого положения. Я устоял, но его просьбу поднять вторую ногу повыше выполнил очень прилежно. Моя пятка замерла в сантиметре от его лица. Шлепанец не слетел, но щелкнул мага по носу

Упавший от неожиданности на пятую точку маг, грязно выругался. Не переставая сыпать бранью, чем вызвал у Василия только гримасу презрения, он снял последний браслет и ушёл, волоча кандалы за собой.

— Правда, мог убить? — Поинтересовался я у Василия.

— Да куда ему. Даже на поддержание своего здоровья ему сил не хватает. В Аберрацию отправлять его, конечно, не будут, но по голове, в случае нападения на штрафника, точно не погладят.

Глава 7

Интерлюдия третья. Разговор в поезде

— Для меня непонятно, как сочетается возможность стать магом в Аберрации и при этом есть запрет магам на её посещение. — Спросил я, когда автоматика вагона доставила в наше купе два пакета с едой.

— Прямого запрета нет. Однако маги в Аберрации не выживают. Причём погибает не только маг, но и вся группа, с которой он зашёл.

— Продолжай. — Поощрил я попутчика, отдав ему свои галеты из сухпайка. На мой вкус, они были чересчур сладкие и больше напоминали печенье.

— Достоверно установлено, что все люди в той или иной степени маги. Просто у одних дар спит, не раскрыв своих способностей, а у других этих способностей, как слёз у тараканов.

— Тараканы не плачут. Им нечем. — Вставил я.

— Я образно. — Отмахнулся Василий. — Аберрация помогает раскрыть спящие магические способности. Не сразу и не у всех. Поэтому после каждого выхода проводят проверку.

— Получается, можно раз за туман сходить и отправиться на свободу?

— Размечтался. Жалко, что ты не мусульманин. Могли бы поменяться. — Вася вздохнул, глядя на свиное рагу в соусе, которое досталось мне. Ему в этот раз досталась баранина. Судя по всему, довольно жёсткая.

— Специалист по риторике тебе попался хреновый. Поэтому жуй, что дают, и рассказывай более внятно. — Урезонил я его. — И я не про набитый рот говорю.

— Не раскрывается дар за один заход. Если он у тебя не проявился в обычной жизни, то с помощью Аберрации тоже раскроется не сразу.

— Вон, оказывается, какая заковыка получается. — Я задумался, формулируя следующую мысль. — Штрафник, ставший магом, обретает свободу, но ведь он попал в штрафники за преступление. Нет опасений, что освободившись, он примется за старое с новыми силами?

— В штрафники тоже не за всякое преступление отправляют. Кого-то сразу на плаху. Раньше всех пробовали загонять в Аберрацию, но толку от таких смертников никакого. Хорошо, если пара человек из десятка сможет пережить первый заход. Аберрация весьма привередлива.

— Чем хуже