Спокойный Ваня - Павел Кожевников

извлечение накопителей, а на оптимальное. За границей господствует теория, что Аберрация жаждет крови. Чем больше крови прольётся рядом или внутри неё, тем выше добыча. На первый взгляд это так, но тщательное изучение вопроса, не выявило прямой зависимости.

— Ты рассказываешь интересно, но, как всегда, уходишь в сторону от первоначального вопроса. — Правда, я сам только сейчас вспомнил о нём. — Почему всех гребут под одну гребёнку?

— Тема Аберрации многогранна, вот и кидает меня туда-сюда. — Усмехнулся Василий. — Если разграничить обычных штрафников и элиту, потеряется существенный элемент случайности, соответственно, снизятся шансы выжить. Нас ведь готовят к заходам. Каждый род отрабатывает свои системы подготовки. Если смешать подготовленных и неподготовленных штрафников, то шансы у первых повысятся. Теоретически. Наш род имеет доступ к полной информации и могу заверить, что статистика этого не подтверждает. Зато точно установлено, что смертность в элитных отрядах выше. Пробовали собирать команды из самых живучих, но не раскрывших дара штрафников. Их участь была печальна, а добыча мизерна.

* * *

По широким проходам, оставленным между кругами, начали бродить командиры будущих групп, собирая за собой штрафников согласно списку номеров, выпавших при жеребьёвке.

— Как зовут? — Остановился перед нами весьма неприятного вида толстяк.

Низкий рост, короткие ноги вкупе с толстым животом и тройным подбородком, создавали отталкивающее впечатление. Пальцы, похожие на сосиски, крепко держали перед глазами листок с номерами. За его спиной стояли те самые девицы, которых я заприметил ранее. С зубами я ошибся. Они были у обеих девиц в идеальном порядке. Но лицо одной из них украшала большая уродливая родинка, что подтверждало моё предположение насчёт классовой принадлежности девиц. Кто-то очень озаботился созданием отталкивающего впечатления.

— Василии. Оба. — Ответил я.

Вася в это время оценивающе изучал нашего командира. На девушек он внимания не обратил. Мазнул взглядом, и всё.

— Многовато Васек в отряде получается. — Толстяк сделал вид, что размышляет. — Придумал! Буду пока вас звать по номерам. Будете Седьмым. — Он показал на меня. — И Восьмым. — Палец был перенаправлен на Василия. — А сейчас встать в строй, и ходить за мной плотной кучкой.

Точно такую же оригинальность наш командир проявил перед остальными четырьмя парами. Только в них Василиев оказалось трое, но его это не смутило. Нетрудно догадаться, что при таком подходе все в нашей группе имели номера. Даже те самые, страшные девицы. Причем давал командир номера руководствуясь своей логикой, а не в порядке включения пар в отряд.

— Стоим здесь и ждём погрузки. — Командир показал на круг большего диаметра, расположенный между маленькими кружками. — Чтобы веселей стоялось, придумывайте мне прозвище. Только не обидное! — Он нахмурил свои редкие брови. Возможно, командиру казалось такое выражение лица грозным, но я с трудом подавил улыбку.

Окинув многообещающим взглядом нашу толпу напоследок, он семенящей походкой ушуршал к группе чиновников на краю плаца.

— Назвать его толстой свиньёй, и всего делов. — Предложил высокий, но худой, как щепка, мужик. Его номера я не запомнил. Точнее, не знал.

— Боюсь представить, как нам придётся называть тебя в таком случае. — Заметил я. — Это явно какая-то подстава со стороны командира.

— Не стоит голову ломать. — Уверенно произнёс Василий, голосом человека, привыкшего командовать. — Мы к нему должны обращаться по уставу, Ваше Благородие. Предлагаю так и оставить. — Уже тише, так чтобы слышал только я, он добавил. — Наш командир не так прост, как кажется. Учти это.

* * *

Каждая группа грузилась в свой вагон. Только на этот раз он был не пассажирским, а товарным. Треть вагона занимали разнообразные вещи, сложенные штабелями. Во второй трети находились продукты. Консервы, крупы и прочая снедь длительного хранения. Остальное место отводилось для нас и командира.

— Цените, оглоеды! Вон, сколько добра для вас у кладовщиков выбил. — Самодовольно произнёс он, ловко забравшийся за нами в вагон. — Главное — не сдохните раньше времени в Аберрации. Меня жаба душит сдавать назад неиспользованные продукты и вещи. Сопрут ведь, кладовщики-сволочи.

— Сами соприте. — Посоветовал из-за моей спины невысокий парень, одного возраста с Василием.

— Будем считать, что я этого не слышал. — Зыркнул в его сторону командир. — Нехорошо это — воровать у государя!

— Готовы к отправлению? — В открытую дверь заглянул железнодорожник. За его спиной стоял важный господин в форменной одежде.

— Можешь закрывать. — Обернулся к нему наш командир.

Дверь двинулась со скрежетом по направляющим и закрылась. Снаружи забрякал замок. Командир шевельнул пальцами. На потолке вспыхнули магические светильники. Я, оказывается, пропустил момент полной темноты. Зрение переключилось на удивление оперативно, и на этот раз изображение в темноте красок не теряло. Хотя точной уверенности у меня не было. Слишком быстро всё произошло.

— Располагайтесь как хотите. Если что-то нужно, спрашиваем у меня. Без разрешения вещи брать нельзя. — Гаденько улыбаясь, командир окинул нас взглядом. — Туалет в конце вагона. Вода в бутылках. Готовить можете на магической плите. — Подойдя к штабелю с вещами, он выбрал себе спальник и отошёл с ним в дальний угол. — Берите спальные мешки. Кроватей нет, а ехать нам двое суток.

Вскоре поезд тронулся с места и начал медленно разгоняться. Вагон наполнился привычным стуком колёс. Ни о какой шумоизоляции здесь речи не было. Окна тоже отсутствовали. Даже на проплывающий за окном пейзаж не полюбуешься.

Мы с Василием последовали примеру командира и успели занять место у стены. Долго соображавшим пришлось раскладывать спальники посреди вагона, что было неудобно психологически.

В отличие от остальных штрафников, я продолжать ходить в шлепанцах. Правда то, что не воняют мои ноги, не спасало меня от подобных ароматов, стоило кому-то другому снять сапоги.

Командир ни к кому не лез с вопросами и указаниями. Складывалось впечатление, что он всё пустил на самотёк. Помня предупреждения Васи, я не раз замечал внимательный взгляд командира, обращённый на кого-то из нас двоих.

Наши девицы, несмотря на свою «красоту», быстро обзавелись кавалерами. С руками и тупыми подначками к девушкам никто не лез, и те немного расслабились. Нет, нет, но в их жестах и поведении проскальзывали нотки явного превосходства, и привычка быть в центре внимания.

Василий тоже выделил особенность их поведения:

— Та, что с родинкой, точно имеет хорошее воспитание и явно занималась танцами. — Поделился он шёпотом своими наблюдениями. — Вторая, пытается ей подражать, но выходит