Игра. «Не спеши узнать чужие секреты…» - Екатерина Павлова

Часа через два случилось еще кое-что. Мою погруженность в работу и задумчивость нарушил нежданный гость. Он ворвался в мастерскую, полыхая глазами, и бесцеремонно прервал работу. Я выронила картину из рук от его внезапного появления, от чего шум разорвал тишину. Леонардо тоже замер в позе. Гостем был Габриэль.

– Что случилось?! – на повышенных тонах начал Леонардо. Лицо его мгновенно перекосила гримаса ярости и истерики.

– Срочно надо поговорить! – безапелляционно произнес Габриэль, нисколько не испугавшись грозного тона.

– Я же сказал, не сметь приходить без предупреждения!

От неожиданной фразы я чуть приоткрыла рот.

– Давай без нотаций! – еще более громко произнес Габриэль.

– Мне надоели твои дела, сколько можно! Оставь меня, наконец! – ярость Леонардо становилась сильнее с каждой фразой.

– Катерина выйди, – не сводя глаз с маэстро, произнес мне незваный гость.

– Нет, – резко ответил художник, я только продолжала молчать.

– Хочешь, чтобы я говорил при ней? – еще более грозно произнес Габриэль.

– Никаких дел!

– Может, тогда мне рассказать о событиях годовалой и полугодовалой давности? Мадам Лефевр будет очень заинтересована.

– Откуда он знает мою фамилию? – удивилась я, хотя не посмела что-либо произнести.

– Это..

– Ниже пояса. Я знаю, – ухмыльнулся Габриэль.– Что отобьет всякую охоту заходить далеко!

Оба мужчины замолчали, испепеляя друг друга взглядом.

– Катерина, ты не могла бы нас оставить? – тихо произнес Леонардо, сдавшись.

– Конечно, – так же тихо ответила я и вышла из мастерской.

Мужчины продолжали смотреть друг на друга. Как только за мной закрылась дверь, грудь почувствовала, с какой скоростью бьется мое сердце. Оно стучало бешено, словно было выпита десять чашек крепкого кофе, и тошнило. Как только Габриэль намекнул на моего мужа, мне сразу подурнело. Что он может знать? Год назад Поль сымитировал собственную смерть, скрываясь от Интерпола, жил в Венеции, спустя два месяца – действительно погиб. Но он не может этого знать. Это не возможно! Никто не знал, кроме меня и еще одного человека о том, как он погиб. Но если Поль жил здесь, то благодаря друзьям и связям. Значит, знал еще кто-то, кто находится здесь! Мне стало настолько плохо от страха, что закружилась голова. Я, не помня себя от страха, пришла на кухню, где сидела Ванда и листала какую-то газету.

– Что читаете? – вяло спросила я.

– Да, нашу городскую газету, – так же вяло ответила старая женщина. – Снова пишут, что богачи заняли один из палаццо. Вся недвижимость идет в лапы нуворишей, – с придыханием произнесла она. – Все новости только о том, кто приехал, да кто уехал. Больше здесь и писать не о чем.

– Кто на этот раз?

– Да вот взгляни, – она протянула мне газету.

Я взглянула и остолбенела. Статья о прошедшем недавно концерте в Ла Фениче была снабжена подробным списком присутствовавших знаменитостей и почетных гостей. Несколько фотографий… и на одной из них красовалась супружеская чета. На переднем фоне сидели, повернув головы, очень пожилой господин, с лоском одетый, и его супруга, которая была намного его моложе. Господин был потомственным аристократом, как утверждала газета, и очень состоятельным человеком. Его жена – итальянка, которой, теперь принадлежал один из здешних палаццо, подаренный мужем, была очень хороша собой: высокая, стройная, не смотря на то, что ей было около пятидесяти, с роскошными каштановыми волосами. Глаза ее светились чем-то знакомым: полупрозрачные, очень светло-карие. И главное, сообщала газета, замужем она была без малого год.

– О Боже! – подумала я и принялась тщательнее разглядывать фото. Через несколько секунд прислушалась и поняла, что Ванда мне что-то говорит.

– Интересно, что он теперь будет делать? – раздался ее голос.

– Ему что-то надо делать? – притворяясь, что слушала, спросила я.

– Ну, она здесь, скорее всего, захочет с ним встретиться, – пожала та плечами.– Ох, не к добру все это!

– Почему? – еще меньше что-либо понимая, чем прежде, спросила я.

– Потому что, все из-за нее и случилось! – Ванда снова пождала год, быстро и с долей злости взглянув на газету.

– Что случилось? – замерла я от любопытства.

– Анна, – пояснила Ванда.– Из-за Этой женщины Анна не в себе была. Маэстро тогда оставил ее надолго одну. Сказал, что какой-то заказ важный. Оставил в том доме, а сам уехал во Флоренцию и меня забрал. Я целое лето в Тоскане прожила вместе с маэстро и мужем, – рассказывала Ванда хмуря и без того сморщенное лицо.– Анна, бедняжка, одна в этом доме почти все лето жила. Не выдержала, и … – замолкла Ванда.

– А при чем здесь эта женщина?

– Я тебе по секрету скажу, – понизила Ванда голос.– Они с маэстро тогда целое лето провели в Тоскане вместе. Маэстро в эту женщину влюбился по уши и рисовал ее сутки напролет. У нас с мужем сердце обливалось кровью, когда мы это видели и об Анне вспоминали. Мы ему напоминали, он огрызался, говорил, что это творчество, и мы ничего не понимаем. Анна ему постоянно звонила, просила приехать. Голос у нее всегда был измученный. Я чувствовала, что что-то не так, и муж меня предупреждал. А маэстро только злился и обвинял ее в том, что она мешает ему работать. А потом и вовсе перестал брать трубку, когда она звонила. Когда мы с мужем по-тихому собрались съездить к ней, было уже поздно. Я ее в ванне уже мертвой нашла.

– Они снимали дом вдвоем с этой женщиной? – удивилась я.

– Нет, она тогда замужем была. Всей семьей приехали. Она, муж ее, красивый мужчина, его родители. Я их хорошо помню. Остановились все в доме ее матери, – она ткнула на женщину пальцем.– Подумать только, завести любовника на глазах у мужа и родителей. Господи прости их! – и перекрестилась.

– Интересно, что бы сделала она сейчас, узнай, что бывают грехи страшнее? – подумала я и навострила уши.

– А где это было?

– Во Флоренции. Красивый дом такой, маэстро его еще рисовал… – призадумалась Ванда и вздохнула, а я стала перебирать в голове увиденные картины.

– Не знаю, почему ее муж на это глаза закрывал? Может, любил сильно, хотя я бы все равно не дозволила! Отец его и то умнее был. Жуткий скандал тогда получился. Как он на все это голое творчество отрицательно смотрел! – покачалась старая голова.– Они постоянно спорили и скандалили из-за этого!

– И чем все закончилось?

– Да ни чем. Анна умерла, и маэстро одумался. Сразу приехал обратно! Да разве этим ее вернешь?

– И она его больше не искала? – глаза невзначай опять коснулись фото.

– Звонила пару раз, но ему уже тогда не до нее было. А теперь, погляди, опять здесь. Только он снова начал жить полной жизнью, только отошел, – с придыханием докончила она.

– Ну, теперь он свободен. Никто не пострадает.

– Думаешь? – она с хитрецой посмотрела на меня.

– Разве у маэстро кто-то есть? – я задумалась. – Он говорил, что у него новый источник вдохновения, но я не знаю, кто. Возможно, что это она и есть, – предположила я.

Тут Ванда сморщила лоб.

– У него новый источник вдохновения? – с долей недоверия повторила мои слова Ванда.

– Женщина, – подтвердила я.

– Ну, тогда, – она призадумалась, – …хотя. Ой, не к добру ее приезд.

– Думаете, что-то может случиться?

– Поживем – увидим!

Я свернула газету.

– А ты поосторожнее с Габриэлем будь! – вдруг бросила она фразу.

– Почему? – удивилась я.

– Он хоть с виду и хороший, но душа у него черная! Только и думает, что о выгоде своей и деньгах. Мать родную продаст за деньги. И екшается с разной швалью! Порой таких уродов с ним видела, аж жуть брала! Не знаю какие, но делишки у него темные, наверняка что-то незаконное.

Она посмотрела внимательнее на лицо Ванды и чуть не засмеялась от ее серьезного вида.

– И морда у него наглая, – произнесла он, еще больше сморщившись.– Ходит сюда, как к себе домой! Гаденыш!

На этой фразе я невольно улыбнулась. Произнесена она была Вандой с большим чувством, и как по волшебству, в дверях появился Габриэль.

– Опять меня проклинаешь, Ванда? – улыбаясь, произнес он.– Единственная женщина в мире, которая меня не любит! – еще шире улыбнулся мужчина.

– Чего здесь забыл? – насупилась старая женщина.

– Ну, дорогая Ванда! Когда же мы, наконец, подружимся?

Он все еще улыбался, а Ванда повернулась к раковине и, поджав губы, стала мыть посуду. Я тоже улыбнулась и вышла из кухни. Габриэль последовал за мной.

– У Леонардо кое-что появилось, он заперся у себя и попросил его не беспокоить. Я принес твои вещи, – Габриэль протянул мне сумку и улыбнулся как можно шире.

– Хорошо, тогда я пойду домой, – повесив сумку на плечо, ответила я и направилась к двери.

– Я тебя провожу, – тут же крикнул он и пошел за мной следом.